Срочников, кто высказал желание покинуть часть, подполковник Семенченко распустил, снабдив всех командировочными до места проживания. Желающие брали оружие, на что командир закрывал глаза, и даже не возражал против того, что из парка уехали несколько боротвых КАМАЗов. Не следует жадничать, когда у тебя всего много, и все это - на халяву.
И существенная часть парков артполка за ночь и сегодняшнее утро, под охраной уже частной бурковской армии, отбыли в Центр. И семьи офицеров обживали сейчас новые, хоть и тесноватые, но безопасные квартирки.
За смыкающимися главными корпусами вразброс были построены корпуса административные, вспомогательные и хозяйственные, построенные в явном переизбытке, но именно с рассчетом на то, что их можно за несколько дней перестроить в общежития для людей. Не самые роскошные, но в тяжкие времена безопасность ценится дороже чем роскошь.
Частично разобраный забор отделял фабрику от так называемого Учебного Центра. Когда строился Центр, многие удивлялись его странной конфигурации, потому что никому не собщался тот факт, что Центр представляет единое целое с фабрикой, и рассматривать их следует как единый комплекс. Сразу за забором фабрики находились несколько трехэтажных учебных корпусов, которые сейчас множество рабочих переделывали во все те же жилые дома для них самих. Мебель для них не закупалась, зато были закуплены пиломатериалы в огромных количествах, которые сейчас лежали в штабелях для просушки и целый столярный цех изготавливал сейчас простую, но крепкую мебель.
После "учебных корпусов", превращающихся на глазах в жилье, шли учебные поля и полигоны. Некоторые из них таковыми и должны были оставаться, некоторые меняли профиль. На самом деле их, равно как и боксы для техники, и еще несколько зданий, строил не Бурко. Это было наследством от расформированной воинской части, территорию которой путем сложных махниаций передали в ГУИН, а осваивать начал "Фармкор". А вот два длинных-длинных корпуса, поразительно похожих на производственные корпуса фабрики и замыкающие территорию с противоположной стороны, были уже построены наново. До сих пор официально они числились недостроем, хотя так и было замыслено. Они должны были изменить свое назначение тогда, когда пройдет закон о частных военных компаниях. Быстрее закона случилась Катастрофа, и теперь их достраивали уже по другому проекту, который, впрочем, тоже был продуман давно. Верхний их этаж был "боевым", на нем сейчас тоже развернули батарею "Рапир", а два нижних этажа перестраивались под жилье.
Всего получалось разместить на этой территории в относительной тесноте, но все же посемейно, даже с некоторым комфортом, до семи тысяч человек. Сейчас было около пяти тысяч, имелся и запас. Около тысяч человек "армии", многие из них семейные. Привлечение семейных Бурко лишь поощрял, полагая, что человек, семью которого спасли от бедствия, будет более предан, да и мотивирован он в будущем окажется посерьезней.
Порядка пятисот человек, точно так-же, все больше с семьями - рабочие фабрики и обслуживающий персонал. Те же плотники, слесари и другие. Семьи военных и рабочих тоже вниманием не оставлялись, из них тут-же выбирались люди нужных профессий и приставлялись к делу.
Между боксами и новыми корпусами Учебного центра нашлось место и для госпиталя, и для штаба, и для так называемой госиницы, и для вертолетной площадки. Территория гостиниц и штаба тоже была огорожена стеной, и представляла собой "личное пространство" самого Бурко, его приближенных, представителей наиболее "интеллигентых" профессий, таких как врачи и учителя (таких здесь тоже запланировали), и самое главное - их семей. Эта территория не просмативалась ни откуда, стояла как бы немного на отшибе, чтобы не мозолить глаза и не напоминать тем жителям Центра, в ком излишне развиты революционные настроения, о социальной несправедливости.
Со своего сиденья в вертолете Бурко даже разглядел стоявший на "господской территории" ряд новеньких белых "Нив" и квадроциклов. Продумали даже, как в будущем руководство будет перемещаться по всей этой огромной территории, вытянувшейся над Волгой на три километра, и в ширину - на пятьсот метров, чтобы каждый раз ноги не перетруждать и серьезную технику по пустякам не гонять. Были даже велосипеды, и не в малом количестве, лежащие покуда на складах.
Вертолет завис над площадкой, поднимая пыль и ветер своими лопастями, затем коснулся бетона. Вращение винта начало замедляться, Бурко отстегнул ремни, прижимающие его к сиденью, выскочил на бетон площадки. Встречал их помощник Марата, бывший спецназовец и наемник Баталов, в новенькой камуфлированной форме, с коротким автоматом на плече, но не с АКС-74У, который Бурко знал хорошо, а подлинней, черным, со сложеным прикладом обычной, "объемной" формы, с какими-то оптическими приборами на нем. Бурко пожал руку встречавшему, затем тот поздоровался поочередно с Салеевым, Домбровским и Пасечником, и все направились в "господскую зону", где их уже ждали семьи.
Толя Бармалей, бандит.
В первый "рейд", пока разведывательный, Толя и Васька выехали вечером, в сумерки. Покрутились по городу, заметив на улицах нескольких мертвяков, а кроме них - никого. По Ленинградке в сторону от Москвы шел целый поток машин.
– Слыш, Толян… А ведь каждый тащит все, что нажил, как думаешь?
– Ага. - лаконично ответил Толян.
– Может тряханем кого?
– Где? Никто даже не останавливается, с трассы не съезжают. Чешут по прямой, начнешь кого валить - свидетелей сотня сразу найдется. И сколько тогда ментов ждать?
– Ментов ждать долго придется. - усмехнулся бывший мент. - Я с парой мужиков из отдела разговаривал сегодня, звонил им, спросил что да как. Менты уже все ноги сделали.
– Все равно на трассе нельзя. Вояк в потоке тоже до хрена, и на въезде в город бэтээры стоят. А вот в городе можно привалить кого-нибудь, стреляют сейчас часто, никто и внимания не обратит.
В этом он был прав, звуки выстрелов стали более чем привычным фоном. Они вновь свернули с шоссе в боковые улицы, покрутились по городу без всякого плана.
– Толян, гля! Вон чего нам надо!
У одного из подъездов обычной девятиэтажки стоял серебристый "Геландеваген" с московскими номерами. Толя даже подумал, что это скорее всего какой нибудь приподнявшийся в Москве местный житель решил эвакуировать старенькую маму. Почему он так подумал, Толя объяснить не мог, и поэтому еще более поразился, когда увидел высокого крепкого мужика, выводящего под руку из подъезда бабульку вполне провинциального вида.
– Кто там в машине у них? Стекла тонированные, хрен разберешь… - прошептал Толя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
