Да какой из дедушки Яросвета колдун! — Рассмеялся Златояр, но тут же погрустнел. — Он их лишь вырезал да вощил, а за колдунством сюда, в столицу возил. Много лет так промышлял, покуда Чёрный ураган ему цельный воз товара не погубил. Дед опосля так и не оправился… Почитай, весь его труд прахом пошёл. Хвала Свету, в погребе, под домом, с десяток дубинок сбереглось. В дальнем углу прикопаны были, вот ураган их и не затронул. Мы с братами себе по одной взяли, как сыны у нас народились — и для них отложили. А эти три остались. Много лет в сарае моём пылились, хотел уж на ярмарку снести, да так и не собрался. Видать, неспроста: вас-то они и дожидались!
Поблагодарив хозяина и попрощавшись, мы вышли за ворота и зашагали по Абрикосовой улице в сторону эльфийского квартала.
Глава 23
Ваня лихо топал по центру дороги, с интересом изучая подарок Златояра. Пару раз взмахнул, постучал себя по ладони, по бедру. Понюхал.
— Медком пахнет! Хорошая штука! Интересно, а она вообще работает? Может, испробовать на ком? — Он огляделся по сторонам, но никого, похожего на врага, рядом не наблюдалось. Однако Дурака это не остановило. — Ану-ка, ну-ка, попробуем. Эй, деревяха, наших бьют!
Дубинка выскользнула из его руки и ракетой взлетела высоко вверх. На миг зависла в небе, словно раздумывая, и со свистом понеслась прямо Ивану в голову. Мы и ахнуть не успели, как она сшибла с Ваниного картуза жирного колорадского жука и принялась методично вбивать его в камни мостовой.
— Мир всем, — прохрипел побледневший Дурак, подобрал замершую дубинку и от греха подальше забросил её в торбу. — Работает…
Как бы красив и колоритен ни был сельский пригород, но уже даже на меня он начал навевать тоску. Да и солнце порядком припекало, хотелось не бродить по открытой местности, а спокойно посидеть в холодке, ну или хотя бы просто укрыться в тени.
Словно по желанию, Абрикосовая улица вильнула в сторону и оборвалась, упёршись прямиком в зелёную опушку древнего леса. И какого леса! Деревья возвышались над крышами пригорода, словно боевые башни. Казалось, вершинами они способны пощекотать проплывающие в небе редкие облака.
Лёгкий ветерок донёс до нас знойные ароматы хвои, цветов и прелых листьев.
— Мы не заблудились случайно? — Забеспокоился я, в недоумении осматриваясь по сторонам. — Шли в эльфийский квартал, а пришли к лесу! Что-то тут не так. Вань, доставай карту, сверимся!
Дурак кивнул и принялся рыться в недрах торбы.
— Не нужно, — с улыбкой остановил его Мидавэль. — Наш квартал прямо перед вами.
— Где? — Удивился Ваня и даже протёр на всякий случай глаза. — Не вижу! В лесу, что ли, спрятался?
Тут меня осенило.
— Да нет же, не спрятался! Он действительно перед нами! Сам этот лес и есть эльфийский квартал!
— Точно, — подтвердил мою догадку Мидя. — Мы, эльфы, предпочитаем жить на деревьях. А здесь, в столице, всем разумным расам предоставлены привычные и комфортные условия. Вот для нас лес и вырастили.
Иван остановился и задумчиво почесал в затылке.
— На деревьях жить? — Пробормотал он, нахмурившись. — Ну да, я слыхал когда-то, что эльфы в лесу живут. Но думал, у них там избушки, ну или землянки какие выкопаны. Ну, чтобы поближе к природе. Эльфы ведь! Но чтоб на деревьях, гном заломай!.. А как там кушать? А спать как? Чуть не так повернёшься, шмяк — и всё, в лепёшку! Утречком мёртвый проснёшься.
Мы с Мидавэлем слушали его рассуждения и тихо покатывались со смеху. Бася же откровенно ржала.
— Ой, не могу! — Задыхаясь, взвизгнула она. — Эльф в избушке! Вот умора! Да ещё и на печи небось, с балалайкой!
— По мне, так эльф, что на веточке дрыхнет, куда забавнее, — обиженно буркнул Дурак. — Не представляю, как там жить…
— Значит, устрою для вас небольшую экскурсию и всё покажу, — хмыкнул Мидя. — Идёмте, Главные ворота совсем рядом.
Вблизи чудесные деревья ещё больше поражали своими размерами: каждое чуть ли не вдвое превосходило высотой панельные девятиэтажки моего родного микрорайона. В густых кронах виднелись широкие дощатые платформы, уютные круглые домики и ажурные беседки — целый город, словно паутиной опутанный сетью лёгких мостков и верёвочных лестниц.
Задрав голову вверх, я ощутил дурноту и головокружение. Типичный приступ акрофобии, боязни высоты. Да уж… Надеюсь, обещанная Мидавэлем экскурсия ограничится наземной частью квартала, иначе я сильно рискую опозориться перед друзьями…
От внешнего мира древесный город эльфов отделяла трёхметровая живая изгородь. На первый взгляд — ненадёжная и чисто декоративная. Однако, любого непрошеного гостя, решившего тайком проникнуть внутрь, ждал малоприятный сюрприз. Свежая сочная зелень и яркие цветы скрывали под собой колючие ветви шиповника, южной акации, ежевики и чего-то жуткого, до боли напомнившего мне подорожный кровошип из Леса Крылатой Смерти. Мало того, по листьям и веткам живыми самоцветами сновали некрупные, но даже на вид ядовитые паучки. Не удивлюсь, если они светятся в темноте, намекая потенциальным ночным «нелегалам», что граница на замке.
Главные ворота действительно оказались недалеко — всего лишь в ста метрах от крайних домов Абрикосовой улицы. Ими служила пара древних кряжистых дубов, чьи мощные ветви аркой сплелись над входом. Справа от ворот, едва заметная на фоне изгороди, примостилась скромная беседка, увитая лозами дикого винограда.
В тени дубовой арки замерли на карауле двое лесных эльфов в классических зелёных одеждах. В их руках холодно поблёскивали лезвиями лёгкие алебарды, а на поясах красовались кинжалы в дорогих ножнах.
— Проходите, друзья, — пригласил нас Мидавэль, шагнув под арку. — Добро пожаловать в Эльфийский квартал, одно из самых удивительных и гостеприимных мест Столицы! Надеюсь, вам здесь понравится!
Мы с Ваней последовали было за ним, но хищный лязг сомкнувшихся алебард заставил нас притормозить.
— Нельзя. Закрыто, — доброжелательно, но твёрдо проговорил правый стражник.
— И впрямь, гостеприимнее места не встречал, заломай меня гном, — хохотнул Дурак, опасливо покосившись на замершее перед носом оружие.
Мидавэль обернулся и грозно сверкнул глазами.
— Эти люди со мной, разве не ясно? — Властно проговорил он. — А кто я — вам прекрасно известно.
Таким нашего друга мы ещё не видели. Всегда задумчивый, молчаливый и мечтательный Мидя превратился вдруг в гордого оскорблённого аристократа. От него исходили
