Китаец распрощался с хозяином, полчаса раскланиваясь и благодаря за радушный прием. Но смутная тревога, которую принес этот иностранец, осталась в его душе.
* * *
– Господин Лю, господин Лю! – Служанка Сюэ, маленькая старушка, которая вела в доме хозяйство с незапамятных времен, тормошила доктора за плечо. – Вставайте, господин Лю! Пришли от больного. Просят скорее придти, умирает он, говорят!
– Что такое? – Лю Дэань спросонок протирал глаза. – Кто умирает?
– Чужеземец этот, знакомый ваш. Прислал за вами слуг и повозку. Плохо совсем ему, говорят.
– Иду, иду. – Лю засуетился, собирая свой сундучок. – Почему же ко мне? Ведь совсем рядом с ним, в соседнем доме, живет почтенный доктор Чжоу Фань.
– Говорят, никого не хочет видеть, кроме вас. – Сюэ всплеснула ручками. – Беда с ними, с этими иностранцами. Все у них, не как у достойных людей.
* * *
Комната, в которой находился франк, была погружена в полумрак. Только огоньки горящих свечей освещали ее. Да Бланко лежал на широкой кровати, до груди укрытый шелковым одеялом. Глаза его были закрыты. Лю с изумлением вытаращился на большое изображение обнаженного человека, прибитого гвоздями к кресту. Распятие висело на стене над головой португальца, оно было сделано из гипса и безыскусно раскрашено. Дэань в первый раз видел изображение Христа. Подобные статуэтки, только из бронзы, стояли и на столе рядом с больным.
Доктор присел рядом с чужеземцем и взял его за руку. Пульс больного едва ощущался – как прерывистая шелковая нить. Португалец зашевелился, открыл глаза и улыбнулся слабой призрачной улыбкой.
– Лю Дэань? Вы? Слава Спасителю, вы здесь! Я так боялся, что вы не придете…
– Что случилось с вами, господин Бланко? Я постараюсь помочь вам.
– Бесполезно, друг мой. Меня ранили, и рана эта смертельна. – Португалец откинул пожелтевшей рукой покрывало и Лю ужаснулся – окровавленные тряпки торчали из распоротого живота франка. Рана была глубока, она была нанесена длинным ножом или мечом. Жизненные силы уходили через это отверстие, и было непонятно, как чужеземец до сих пор умудрялся оставаться живым.
– О Небеса! – Лю вскочил на ноги. – Кто совершил это злодеяние? Нужно немедленно позвать господина судью, чтобы он расспросил вас о личности преступника. А вам нужно промыть рану, и принять отвары…
– Нет, нет… – Ладонь португальца придавила руку доктора и тот подивился, сколько силы еще осталось в этом умирающем человеке. – Срок моей жизни истек, и вы знаете это прекрасно… А враг мой… Он не по зубам вашему судье, да и вообще обычному человеку. Остерегайтесь его, Лю!
Да Бланко закрыл глаза, испарина выступила на лице его. Лю попытался подняться, но рука франка крепко держала его.
– Это еще не все, – прошептал португалец. – Самое главное: я оставляю вам свое сокровище. Это необычная вещь, подобной больше нет на земле. Мир осиротеет, лишившись этого дара… Коробка… она лежит на столе. Берегите ее Лю, как свою жизнь. Вам нужно вынести ее из этого дома тайком. Никто не должен знать о том, что она – в ваших руках…
– Благодарю вас, господин, но… – Лю почувствовал, как невидимый внутренний огонь проходит по руке умирающего, толчками вливаясь в тело Лю, проходит по всем его каналам и сосредотачивается в Синь Гэнь – сердце, "обители огня". Лю дернул рукой, но она словно вросла в ладонь франка. Лю вскрикнул – энергия, скопившаяся в нем, выплеснулась наружу, пронзив сердце острой болью.
– Отче наш, Иисус-Спаситель… – Хриплый шепот франка эхом отдавался во мраке, – в десницы твои вручаю душу свою, к тебе иду, Господь мой, и об одном прошу – не дай Врагу моему творить свои дела безнаказанно… Иисусе… – Рука Да Бланко разжалась и безвольно свесилась на пол.
Лю с испугом рассматривал свое запястье – на его нежной коже остались фиолетовые следы от пальцев чужеземца. Франк лежал с открытыми глазами, но грудь его больше не двигалась. Да Бланко был мертв.
Повинуясь неясному порыву, Лю подошел к столу. Там лежал продолговатый ящик из благородного палисандра – около полутора локтей в длину. Он был довольно тяжел, и ни одной защелки не было на его полированной поверхности. Доктор завернул его в зеленый шелк, лежавший рядом, и, крадучись, выскользнул из комнаты.
ГЛАВА 5.
Леке и Демиду помог Равиль. Не расспрашивая подробностей, он предложил им совершить вояж за границу, в Турцию. Группа "челноков" – друзей Равиля, отправлялась за товаром через неделю. И наши беглецы полетели вместе с ними.
Компания подобралась весьма теплая, и душой ее был толстый Яша Зильбер – небольшой, лысоватый и крикливый человечек лет сорока. Приступы раздражительности, когда он крыл беспощадным матом всех, кто попадался ему на глаза, чередовались с периодами благодушия и безудержного веселья, и не было тогда в мире человека милее Яши. Яша был везде – он подхалимничал с таможенниками, договаривался с хмурыми ребятами, "пасущими" вокзал, ругался с носильщиками и приставал к стюардессам. Все крутилось вокруг Зильбера с шумом, чертыханием и смехом. Он был первым из "челноков", к кому подошла Лека.
Ей нужно было разрешить сложную проблему: большой черный кейс, набитый долларами и раритетным серебром (к тому времени Лека рассталась с виолончельным футляром) мог поставить на уши любую таможню.
– Ну, и что же ты тут от меня хочешь, глупая девочка? – Яша выпятил на Леку свои большие круглые глаза. – Может, ты еще хочешь провезти из нашей Родины бабушкин фамильный рояль, или я не знаю чего? Что у тебя там, в чемодане?
– Этого я не могу сказать.
– Значит, ты хочешь сказать, что я – дурак? – Карие глазки Яши разгорелись от любопытства. – Что я сейчас сойду с ума, все брошу, и буду провозить твой дурацкий чемодан, про который я даже не знаю, что в нем лежит? Как тебя зовут, лапочка?
– Лека.
– Забавное имя. Значит, так: если ты за одну минуту дашь мне аргумент, из-за которого я решу рисковать своей свободой, и здоровьем моего сына Вани, и моей бывшей жены, и моей мамочки, потому что могу сесть в тюрьму за наглую контрабанду… – Яша почесал пятерней свою лысину, – тогда мы будем глядеть, что можно сделать.
– Вот. – Лека извлекла из кармана горсть "зелененьких". – Вот тебе аргументы и факты. Не хочешь – я другого найду. Не на одном тебе мир сошелся.
– Ты думаешь? – Яша причмокнул толстыми губами, считая деньги. – Дай еще одну такую бумажку – и ты мне совсем понравишься.
– На, кровопивец. – Лека сунула толстяку еще сто долларов.
– Не кровопивец, а благодетель! – Яшка помахал бумажками в воздухе. – Для такой красотулечки, как ты, я бы все и задаром сделал. Как увижу такую шатенку с зелеными глазами, сердце мое тает, как мороженое на батарее, и бери меня руками! Но, понимаешь, милая девочка, там на контроле сидят такие противные сердитые дядьки, которые без вот этих мерзких заграничных денег будут шмонать тебя до посинения, пока не оставят в одном дезабелье. И когда ты там, за бугром, продашь свою контрабанду, и получишь свой гешафт, вспомни старого доброго дядю Яшу, и выпей за его здоровье. А лучше обратись ко мне сразу, а то кинут тебя наши, а их там как собак нерезаных. Или, того хуже, в ихнюю турецкую тюрягу засадят – хрен выберешься! Если золото – лучше сама и не пытайся!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
