Они шли в полной тишине. Только во время кратких привалов — на пять минут каждый час — Харпер и Мек садились рядом, и до Ройан доносились обрывки слов. Она поняла, что баронет объяснял другу подлинные причины возвращения в ущелье Аббая. Англичанин часто повторял слова «Мамос» и «Таита», а эфиоп подробно его расспрашивал. Потом они снова поднимались и продолжали путь в ночи.
Через некоторое время Ройан окончательно утратила ощущение пройденного расстояния, и лишь ежечасные остановки говорили ей о минувшем времени. Ее медленно охватывала усталость, и становилось трудно поднимать ногу для каждого нового шага. Несмотря на ее заверения в обратном, коленка начинала болеть. Николас то и дело касался руки Ройан, подсказывая путь в трудных местах. Иногда они резко останавливались по знаку спереди, а потом стояли в темноте, пока после другого знака не продолжали быстро двигаться дальше. В один момент до нее донесся прохладный болотистый запах реки в сухом теплом ночном воздухе, и Ройан поняла, что они идут рядом с Нилом. Даже без слов она чувствовала нервное напряжение идущих впереди людей, настороженность, с которой они держали оружие.
— Переходим границу, — выдохнул Николас, и его опасения передались ей. Она позабыла про усталость, а кровь застучала у нее в висках.
На сей раз они не остановились на обычную передышку, а шли еще час, пока настроение людей не начало ощутимо меняться. Они легче шагали навстречу светлеющему небу. Вскоре месяц показал свои острые рожки над темными силуэтами далеких гор.
— Все чисто. Мы прошли, — сказал Николас нормальным голосом. — Добро пожаловать в Эфиопию. Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке.
— Я тоже устал, — ухмыльнулся он в лунном свете. — Довольно скоро нас ждет сон и отдых. Осталось недалеко.
Разумеется, Харпер солгал. Они шли и шли, пока ей не захотелось заплакать. А потом неожиданно донеслись звуки бегущей воды, и в рассветных лучах показался бурный поток Нила. Впереди Мек заговорил с поджидавшими их людьми, а после этого Николас заставил Ройан сойти с тропы и сесть. Сам он опустился на колени и развязал ее ботинки.
— Ты молодец. Я тобой горжусь, — сказал Харпер, снимая с нее носки и осматривая ступни в поисках волдырей. Потом англичанин размотал эластичный бинт. Колено слегка опухло, и ему пришлось массировать его искусными и нежными пальцами.
— Не останавливайся, — вздохнула Ройан. — Это очень приятно.
— Я дам тебе таблетку брюфена от воспаления. — Он вытащил пузырек из рюкзака, а потом расстелил свою куртку для нее. — Прости, но спальники прибудут вместе с нашими остальными вещами. Придется обойтись без комфорта до того момента, когда Джанни сбросит груз.
Николас протянул Ройан флягу и, пока она запивала таблетку, вытащил упаковку сухих пайков.
— Не лучшая пища для гурманов. — Он понюхал содержимое. — В армии мы называли их крысиными пайками.
Ройан заснула, не успев до конца прожевать безвкусное мясо и похожий на пластик сыр.
Когда Николас разбудил ее, принеся кружку сладкого чая, Ройан, открыв глаза, обнаружила, что день клонится к вечеру. Харпер сел рядом и отхлебнул горячего напитка, шумно дуя на него после каждого глотка.
— Тебе будет приятно узнать, что Мек полностью введен в курс дела и согласился нам помогать.
— Что ты рассказал ему?
— Ровно столько, чтобы заинтересовать, — ухмыльнулся Николас. — Теория постепенного открытия карт. Никогда не говорите все сразу, говорите по чуть-чуть. Он знает, что именно мы ищем и о наших планах запрудить реку.
— Как насчет рабочих для строительства?
— Монахи в монастыре Святого Фрументия сделают, что он им скажет. Наш Мек — великий герой.
— И что ты ему обещал взамен?
— До этого момента мы еще не добрались. Я сказал, что не представляю, какие находки нас ждут. А он засмеялся и сказал — я верю тебе.
— Глупый мальчик, верно?
— Я бы не стал так описывать Мека Ниммура, — пробормотал Николас. — Думаю, что в подходящий момент он назовет нам цену своего сотрудничества. — Англичанин поднял голову. — А мы как раз о тебе, Мек.
Партизан подошел к ним и присел на корточки рядом с Николасом.
— И что вы говорили?
— Ройан считает тебя жестоким злодеем, заставившим ее идти всю ночь.
— Николас тебя испортил, женщина. Я видел, как он возится с тобой, — рассмеялся Мек. — А я говорю: обращайтесь с ними пожестче. Женщины это любят. — Он заговорил серьезнее: — Прости, Ройан. Граница всегда неприятное место. Здесь, дома, ты найдешь меня меньшим злодеем.
— Мы очень благодарны тебе.
Он почти торжественно кивнул.
— Николас — мой старый друг, а ты, я надеюсь, новый друг.
— Я пришла в ужас от того, что рассказала Тессэ. Ну, о нападении на монастырь…
Мек нахмурился и дернул себя за короткую бороду, вырвав клок волос от гнева.
— Полковник Ного и его убийцы. Это хороший пример того, против чего мы сражаемся. Мы избавились от тирании Менгисту, а теперь попали в новый кошмар.
— Что случилось, Мек?
Сдержанно, но красочно он описал резню в монастыре и похищение сокровищ.
— Нет никаких сомнений в том, что это был Ного. Каждый монах, переживший бойню, запомнил его лицо. — Ниммур поднялся, не в силах сидеть от ярости. — Монастырь много значит для людей Годжама. Меня крестил сам Джали Хора. Убийство аббата и осквернение церкви — чудовищное преступление. — Он нахлобучил на голову кепку. — А теперь нам пора в путь. Дорога впереди крутая и сложная.
Теперь, после перехода границы, стало безопасно двигаться днем. Весь второй день они шли вверх по ущелью. Там не было предгорий, и казалось, будто путники входят в ворота огромного замка. Стены поднимались по обе стороны от них почти на четыре тысячи футов, а в глубинах змеилась река, вспененная порогами и перекатами. К полудню Мек велел расположиться на привал в роще возле реки. Под ними находился небольшой пляж, укрытый огромными валунами. Должно быть, камни скатились с утесов, возвышавшихся неподалеку, словно крепостные стены.
Все сидели порознь. Сапер еще переживал из-за перебранки с Меком по поводу теодолита. Он поставил тяжелый инструмент на видное место и расположился подчеркнуто близко к нему. Мек и Тессэ казались странно притихшими, ушедшими в себя, пока молодая женщина неожиданно не схватила возлюбленного за руку.
— Я хочу рассказать им! — выпалила она. Мек посмотрел на реку и кивнул.
— Почему бы и нет?
— Пусть они знают, — настаивала Тессэ. — Они имели дело с Борисом и поймут.
— Ты предпочитаешь, чтобы история прозвучала из моих уст? — негромко спросил Мек, держа ее за руку.
— Да, — кивнула она. — Так будет лучше.
