Второй Змей, повинуясь твердой руке возничего, начал поворачивать, явно для отступления, но стрела ударила человека на загривке прямо в лицо. Таргитай видел, как тот всплеснул руками, словно пытался ухватиться за ушибленное место, но его ветром откинуло на спину, он так и остался лежать, а руки бессильно болтались по ветру.
Освобожденный Змей тут же развернулся и помчался в сторону севера. Уцелевший на спине кричал в страхе, видно было его разинутый рот, но крылья били по воздуху мощно и часто, Змей уносился, уносился уже по своей воле.
Мрак вдруг вскрикнул:
– Олег, ты что делаешь?.. Туда, там еще один остался!
Последний Змей, на спине которого остались двое, бесцельно кружил внизу. Копья уже не торчали угрожающе, уцелевшие спешно привязывали раненого к гребню, а человек на загривке пустил Змея по широкому кругу, уже не нападая, но не зная, куда лететь.
Олег обернулся, Мрак видел его бледное лицо.
– Перестань…
– Что? – заорал Мрак.
– Брось! – прокричал Олег. – За тем ли летим?
Мрак с яростью смотрел на последнего из Змеев. Их оставалось только добить, мстя за недавний страх и унижение, когда бросались из стороны в сторону, избегая длинных копий.
– Черт, – сказал он с ненавистью, – ладно… Пусть живут, твари.
А Таргитай невесело крикнул Мраку на ухо:
– Как все-таки несправедливо!
– Что? – огрызнулся Мрак.
– Мир несправедлив!
– Только сейчас заметил?
– Ага. Змеи летели целой стаей, только поздоровались… Я сам видел, здоровались! Они вот так крыльями делают… А хвостом вот так… Правда, Мрак. А Змеи с людьми на спине – уже совсем другое… Ладно, улетаем. Олег хоть и трус, а прав…
– Я не трус, я осторожный, – возразил Олег.
– Трус, – сказал Таргитай убежденно.
Мрак поморщился:
– Перестаньте! Оба правы.
– Как это?
– Если трусишь ты, то это осторожность, если другой – то трусость. Тарх прав… по-своему. Он уже научился задницей дышать, молодец! Теперь не надо ему только давать садиться на пеньки…
Таргитай ничего не понял, но Мрак говорил ласково, доброжелательно, и Таргитай тоже заулыбался, свесился набок, начал смотреть вниз, ибо Змей начал быстро снижаться.
Олег не оборачивался, они видели его сгорбленную спину. Обруч с головы сорвало, красные волосы трепало ветром, и казалось, что голова волхва объята пламенем.
Зеленые холмы приблизились, между ними появились долины, где желтые нити дорог извивались странно и нелепо, вроде бы ничего не огибая, но удлиняя путь втрое-вчетверо. На краю видимости показалась широкая река, но Олег направил Змея еще ниже, река исчезла за виднокраем, деревья укрупнились, можно было различить каждое в отдельности, потом даже ветки.
Мрак бросил Таргитаю:
– Потерпи, сейчас Олег начнет тебя лечить.
– Может, не надо? – попросил Таргитай жалобно. – Скажем, что это я головой о шип ударился.
– Не любишь волхвование, – укорил Мрак. – Надо же ему на ком-то учиться?.. Не на людях же…
Таргитай воскликнул чуть ли не в слезах:
– Не на людях? А я кто?
Мрак сказал с таким злорадством, что удивился сам:
– Ты нынче бог. Не то что мы – простые, даже очень простые.
Змей плюхнулся с такой силой, что лапы подломились. Он проехал по земле мордой, вспахивая как плугом, нагнал рылом целый холмик. Бока тяжело и часто раздувались, плиты на спине приподнимало, терлись одна о другую и противно скрипели. Сильно пахло рыбой, внутри Змея хрипело и хлюпало.
Олег слез последним, хлопнул зверя по морде:
– Все. Свободен.
Змей даже не шелохнул ноздрей, огромной, как жерло горшка, сопел, в выпуклых глазах были страх и удивление, что все еще жив.
Мрак быстро огляделся:
– Да, время мы потратили, потратили… И не погуляли даже, что обидно. Олег, ты давай в небо, ладно?.. Вон там Долина Битвы Волхвов, я ее отсюда вижу! За тем вон гребнем. Надо только посмотреть дорогу, как спуститься. Ты хоть и не бог, но сверху виднее. А я пробегусь по чаще, разузнаю, где и что тут.
– А я? – спросил Таргитай встревоженно.
– Ты бог, – ответил Мрак. – Тебе негоже какой-то задрипанной птицей носиться по небу! Как будто ты гусь какой лапчатый. И уж совсем непристойно было бы в серой шкуре гоняться за бедными зайчиками. Ты собери хворост, разведи огонь, ибо огонь – вещь священная, божеская. Только лес не спали!.. Мясо поджарь, посоли, приготовь травы, Олег показывал. А то скажу Олегу, что ты раненый!
Олег повернулся к ним с тревогой в глазах:
– Таргитая ранили?
– Это я головой о шип ударился, – сказал Таргитай торопливо. – Уже все зажило! А кровь… Это на меня от тех набрызгало.
– Но почему красным? – удивился Олег.
– Главное, не желтым, – успокоил Мрак. – Хватит и этой вони от твоей ящерицы.
Он переметнулся в волка, выпрыгнул из одежки, зеленые кусты почти не шелохнулись, словно огромный волчище, ринувшись в куст, сам стал кустом. Таргитаю почудился даже нетерпеливый визг из чащи, словно Мраку не терпелось побывать в своем настоящем облике.
Он пропустил момент превращения Олега, только когда ветром пахнуло, обернулся и узрел, как огромная страшная птица судорожно лупит по бедному воздуху когтистыми крыльями, кожаными, как у летучей мыши, только когти на каждом пальце крыла с короткий нож размером.
Птаха сделала круг и унеслась, уже мощно и уверенно. Даже если Олег все еще не чувствовал в себе силы, Таргитай с земли видел страшную мощь этого летающего зверя, что не совсем птица, как не птица – летучая мышь, у которого в клюве острейшие зубы, а когти если сожмутся на ветке, то закапает сок!
Хвороста на поляне не оказалось, он прошелся за деревьями. Собрал охапку, но Мрака одной охапкой только дразнить, да и самому хорошо подолгу смотреть в пляшущее пламя, где мелькают призрачные огни, горят дома, возникают страшные воины, чудовища, Змеи. А в треске угольков слышен треск горящей кровли, свист стрел и тупые удары мечей и топоров о деревянные щиты…
Он поправил лук за плечами, вдруг да оленя встретит, почти собрал третью охапку, когда услышал неясный шум. Мрак бы услышал все, что хотел, и продолжал бы свое дело, но Таргитаю пришлось оставить хворост, как же не посмотреть, выбрел из-за деревьев…
Трое оборванных разбойников прижали к дереву молодую женщину. Она отчаянно отбивалась, но двое с хохотом держали ее за руки, растянув в стороны, сзади не давала отступить сосна, а третий с наглой ухмылкой потрогал ее за полную грудь, взялся за вырез, сильно рванул… вернее, сделал движение рвануть.
Платье осталось нетронутым, а он сам резко выпрямился, почти подпрыгнул. Ей на щеку брызнуло теплым и липким, она вскинула голову, охнула. В левой
