Врелл разогнул одну из оставшихся рук и стал смотреть на предмет, зажатый в ладони, представлявшей собой странную комбинацию крючков и пальцев. В нем не было необходимости, пока его окружали связанные с отцом «болваны». А теперь приемопередатчик мог обеспечить связь между ним и эсминцем отца. Да, точно, он все расскажет и получит дальнейшие инструкции.! Хотя… прадор уже знал, какие инструкции получит: «Вернись на остров, убей всех и умри». Врелл не стал включать передатчик, а скользнул в море, чтобы смыть с себя остатки грязи.
Холодная вода уняла боль в ранах, смыла твердую корку грязи с панциря, прадор немного успокоился, воспрянул духом и обрел способность мыслить логически. Он сделал все, что мог, но потерпел поражение потому, что встретился с непреодолимыми трудностями. Может быть, отец соизволит немного изменить курс и подберет его, прежде чем покинуть планету. Может быть, Врелл сам доберется до эсминца, и его возьмут на борт.
Он проверил приемопередатчик и включил одну из его многочисленных функций. Радиомаяк послал его координаты на эсминец, и он получил координаты корабля. Эсминец по-прежнему находился на дне океанской впадины. Врелл выбрался на берег и достал из-под панциря аптечку. Несколько наложенных на панцирь пластырей должны были защитить раны от пиявок, если ему придется долго плыть по морю. Он отчаянно надеялся, что такой необходимости не возникнет.
Размягчая пластырь и нанося на него клей, Врелл понял, что лишь оттягивает неизбежное. Впрочем, чем лучше он будет себя чувствовать, тем убедительнее сможет доказать отцу свою правоту. Закончив, прадор аккуратно сложил аптечку и с удивлением заметил, что небо посветлело. До него вдруг дошло, что его легко могут заметить со стоявших в бухте судов. Попятившись, он спрятался в зарослях и уже в который раз достал приемопередатчик.
— Отец?
Ответ он услышал после долгой паузы.
— Врелл, сын мой, ты уже стал взрослым, — сказал Эбулан. — Ты выполнил свою миссию на острове?
— Я… я встретился с большими трудностями, чем рассчитывал, — ответил Врелл. Как ставший совсем недавно взрослым прадор, он еще не научился открыто врать, лишь немного искажать правду.
— Значит, ты меня подвел.
— Вина не только моя. Капитан Драм оказался на берегу…
— Не имеет значения, — перебил его Эбулан. — Я сам займусь решением этой проблемы.
— Ты придешь сюда? — с надеждой спросил Врелл.
— Приду.
— Ты заберешь меня отсюда?
Скрежет и бульканье, раздавшиеся из приемника, были прадорским эквивалентом смеха, который Вреллу редко доводилось слышать. Он отвел руку с передатчиком подальше от туловища и уставился на прибор всеми оставшимися глазами.
— Ты стал взрослым самцом и в таком качестве мне совсем не нужен. Ты стал для меня помехой и угрозой. Поэтому, когда я засыплю остров антипланетарными бомбами, которые уничтожат всех Старых капитанов, твоя смерть станет дополнительной наградой для меня.
— Но, отец…
Эбулан прервал связь, а Врелл долго смотрел на приемопередатчик, пока инстинкт самосохранения не заставил его действовать. Он встал и уже приготовился броситься в море, но, увидев двадцать гребных шлюпок, направляющихся к берегу, прижался животом к песку, как упавшая тарелка, а потом ползком углубился в заросли в надежде на то, что земля еще осталась достаточно мягкой, чтобы в нее можно было зарыться.
При помощи мощной клешни и нескольких оставшихся ног Снайпер подполз к поверженному прадорскому зонду, взобрался на корпус и заглянул в пробоину, через которую он так удачно его выпотрошил. Центральный сердечник зонда представлял собой кашу из мозгового вещества, изоляции и оптоволоконных кабелей. В нижней части бронированной оболочки он увидел лужу жидкости, в которой был заморожен мозг. Зонд, несомненно, был уничтожен, однако некоторые его системы были не очень сильно повреждены. Выдвинув прецизионную клешню, Снайпер сжал один из оптических каналов и вытащил его для более тщательного осмотра. Интерфейсом оказалось простое электрохимическое устройство, хорошо знакомое ему по давно закончившейся войне. Очень часто, оказавшись далеко от базы Правительства, он использовал прадорскую технологию, чтобы устранить полученные повреждения. На этот раз сложились несколько другие обстоятельства, но ему не хотелось торчать на этом атолле и ждать, пока его в конце концов не обнаружит какой-нибудь из подразумов Блюстителя.
Снайпер отодвинулся от оболочки прадорского зонда и внутренним приказом распорядился опустить нижнюю переднюю плиту. Плита опустилась не до конца, она была деформирована, к тому же приварилась каплями расплавленного металла от отстреленных конечностей, поэтому ему пришлось схватить ее тяжелой клешней и сорвать, чтобы обнажились полупроводниковые внутренности. Проникнув клешней в оболочку вражеского зонда, он достал жгут оптических каналов и принялся по очереди подключать их к своему установленному много веков назад интерфейсу. Через десять минут, подключив все кабели и рассортировав обратные сигналы, он добился того, что внутри оболочки прадора раздался пронзительный визг, а сама оболочка поднялась на несколько сантиметров над атоллом, прежде чем с лязгом рухнуть на твердый коралл.
— Проклятье, — пробормотал Снайпер и внутренним приказом распорядился опустить все нижние плиты корпуса, чтобы разобраться с жизненно важными механизмами.
Прошло немного времени, и из сопла на боку прадорского зонда вырвалась струя термоядерного пламени, которая едва не опрокинула его на древний боевой зонд. Снайпер с головой зарылся в корпус врага и принялся судорожно выбрасывать искореженные и сгоревшие компоненты, заменяя их узлами, извлеченными из собственного корпуса.
— Подъем, — рявкнул Шиб.
Эрлин быстро села, ожидая получить удар ботинком в бок. Энн уже проснулась и сидела с равнодушным видом на корточках у потухшего костра.
— Мне нужно помочиться, — твердым голосом сказала женщина.
Наемник опустил на нее взгляд.
— Мочись. — Его голос был искажен из-за дыры в щеке и наложенной на лицо повязки.
«Ему не повезло больше всех», — подумала Эрлин, заметив, что он также лишился двух пальцев. Она встала и поискала взглядом место, где можно было спрятаться от посторонних глаз, камень или дерево. Когда она направилась к ближайшему дереву, батианин остановил ее ударом ствола.
— Я же сказал «мочись», но не сказал, что ты можешь куда-нибудь уйти.
Эрлин долго смотрела на него, потом отвернулась. Он явно был напуган, и страх делал его жестоким. Придется терпеть, такое унижение ей ни к чему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
