class="p1">— Да ну, на рубашке… Скажут, как девчоночья брошка.
— Ничего не девчоночья, просто значок… Хорошая какая ящерка. Как живая… Откуда она у тебя?
— Я разве не рассказывал? Папа ее в лесу нашел, в траве, недалеко от скважины. Спрашивал там: «Чья, кто потерял?» Говорят: «Не знаем». Ну вот он мне и привез… Смотри, Янка, друзья-приятели топают!
Впереди, шагах в тридцати, шли Васька и Алешка Листов. Гелька звал про себя Алешку «Огонек», но другие звали его «Листик». Алешка был в новенькой зеленой форме второклассника. Васька блестел на солнце.
— Во, прогульщики, — обрадованно сказал Гелька.
— Почему? — возразил Янка. — Может быть, как мы…
У Гельки почему-то отменили урок географии, а Янку отпустили с физкультуры, потому что у него на шведской стенке вдруг закружилась голова.
— Нет, у них сейчас математика, я знаю… Эй, Ог… Листик! Васька! А ну, стоп! Лодыря гоняем, да?
Алешка обернулся, а Васька замер. Потом, не шевельнув туловищем, Васька развернул на сто восемьдесят градусов квадратную голову (тихонько заскрипела ребристая шея). Резиновые губы растянулись в улыбке, коротенькая макушечная антенна весело изогнулась. Но тут же Васька насупился и сказал:
— А чё… Она сама…
— Нас прогнали, — деловито сообщил Листик. — Вернее, его. А меня заодно…
— Как это вы достукались? — весело удивился Янка.
Листик бросил на Ваську косой взгляд:
— Да ну его… Сам виноват. Все время подсказывает на уроке…
— Да?! А если они сосчитать не могут! — взвинтился Васька. Затанцевал на тонких дюралевых ногах и привел голову и туловище в нормальное положение. — Такие задачки смехотворные, а они…
— Не у всех ведь мозги электронные, — сказал Гелька. — Ты, Василий, смотри. Будешь своими способностями хвастаться, тебя ребята выскочкой задразнят.
— Ребята ничего не говорят, они только рады. Это Настюшка придирается… Настасья Федоровна. Она меня терпеть не может.
— Ну уж… — осторожно не поверил Гелька.
— Да! Она вчера меня стукнула…
— Как это? — изумился Янка.
— Вот так! Пластмассовым треугольником. — Васька потер сзади нижнюю часть выпуклой ферропластовой канистры, из которой было сделано его туловище.
— Тебе же не больно. Вон какая броня, — утешил Гелька.
— Да?! — Васька сверкнул фиолетовыми фотоглазами. — Если железный, думаешь, не обидно?
Гелька и Янка вопросительно глянули на Листика. Тот неловко объяснил:
— Она у нас еще молоденькая, только из института. Сама еще как девчонка…
— Все равно это свинство, — сурово сказал Янка.
Листик смутился. Настасья Федоровна, видимо, ему нравилась. Листик наклонился и стал поправлять шнурки на кроссовках. Не разгибаясь, напомнил Ваське:
— Она же сразу извинилась.
— Ха! Извинилась! А потом опять придирается: «Почему ты голый в школу являешься?» Я говорю: «Я же робот, у меня и так шкура прочная». А она: «Не робот ты, а обыкновенный хулиган. И нечего приходить в школу без штанов!»
— Правда, придирается, — заметил Янка.
— Я ему свой матросский костюм дам, — примирительно сказал Листик.
Гелька представил роботенка Ваську в матросском костюмчике — большелапого, с квадратной головой, с ногами-трубками — и зажал улыбку. Серьезно сказал:
— Лучше комбинезон какой-нибудь. Я у себя поищу.
— В такую-то жару! — капризно отозвался Васька.
— Тебе какая разница? — удивился Гелька.
— Да, разница. Я терморецепторы в себя вставил. — Васька резиновой перчаткой хлопнул по блестящему животу с выпуклым клеймом «Промнефтегаз».
— Опять на свалку таскался за деталями, — строго сказал Гелька.
— Я ему на детали деньги давал, он их в «Юном конструкторе» купил, — заступился Листик.
— Но на свалку наш Васенька все равно таскался, — проницательно заметил Гелька.
— Его там ржавые бабки приваживают, — сказал Янка.
— Не бабки! — огрызнулся Васька. — Я хотел посмотреть, где папа Ерема жил.
— Папа Ерема жил в «Курятнике», — сухо напомнил Гелька.
— «Курятник» же разломали! А сперва он жил на свалке… пока с бабками не поругался.. Они его теперь вспоминают и жалеют… А вы тоже на свалку ходили, я знаю!
Гелька и Янка быстро переглянулись.
— Мы по делу, — сурово сказал Гелька. — А тебе туда соваться нечего. И нечего спорить, когда старшие говорят…
— Подумаешь! — роботенок дерзко мотнул антенной.
— Ничего не «подумаешь», — поддержал Гельку Янка. — Ты, Васька, не вредничай, мы тебе все равно что родственники. Мы из-за тебя пальцы кололи. У меня потом два дня болел, я играть не мог.
— Я тоже колол, — напомнил Алешка Листик.
— И Листика слушайся, — дипломатично сказал Гелька. — А то у него будут неприятности в школе.
— Уже, — вздохнул Листик.
Васька засопел носом, сделанным из рожка от чайника, и сказал:
— Все на одного. Воспитатели…
Васька жил у Листика.
— Пошли, — сказал Листик. — Попрошу бабушку подогнать на тебя костюм.
Васька был маленький — Алешке по плечо.
Глядя им вслед, Янка усмехнулся:
— А мы правда как воспитатели.
Гелька кивнул:
— Ага… Пока Васьки не было, никогда не думал, что могу такие речи говорить. Про послушание… Как тетя Вика!
— А все-таки он ничего роботенок, — сказал Янка. — Хорошего парнишку мы склепали.
— «Мы»! — засмеялся Гелька. — Если бы не твой дедушка…
— Ну, я и говорю, мы все: дедушка, ты, я, Листик…
— Я думал, твой дедушка только скрипичный мастер, а он на все руки…
— Да не так уж и трудно было. По готовым-то чертежам… И главное — все материалы на месте оказались!
— Вот это — самое большое чудо… — вздохнул Гелька.
— Что чудо?
— Что вагон оказался на месте. Приходим, а он будто никуда не уезжал. Даже колеса к рельсам, как раньше, приржавелые…
Янка задумчиво сказал:
— Я бы, наверно, решил, что все приснилось, если бы не вторая куртка. Одна на мне, а другая — в вагоне на гвоздике. Будто не снимали. Я даже испугался. Помнишь?
— Нет, я не помню, что ты испугался. У меня у самого тогда мозги набок… Но я обрадовался. Думаю: вот хорошо, что Еремины чертежи теперь в двух экземплярах.
Янка тихо улыбнулся:
— И дневник Глеба. Как будто нам подарок: и тебе, и мне — пожалуйста… Гелька, ты все листы прочитал?
— Конечно. Не
