Царь Закарбаал усмехнулся.
Он сказал: “Это верно, мой отец давал фараонам лес, и мой дед давал. Но фараоны всегда платили за лес, так сказано в книгах. Писцы говорят, фараоны всегда платили за лес”.
Царь Закарбаал усмехнулся и добавил: “Если бы царь Египта был и моим царем, он бы не стал посылать серебро, не стал посылать золото, он бы просто сказал — выполняй повеления великого Амона! Я не слуга тебе, как не слуга тому, кто тебя послал. Стоит мне закричать к Ливану, и небо откроется и бревна будут лежать на берегу моря. Но писцы говорят: фараоны всегда платили за лес. Разве не так, жалкий червь?”
“Ты заставил девятнадцать дней ждать на рейде самого Амона–Ра, царя и отца богов, — смиренно, но твердо ответил Уну–Амон. — Я дам тебе серебро, я дам тебе ценности, которые придутся тебе по вкусу, но прикажи рубить лес”.
И добавил негромко: “Лев свое возьмет”.
Царь Закарбаал долго думал, потом кивнул.
Он взял египетское золото, взял серебро, взял запасы полотна и папируса и приказал грузить корабль египтянина лесом. Правда, на прощание он сказал: “Не испытывай, жалкий червь, ужасов моря. Если ты еще раз попадешь в Библ, я поступлю с тобой так, как поступил когда‑то с послами фараона Рамсеса, которые провели здесь семнадцать лет и умерли в одиночестве”.
И спросил: “Показать тебе их могилы?”
Уну–Амон отказался. Он сказал: “Лучше поставь памятную доску о своих заслугах перед отцом богов богом Амоном. Пусть последующие послы из Египта и других стран чтут твое имя, и пусть сам ты всегда можешь получить воду на Западе, подобно богам, находящимся там”.
Уну–Амон простился с Закарбаалом и собрался отчалить, но в этот момент в гавань вошли корабли джаккарцев, решивших задержать египтянина.
Уну–Амон стал плакать.
Увидев его слезы, секретарь царя Закарбаала спросил: “В чем твоя беда?” И Уну–Амон ответил: “Видишь птиц, которые дважды спускаются к Египту? Они всегда достигают цели, а я сколько времени должен сидеть в Библе покинутым? Эти люди на кораблях пришли обидеть меня”.
Утешая Уну–Амона, царь Библа послал ему два сосуда с вином, барана и египтянку Тентнут, которая пела у него при дворе. “Ешь, пей и не унывай”, — передал он Уну–Амону, и корабль египтянина наконец отчалил. Джаккарцы его не преследовали, зато буря пригнала корабль к Кипру.
Поставив перед собой шкатулку, найденную в мешке ограбленного им филистимлянина, Уну–Амон горестно и пьяно заплакал и медленно опустил палец на некий алый кружок, единственное украшение странной металлической шкатулки, не имеющей никаких внешних замков или запоров. Шкатулка поблескивала, как медная, но была тяжела. Не как медная и даже не как золотая, а еще тяжелее. Уну–Амон надеялся, что в шкатулке лежит большое богатство. “Если это так, — подумал он, — я выкуплю у царицы Хатибы корабль и доставлю верховному жрецу Хирхору лес для закладки священной барки”.
“Я смраден, я пьян, я нечист, — бормотал про себя Уну–Амон. — Пусть Амон–Ра, отец богов, пожалеет несчастного путешественника, пусть он вознаградит мое терпение большим богатством. Я был послан в Финикию, я сделал все, чтобы приобрести лес для закладки священной барки. Неужели великий Амон–Ра, отец богов, не подарит мне большое сокровище?”
Палец египтянина коснулся алого пятна, мягко продавил металлическую крышку, как бы даже на мгновение погрузился в странный металл, но, понятно, так лишь казалось, хотя Уну–Амон сразу почувствовал: вот что‑то произошло. Не могли птицы запеть — в комнате было пусто, а за окнами ревело, разбиваясь на песках, Сирийское море. Не могла лопнуть туго натянутая струна, ничего такого в комнате не было. Но что‑то произошло, звук странный раздался. Он не заглушил морского прибоя, но раздался, раздался рядом, и Уну–Амон жадно протянул вперед руки: сейчас шкатулка раскроется!
Но про филистимлян не зря говорят: если филистимлянин не вор, то он грабитель, а если он не грабитель, то уж точно вор!
Шкатулка, темная, отсвечивающая как медная, но тяжелая больше, чем если бы ее выковали из золота, странная, неведомо кому принадлежавшая до того, как попала в нечистые руки ограбленного филистимлянина, эта шкатулка вдруг просветлела, на глазах превращаясь в нечто стеклянистое, полупрозрачное, как тело морской твари медузы, не теряя, впрочем, при этом формы. Наверное, и содержимое шкатулки стало невидимым или хотя бы прозрачным, потому что изумленный Уну–Амон ничего больше не увидел, кроме очень смутного, совсем неясно поблескивающего тумана.
А потом и туман исчез.
13 июля 1993 года
Из офиса “Тринити” выносили мебель.
Один из грузчиков показался Шурику знакомым.
Лица Шурик не разглядел, но эта характерная сутулость, потертый плащ, затасканная, потерявшая вид кепка… Ерунда, конечно, никогда раньше не видел он этого человека… Обычный бомж… Наняли на улице, вот таскает мебель, зарабатывает на бедную жизнь… Хотя похож, похож чем‑то на Данильцына — проходил однажды такой по краже мебели. Но было бы смешно, займись Данильцын, отсидев, тем же промыслом.
Закурив, Шурик прошел в подъезд.
Заберу у Роальда отпускные и уеду. Подальше от Города, от лже–Данильцына, от Роальда. И уж в любом случае от Лерки. “Тебя скоро убьют, — сказала жена Лерка, забирая свои вещи. — Сейчас каждое дерьмо таскает в карманах нож или пушку, а ты работаешь с дерьмом. На помойке работаешь, на грязной свалке, среди свиней. Не хочу быть вдовой человека, работавшего на помойке!”
И ушла.
“Правильно сделала, — оценил поступок Лерки Роальд, человек, которого даже привокзальные грузчики держали за грубого. — Работаешь в дерьме, на помойке, среди свиней, от оружия отказываешься. Все правда. Лерка права, однажды тебя убьют. Зачем ей быть вдовой дурака?”
И добавил, подумав:
“Привыкай к оружию. Хочешь быть профессионалом, привыкай”.
Шурик отмахнулся. ПМ, пистолет Макарова, зарегистрированный на его имя, хранился у Роальда. Но отказывался от оружия Шурик не просто так. Он знал себя. Сострадание и ненависть — сильные штуки. Если не хватает сил на то и другое, надо сознательно выбирать одно. Шурик не доверял себе в ярости. Боялся. Предпочитал обходиться без оружия. Его даже не интересовало, где хранится ПМ — не в кубическом же стальном сейфе, утвердившемся в самом просторном углу частного сыскного бюро, основанного Роальдом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
