– Ну ладно, входите, садитесь. Зах спит. Тревор тоже. – Кинси
замахал – мол, проходите.
Познакомив Кинси с новоприбывшими, Терри рассказал о своем разговоре с агентами. Эдди оглядывала уютную гостиную. Мысли ее неслись вскачь: Зах в доме, я его увижу, я его спасу…
– Что вы вообще делали после вчерашнего концерта? – сонно спросил Кинси.
– Закинулись грибами и сели смотреть кино. Тревор и Зах поехали домой, но Кальвин дал грибов и им. – Терри нахмурился. – А в чем дело?
– Ну, с ними произошел какой-то несчастный случай.
– С машиной с виду все в порядке.
– Что-то произошло в доме.
– Так я и знал! -. Терри хлопнул себя по лбу. – В этом чертовом доме – привидения! Я там был однажды, мы все там были – и я, и Стиви, и Эр Джи. Ты даже не поверишь, что мы
там видели…
– Что? – тихо спросил новый голос. – Что вы там видели?
Все разом повернулись. У двери в коридор стоял молодой человек со светло-рыжим хайером, распущенным по плечам. Правая рука у него была в гипсе и замотана бинтами. Рубашки на нем
не было. А трикотажные штаны сидели так низко на бедрах, как будто он только что натянул их одной рукой. Напряженный взгляд светлых глаз ненадолго остановился на Эдди и Дугале, потом снова
сместился к Терри.
– Привет, Тревор. – Терри выглядел смущенным. – Я, а… если ты не против, мне бы не хотелось говорить тебе, что я там видел. Мне вообще не следовало об этом говорить.
– Все в порядке, – отозвался Тревор. Он снова поглядел на новоприбывших. – Кто это?
– Ну…
– Мы из Нового Орлеана, – вмешалась Эдди. – Мы друзья Заха. Если он и твой друг, нам нужна твоя помощь.
Глаза Тревора сузились. Он поглядел на Кинси, который только пожал плечами.
– Что вам надо?
По тому, как он это сказал, Эдди заключила, что он переспал с Захом. Подумать только, какой сюрприз.
– Что тебе известно? – спросила она его.
– Все.
– Докажи.
– Теперь я вспоминаю. Ты – Эдди. Он оставил тебе десять тысяч долларов в качестве прощального подарка. – Он перевел взгляд на Дугала. – А ты парень с Французского рынка. Извини, я не помню, как тебя зовут.
Ну, он хотя бы упомянул обо мне, безрадостно подумала Эдди. Но что-то здесь не так: Тревор не походил на одноразовых партнеров Заха. Он казался умным и говорил так, словно у него есть мозги. И Зах, судя по всему, ему доверяет.
– С ним все в порядке? – спросила она.
– Будет. – Тревор не сводил с нее светлых глаз. – Скажи мне, что тебе нужно.
– Трев? Что тут происходит?
Две худые руки обняли Тревора сзади. Мгновение спустя Зах выглянул из-за его плеча. Лицо у него было заспанным и без очков каким-то голым. Судя по тому, что видно было Эдди, на нем не было ничего, кроме черных трусов. Он прищурился на людей в комнате. Когда он разглядел Эдди и Дугала, глаза его почти комически расширились.
– Ну надо же! У меня снова глюки!
– Никаких глюков. Они действительно здесь. – Тревор подвел Заха к кушетке, и усадив рядом с Кинси, сел по другую его сторону и, словно защищая, обнял за плечи. – Они, правда, не сказали, зачем они здесь.
– Мы хотим, чтобы ты поехал с нами, – сказала Эдди, глядя на одного только Заха, хотя она и не могла сказать, видит ли он ее на самом деле. Зах как будто не мог сосредоточиться, как будто был слегка не в себе. – Копы обыскали твою квартиру. Кроме того, они арестовали твоего друга Стефана, который поспешил выболтать им все, что о тебе знал. Теперь они в Потерянной Миле. Мы можем помочь тебе бежать.
– Привет, Эд. Привет, Дугал. Рад вас снова видеть. М-м-м…куда вы собираетесь нас везти?
– Нас?
Зах поглядел в пол, потом снова на Эдди. Туман в зеленых глазах словно развеялся, и она увидела в них прежнюю насмешливую искорку. Значит, он все же в порядке.
– Да, Эд. Нас, Нас с Тревором. Если у вас с этим проблема, думаю, нам придется выбираться отсюда на свой страх и риск.
Он положил руку на ногу Тревора, на внутреннюю сторону бедра, и преспокойно уставился на нее. На его лице не было и следа вины. Вина, решила Эдди, просто не запрограммирована в его генах.
– Только скажи, как ты мог? – выдавила она.
– Как я мог что?
– Влюбиться за пару дней после того, как отказывался делать это все девятнадцать лет, ты, сволочь!
Зах только покачал головой. Эдди видела, что этот вопрос действительно поставил его в тупик, и это было больнее всего, поскольку она точно знала, что он чувствует.
– Не знаю, – ответил Зах. – Я просто нашел нужного человека.
Она посмотрела на Тревора, который твердо встретил его взгляд. Глаза у него были такими прозрачными, что Эдди подумалось, что через них можно увидеть все до самого мозга. Это
заставило Заха его полюбить? Она вообразила себе, как эти губы целуют Заха, эти изящные длинные пальцы касаются его, как Захова голова лежит на этой гладкой костлявой груди. Их что-то связывает, и это что-то не просто страсть – достаточно поглядеть, как они сидят рядом.
– О'кей, – сказала она. – Прекрасно. Надеюсь, ты счастлив. Я на пару минут выйду во двор. Если вы, ребята, решите, что собираетесь делать дальше, дайте мне знать.
Эдди встала и, поскольку слезы застилали ей глаза, ощупью выбралась из гостиной – сперва в коридор, потом в ванную. Теперь она уже рыдала, не видя ничего вокруг, не в силах дышать. Оа выбралась назад в коридор, едва не споткнулась о собственную ногу, потом почувствовала, как на плечо ей легла большая мягкая рука, а за спиной замаячила высоченная фигура. Кинси.
– Задняя дверь вон там. – Он проводил ее в кухню.
– С-спасибо… Извини, что я так сорвалась у тебя в доме…
– Не надо извиняться. Я понимаю. – Он открыл перед ней дверь. – Во двор никто даже не заглядывает. Оставайся сколько хочешь.
– Не думаю, что у нас есть столько времени.
– Я попытаюсь сдвинуть их с места, – пообещал он.
Несколько минут Эдди сидела на ступеньках, уставившись в джунгли двора и позволяя слезам свободно катиться по щекам. Она верила, что Зах действительно влюблен, – вот что было самое ужасное. Она видела это в его лице и в лице Тревора и в том, как соприкасались их тела. И едва ли Зах стал бы ей врать в таком деле. Понять это было достаточно просто. Она – не та, кого хочет Зах. Тревор – тот.
И все равно ей не хотелось, чтобы он попал в тюрьму. И все равно она хотела помочь ему.
Наконец ее слезы иссякли, и она просто сидела, опершись подбородком на кулачок, глядя, как пчела кружит по заросшему и перегруженному цуккини садику Кинси, и наслаждаясь тишиной. Она любила Французский квартал, но зачастую там слишком трудно думать – слишком много там всего: все эти уличные музыканты и кричащие заводилы, и рев машин на улицах. А если сейчас Эдди и нужно было что-то, так это время подумать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
