Не слушая совета старой поговорки, она разделила ужин пополам, быстро умяла свою долю, а оставшееся, прямо на серебряном подносе, поставила перед кроватью Находки.
– Кушать подано, – ухмыльнулась Серафима, увидев неподдельный ужас на и без того жутком теперь лице горничной.
– Нет, нет, ваше царственное величество! – замахала руками служанка, едва приподнявшись на постели. – Что вы! Что вы! Я не могу!.. Это я вам должна
прислуживать!.. Это ваш ужин!.. Я и так как лежебока никчемная весь день на боку провалялась!.. Простите меня!.. Я сейчас пойду…
– Никуда ты не пойдешь, – твердо отрезала царевна. – Ишь, пойдет она. На ногах еле держится, а туда же. Садись и ешь. Я тебе приказываю. Завтра находишься, если получше будет. А пока поешь и отдыхай. Тебе полезно.
– Ваше царственное величество!.. Я не достойна!.. Простите меня, дуру деревенскую!.. Простите!..
Слезы опять полились ручьем.
Что Серафима терпеть не могла ни при каких обстоятельствах, так это слезы.
– Короче, женщина, – скрестила она руки на груди, сдвинула брови и поджала губы, изображая суровую строгость. Или строгую суровость – что получится. – Я через полчаса к тебе захожу за посудой, и она должна быть пустой. Это, между прочим, приказ твоей повелительницы. Все. Исполняйте. Время пошло.
Через час, когда Серафима закончила последний эскиз – парадного обтягивающего черного трико в полный рост с декольте, золотыми эполетами, рукавом фонариком и серебряными костями человеческого скелета на нем – такой не стыдно было бы надеть и Фредди Меркюри – и зашла, чтобы забрать тарелки и кружку, все было идеально пустым, а сама Находка, отвернувшись к стене, тихонько посапывала, изредка всхлипывая во сне.
Осторожно поправив на ней одеяло и задув ночник, царевна унесла на свой стол поднос и достала из кармашка коробочку с кольцом-кошкой.
– Царица Елена! – радостно приветствовали ее привидения сразу же, как только кольцо оказалось на пальце. – Ты только послушай, что вчера у нас было!..
– Нет, ты не поверишь!..
– Так мы еще ни разу не веселились!..
– Значит, так. Эти два собакиных сына ни на шаг не отступали друг от друга…
– …куда один – туда сразу и другой…
– …и мы посовещались…
– …и решили эту их тактику против них же и обратить!..
– Начали у нас, как мы и договорились, Конюх, Матрона и Звездочет…
Просмеявшись шепотом, откашлявшись и вытерев слезы, Серафима могучим усилием воли скроила серьезное выражение лица и обратилась к своей призрачной армии:
– Ну, вы и молодцы, господа призраки! Такого даже я от вас не ожидала!
– А уж они-то и подавно! – хвастливо подкрутил ус Усатый Придворный.
– Ну, ничего, царица Елена, ты только подожди, мы им сегодня такую ярмарку с балаганом устроим! – потер ручки Тощий Стражник.
– Нут-ка, ребята, где мы давно не развлекались? – обернулся к призракам Конюх.
– Кажется, в западном крыле…
– Нет-нет, погодите, – остановила их военный совет Серафима. – Сегодня у вас будет особое поручение и особый клиент.
– Ну-ка, ну-ка…
– Интересно…
Привидения подлетели поближе.
– Сегодня ваша цель – кухня. И не кухня вообще, а один очень мерзкий старикан-живодер в частности.
– Шеф-повар Резак? – догадался Звездочет.
– Он самый.
– Но, душечка! Ночью на кухне он не бывает! – вскинула толстенькие ладошки Матрона.
– Сегодня будет. Так что, он – ваша первая и единственная цель на сегодня. Вы должны напугать его так, чтобы он больше и рта не раскрыл, и руки не поднял на своих поварешек.
– А что делать с теми, кто будет с ним вместе? – обеспокоено поинтересовался Повар. – Откровенно говоря, мне не очень-то по душе вредить своему же брату. Извини, конечно, царица, твой план очень дельный и правильный, но им всегда после наших ночных выходок так достается!.. Так!.. Мне даже стыдно за нас становится… Знаю, что так надо. Но они-то ведь ни в чем не виноваты!..
– А с ним никого сегодня и не будет. Он решил, что он герой и всем утрет нос. Просидит всю ночь один на кухне, а утром расправится со всеми, кто хоть раз упомянул или упомянет вас.
– Ах, так… – зловеще подбоченился Повар. – Ах, он так…
– Ну, раз он будет один… – привидения довольно переглянулись. – Тогда он эту ночь не скоро забудет. Уж это мы тебе, царица Елена, твердо обещаем.
– Я на вас надеюсь, друзья, – сомкнула руки в замок Серафима. – Этот мерзкий слизняк после сегодняшней ночи никого больше не должен и пальцем тронуть. Получится так сделать?
– Не волнуйся, – сжал посох Звездочет. – Если ты говоришь, что он никого не должен трогать – значит, не тронет. Мы уж об этом позаботимся.
Провожаемые пинками, проклятьями и угрозами повара, поварята и иже с ними бегом покинули кухню и помчались в свои комнатушки, чтобы, как приказал им шеф-повар Резак, запереться там до утра и носа наружу не показывать, а то мигом оттяпаю.
Сжимая в одной руке топор для рубки туш, а в другой – лучину, угрюмый старик обошел все громадное пустое гулкое помещение в поисках светильников, свечей и
факелов, которые когда-либо попадали на кухню и терпеливо, один за другим, зажег их.
Произведенный эффект разочаровал его: редкие, нервно дрожащие островки света не освещали бывшую казарму, а лишь подчеркивали глубину и враждебность затаившихся по углам и чуланам теней, делали их более непроницаемыми и зловещими.
Резак подкинул несколько поленьев в камин, подвинул низенькую трехногую табуретку и, кряхтя и опираясь на топор, опустился на нее, спиной к огню.
Тени!Враждебные!Зловещие!Ну и слова.Ха.Откуда они только взялись в МОЕЙ голове?Это слова трусов. Которые верят во все эти россказни о летающих мечах, гаснущих факелах и демонах с холодными пальцами. Какие демоны! Чушь собачья! Кто-кто, а уж я-то знаю. Это всё заговор моих подлецов, которых я обогрел и которым дал работу, чтобы они не сдохли с голодухи на улице в городе, который уже несколько лет тоже медленно подыхает. После того, как господин забрал из него всех здоровых молодых мужиков и баб, чтобы они работали на него и служили ему. Кто ему не нужен – тот может хоть заживо сгнить, и никто их не хватится, и слезы не уронит. Если ты не нужен господину – ты не нужен на этом свете никому, и тебе одна дорога, как и этому грязному мерзкому городишку. И после всего того добра, что я сделал для них, собственноручно вылавливая их на улицах, на помойках, насвалках, где они рылись в отходах, чтобы не загнуться от голода, после того, как я обучал их, одевал, обувал, воспитывал, эти неблагодарные скоты решили наплевать на меня, стали думать, что я – ничто, пустое место, что со мной можно делать, что хочешь, захотели моего изгнания из замка и из милости господина!..Ну, уж нет.Завтра утром я отведу в подвалы к моему преемнику Шилу половину из них, самыхнаглых и крикливых, я уже точно знаю, кого, а потом, когда покончу с ними, поедув город со стражей и наловлю еще. Не знаю, откуда, но они есть всегда. Как крысы. Как тараканы. Как вши. Ты их бьешь, травишь, давишь, а они все размножаются, размножаются и…Хм…Или у меня с глазами хуже, чем я всегда думал, или те свечи что-то слишком уж быстро догорели. Нескольких минут ведь еще не прошло. Или я ненароком задремал? Надо пойти, собрать огарки, и…Огарков не было.Были те же самые, новые свечи с едва обгоревшими фитильками.«Сквозняк задул,» – торопливо сказал себе старик, подозрительно озираясь по сторонам.Но было тихо. Только бесцеремонные тени, почуяв слабину света, зашевелились оживленно и стали исподволь подползать поближе.Резак снова зажег погасшие свечи от лучины, убедился, что огонек принялся веселопожирать бечевку фитиля, и пошел осматривать окна – возможный источник сквозняка. Не забыли ли закрыть какое, не треснуло, не разбилось ли где часом стекло…Все было закрыто и цело.Когда он дошел до конца зала и повернулся, чтобы идти обратно к притягательномув промозглую октябрьскую ночь теплу и потрескивающему полешками камину, то сразу понял, что те же самые свечи, будь они неладны, погасли опять. А с ними и все остальные, кроме одной, совсем рядом с ним, которая, как стойкий оловянный солдатик, упрямо противостояла натиску невидимого ветра…Но недолго.Прямо на его глазах огонек последней свечи дернулся, взлетел и растаял во мраке, как ее невесомая душа, оставив после себя белесый дымок и красную, быстро уменьшающуюся точку на невидимом уже во тьме обугленном фитильке.Упрямо не желая признавать реальность увиденного, Резак протянул было лучину, чтобы снова зажечь своевольную свечку, но и огонек на щепке вдруг съежился и исчез, словно испугался чего-то и спрятался в дерево.И это будто оказалось заразным: теперь уже и все факелы кухни, угасая и чернея наперебой, пропали в темноте.Замигали тревожно светильники, ведя неравный бой с мраком и проигрывая ему один за другим…
– Нет!!! Я не боюсь вас!!! Не боюсь!!! Сдохните вы все!!! – заорал отставной палач и, сшибая стулья и переворачивая столы, бросился к единственному пока надежному источнику света – камину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
