— Сэр, — вымолвил он через силу, — вы не совсем поняли. Эта девушка для меня все. Я сам этого не ожидал, но она очень дорога мне. Я бы не причинил ей вреда.
— Как раз это ты и собирался сделать, мой мальчик. Ибо что бы ты к ней ни чувствовал, ты для нее только позор и унижение. И если она для тебя что-то значит, ты прекратишь домогаться ее. Ты пообещаешь… нет, ты поклянешься мне в этом. Ибо если не сделаешь этого, я прерву нашу дружбу и мы больше никогда не увидимся.
Артур побледнел.
— Это жестоко.
— Не менее жестоко, чем твое увлечение леди, которой не стоишь. Чем твое безразличие к судьбе пропавшего друга, пока ты соблазняешь доверившуюся тебе девушку. Вспомни, никто не знает, где Метью, и может, сейчас палачи принца уже сдирают с него кожу. Мне стыдно, что Рис Недоразумение Господне более волнуется о нем, ждет гонцов и собирается уже завтра отправиться на его поиски, если не поступит известий.
В подставке на стене трещал факел. Извне доносились голоса подгулявших гостей, в дверь постучали и сообщили, что леди Гвенллиан волнуется, не зная, где ее муж. И через некоторое время они оба вышли. Прежде чем отправиться к супруге, Гай повернулся и потрепал Артура по плечу.
— В чем-то я тебя понимаю, мой мальчик. Она — очень красивая девушка. Однажды она прославится, и мы еще услышим о ней. Ты же должен помнить, что сделал Милдрэд добро, отказавшись от нее, спас ее честь и доброе имя. А что еще может быть ценнее в этом мире? Уж поверь мне, тому, кто долгие годы был изгоем и потратил немало сил, чтобы добиться своего нынешнего положения. Но и поныне я многого лишен, и нет мне успокоения.
Увидев идущую к нему юную супругу, Гай направился к ней. Артур медленно опустился на ступеньки у входа в башню. Он поклялся своему другу Гаю. Он не мог потерять его. А Милдрэд… Гай сказал, что он для нее зло. Артур и сам это понимал, но его смутили речи Бенедикты. Хотя и тогда он знал, что это бесчестно. Что ж… Она останется для него далеким светом. Столь же недостижимым, как эта высокая прекрасная луна над зубчатыми стенами замка Кос.
Глава 17
Несмотря на наступившее светлое солнечное утро, Милдрэд чувствовала себя удрученной. Вчера она и впрямь была пьяна и с утра у нее болела голова, к тому же сегодня Элдит держалась с ней куда холоднее, а леди Гвенллиан едва удостоила кивка. А главное, ее мучил стыд, что она столь недопустимо вела себя с Артуром. И это все видели! Какой позор! У Милдрэд хватало самообладания не обращать внимания на косые взгляды и смешки за спиной, но в глубине души она страшилась встречи с Гаем де Шампером. Он был человек ее сословия, другом родителей, истинным рыцарем, пусть и носил это странное прозвище — Черный Волк. А еще она испытывала беспокойство оттого, что нигде не видно Артура. Правда, и рыжего Риса она нигде не заметила.
Многие из пировавших вчера тоже выглядели не слишком бодро: помятые, сонные, с опухшими лицами, без тяжелых украшений, вместе с которыми исчезло и впечатление их варварской роскоши. Некоторые, кутившие до утра, до сих пор спали — кто прямо под столами, кто в башенных покоях, пока не спускались помочиться во двор.
Ближе к полудню Элдит все же удосужилась сообщить Милдрэд, что Артур вместе с Рисом еще на рассвете отправился на поиски монаха Метью. Милдрэд испытала облегчение: ее уже стала раздражать необходимость вздрагивать и оглядываться, опасаясь увидеть его, гадать, как держаться. Теперь же у нее есть время, чтобы привести мысли в порядок. Однако едва она перевела дух, как появился какой-то паренек и сообщил, что миледи желает видеть сэр Гай. Он у загона, за селением, осматривает своих лошадей. Провожая гостью, паренек всю дорогу просто захлебывался от восторга, рассказывая, какие у сэра Гая великолепные кони. Вскоре они и впрямь увидели за изгородью несколько прекрасных животных, в большинстве своем черных или темно-бурых, однако рослых, поджарых, с длинными гривами, настоящих красавцев.
Милдрэд, семья которой тоже разводила лошадей, сразу оценила их крепкие ноги с мохнатыми бабками, лоснящиеся сильные крупы, а изящные головы неожиданно навели на мысль, что в этих лошадях есть примесь благородной арабской крови. Она так и сказала сэру Гаю, когда подошла.
Рыцарь стоял с несколькими валлийцами у загона, причем сразу становилось ясно, кто здесь лорд. Даже в обычной повседневной одежде: штанах, холщовой тунике да кожаной безрукавке — сэр Гай выделялся среди валлийцев ростом, величественной осанкой, благородными манерами. При свете дня стало заметнее, что он не молод: некая усталость проступала в его чертах, в уголках глаз виднелись лучики морщин, но тем не менее он оставался очень привлекательным мужчиной. Милдрэд могла понять, как вышло, что юная Гвенллиан потеряла от него голову и сама настояла, чтобы отец позволил ей стать женой аллтуда. К тому же у Гая имелись самые лучшие лошади, а в Уэльсе именно они составляли главное богатство человека.
Гай говорил, с улыбкой разглядывая лошадей:
— Мы с вашим отцом, миледи, еще со времен пребывания в Святой земле стали ярыми любителями этих прекрасных животных, поэтому по возвращении в Англию оба решили заняться их разведением. Прибыльное, однако, дело, хотя дочери человека, выведшего лучшую в Норфолке породу, это и так известно. Я же отбирал кобыл из того, что смог найти в диком Уэльсе: коренастых, крепких, выносливых. А уж покрывал их самый лучший скакун, какого мне когда-либо приходилось видеть.
— И наверняка это был вороной по имени Моро, — заметила девушка. — О, сколько рассказов я слышала о нем с детства. Мой отец всегда восторгался вашим скакуном, и в наших табунах есть несколько вороных от легендарного Моро. В том числе и моя любимая Искра.
Милдрэд могла разговаривать о лошадях часами, и они мило беседовали, обсуждая стать того или иного жеребца или кобылы, пока Гай не кивнул в сторону одного из коней, грациозно делавшего круги у дальней изгороди загона.
— Видите того вороного с белой звездочкой на лбу? Это лучший из всех, каких я вывел в последнее время. За него мне предлагали хорошую цену, но все же я подарил его Артуру. Мне ведь надо было рассчитаться с парнем за то, что спас дочь друга! Это хорошая награда, поверьте, ибо Артур давно мечтал о собственном коне, хотя он и не бог весть какой наездник. Но в его ремесле проводника добрый конь всегда пригодится. Ведь Артур такой проводник, какого еще поискать. Он берется за самые трудные поручения, причем взимает за это немалую плату. Вот и я заплатил. И парень остался доволен.
Во время этой речи он как будто и не смотрел на девушку, любуясь конем. А она то бледнела, то краснела. Со слов Гая выходило, что Артура щедро вознаградили за ее спасение, и от этого ей стало не по себе. Милдрэд хотелось верить, что он рисковал ради нее самой, что готов был на все потому, что она дорога ему. А оказывается… Оказывается, ему не привыкать выполнять трудные поручения за плату.
