Миры Роджера Желязны Том пятнадцатый
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПОЛЯРИС»Издание подготовлено АО «Титул»Издание осуществлено совместно с частным предпринимателем Владимиром Секачевым
Маска Локи
Пролог
Лишь натяни решимость, как струну, —
И выйдет все.
Уильям Шекспир
Сильный жар, идущий из печи, опалил кожу ее лица и шеи. Она скривила губы в гримасе, кожа вокруг них высохла. Губная помада запеклась коркой, как асфальт под солнцем.
Александра Вель на два шага отступила от открытой дверцы печи. Это было ошибкой. Внезапный спад температуры привел к тому, что мелкие капельки пота выступили на лбу, верхней губе, шее. Она почувствовала, как плотный шелк ее белой блузки начинает провисать под мышками и на груди, впитав в себя влагу.
— Мистер Торвальд? — позвала она. — Айвор Торвальд?
Человек поднял лохматую голову и кивнул, продолжая работать мехами. Александра какое-то время смотрела, как двигаются складки его хлопчатобумажной майки. Потом подошла поближе — посмотреть, над чем он работает, и встала так, чтобы мужчина был между ней и желто-белым огнем печи.
Кусок расплавленного стекла величиной со спелый помидор, и такой же красный. Но его цвет был яростной краснотой внутреннего жара, а не холодной краснотой влажной кожицы плода. В центре он светился желтым — в память о печи. Торвальд держал ком стекла на конце стальной трубки, округляя и сглаживая его с помощью обожженной деревянной чаши. Руку и предплечье защищала от жара длинная металлизированная рукавица, а ближайшее к огню бедро — кусок металла, изогнутый словно рыцарские доспехи и подвязанный кожаными тесемками.
После сотни поворотов стекло почти остыло. Торвальд встал, держа стальную трубку на весу, повернулся — чуть не задев дальним ее концом лицо Александры — и поместил стеклянный ком обратно в печь. Стержень он повесил на скобу.
— Что вы хотите? — спросил он, осматривая ее с головы до ног: обвисшая на груди белая блузка, широкий пояс туго схватывает узкую талию, прямая черная юбка, обтягивающая бедра, колени…
— Вы выполняете частные заказы? — спросила она быстро.
— Иногда.
— От чего же это зависит?
— От того, интересно ли мне.
Один из этих, вздохнула про себя Александра, призывно поводя бедрами.
— Интересен ли заказ, — сказал он. — Что вы хотели заказать?
Александра покопалась в сумке, висящей на плече, и вытащила конверт. Затем открыла клапан и вытряхнула содержимое, стараясь не касаться его пальцами, хотя и держала под конвертом руку, на случай, если камни упадут.
Торвальд подвинулся ближе, взглянул на нее, как бы спрашивая разрешения, снял рукавицу. Рука оказалась на удивление белой. Взяв один из обломков указательным и большим пальцами, он повернулся в сторону открытой двери, через которую лился дневной свет.
— Оникс. А точнее, сардоникс — судя по красным слоям.
— Можете ли вы превратить его в стекло?
— Такую-то малость? Сколько в них? От силы пятнадцать — двадцать каратов. Или у вас во дворе стоит грузовик?
— Это все, что я могла… все, что у меня есть.
— Оставьте их себе на память.
— А не могли бы вы смешать их с другими компонентами… из чего вы делаете стекло?
— Конечно, оникс — просто разновидность кварца. Двуокись кремния. Почти то же самое, что стекло. Взять эти ваши два кусочка, добавить в расплав, и — пфф! — дело сделано. Они даже окрасят стекло, но лишь чуть-чуть, хорошего цвета не получится.
— Прекрасно. Чем слабее окраска, тем лучше. Хорошо бы окраски не было вообще, просто чистое стекло.
— Тогда зачем что-то добавлять?
— Так надо. Это все, что я могу сказать. Ну, беретесь за заказ?
— Какой? Точнее!
— Стакан. Стакан для питья с вплавленными в него этими кусочками — сардоникса, так, кажется, вы его назвали?
— Стакан… — Торвальд наморщил нос. — Кубок? Рюмка? Бокал?
— Нет. Высокий стакан для минеральной воды или колы. Прямые стенки, плоское дно.
— Не представляет интереса, — он повернулся к печи, взял стальную трубку.
— Я хорошо заплачу. Сотню, нет, тысячу долларов.
Его руки, приготовившиеся поднять трубку, снова опустились.
— Уйма денег.
— Эта штука должна быть совершенной. Неотличимой от заводских стаканов.
— Своего рода игрушка? Для вечеринки богатеев?
— Точно! — Александра Вель подарила ему широкую улыбку, на этот раз искреннюю. — Это приглашение на вечеринку.
Сура 1
Коронация
Из всех ушедших в бесконечный путь
Сюда вернется разве кто-нибудь?
Так в этом старом караван-сарае
Смотри чего-нибудь не позабудь.
Омар Хайям
Сапоги крестоносца провоняли лошадиной мочой. Подол тяжелого шерстяного плаща был испещрен желтыми крошками помета, которые рассыпались по мрамору с каждым шагом. Деревенщина.
Но Алоис де Медок, тамплиер и магистр Антиохийской общины, приветствовал гостя с раскрытыми объятиями:
— Бертран дю Шамбор! Проделать столь длинный путь! И так спешно, что не иметь возможности остановиться и почистить сапоги!
Он осторожно обнял родственника и слегка похлопал его по плечам. В воздух поднялась пыль. Алоис чихнул.
Освободив Бертрана, он осмотрел его с головы до ног. На грязной загорелой коже — новые шрамы.
Тяжелая проржавевшая кольчуга кое-где подновлена. Белая туника, украшенная прямым красным крестом, как у тамплиеров, — вся в заплатах и штопке. Квадратные латки закрывали изношенные места, прямая штопка — разрезы, нанесенные кинжалом. Белизна шерсти вокруг штопки говорила о том, что кольчуга все же сделала свое дело и сохранила тело владельца.
Сохранила это тело для меня, подумал Алоис. Как и его кузен, тамплиер был одет в белую тунику, но это было холодящее кожу льняное полотно, а не грубая власяница крестоносца. Как и на Бертране, на нем был капюшон из стальных колец, но легкий, сделанный из тончайшей проволоки, что могли выковать только дамасские кузнецы.
Алоис отступил назад и сделал знак сарацинскому мальчику, стоявшему у входа. Тот был одет в штаны и рубаху из льна, что говорило о богатстве хозяина, сапожки из мягкой кожи антилопы и тюрбан из чистого хлопка. Мальчик начал торопливо подметать возле Бертрана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
