– Не понимаю, к чему ты клонишь, – сказала Патрисия.
– Мы устроим так, что в убийстве Элинор обвинят Уолтера. Я возьму что-нибудь из его одежды, и мы бросим эту вещь в колодец, к трупу. Еще мы оставим на Виналхэйвене какой-нибудь след, будто он туда заезжал, это будет уликой, и следствие доберется до его машины.
– Что, например? – спросила Патрисия.
– Например, кусочек фары. Сейчас разобьем ему фару. Его машина на парковке. Мы отвезем осколки фары на парковку у дома на Виналхэйвене. Я скажу Уолтеру, что во что-то въехала. Он ничего не заподозрит. Когда второго апреля будем уезжать отсюда, заедем в Салем. Я зайду к матери Элинор и расскажу про свои подозрения насчет Уолтера. В то лето, когда умерла Элинор, Уолтер бывал в Салеме. Все сходится. Пока я буду у них дома, скажу, что мне надо в туалет, и спрячу в комнате Элинор одно из этих писем, “Я все про тебя знаю”. Мать Элинор сказала, что собирается навести порядок в комнате дочери, она наверняка найдет письмо, встревожится, расскажет про него копам и упомянет, что я ей говорила об Уолтере. Копы доберутся до него. Перед тем, как уехать из квартиры Уолтера, я там спрячу два других письма. Полиция подумает, что Уолтер угрожал Элинор. Все доказательства налицо. Уолтер ничего не сможет поделать. Его будут судить за убийство Элинор. Мы навсегда от него избавимся, а тебе больше ничего грозить не будет.
Патрисия сидела растерянная:
– Спасибо, моя дорогая. Спасибо от всего сердца. Но лучше тебе во все это не ввязываться. И потом, какое отношение Уолтер имеет к Виналхэйвену? Так не пойдет. Ангел мой, мне хочется, чтобы мы просто забыли про эту историю, ну пожалуйста.
– Конечно, мы все сделаем, как ты хочешь. Не будем больше об этом говорить, никогда. Мы все забудем. Я люблю тебя, я для тебя сделаю все, что угодно.
С этими словами Аляска скрылась в душе. Как только оттуда послышался звук льющейся воды, Патрисия окаменела. Аляска пробудила в ней воспоминания о той ночи 30 августа. Патрисия вновь видела, как тащит тело Элинор к машине, как набирает прощальное сообщение и шлет его на номер “Мама мобильный”, слышала глухие удары о крышку багажника на заправке в Портленде. Вспоминала одурелое лицо Элинор, когда открыла багажник. Звук упавшего в колодец тела. На какое-то время ей удалось все это забыть. Ей хотелось забыть снова. Но больше ей это не удастся. Не теперь, когда Аляска все знает. Теперь Патрисия обречена жить в постоянной тревоге: ее свобода будет зависеть от девушки двадцати двух лет. Как она могла быть уверена, что Аляска сохранит ее тайну? И что произойдет, если в один прекрасный день они расстанутся? Если их любовь окажется лишь мимолетным увлечением?
* * *
Патрисия вытерла слезы. Еще раз взглянула на их с Аляской фотографию в Нью-Йорке и заговорила снова:
– Что ждет узника в тюрьме, я знаю лучше, чем кто бы то ни было. Я сознавала, что моя хрупкая Аляска может приговорить меня к жизни взаперти на нескольких квадратных метрах, к жизни, полной жестокости. Тогда, 23 марта 1999 года, я постаралась вести себя как ни в чем не бывало. Мы говорили про отъезд в Центральную Америку, говорили о нашем общем будущем. Я заставила себя заняться с ней любовью. После обеда Аляске непременно захотелось отвезти меня в “очень особенное” место, единственное место в Маунт-Плезант, где ей было хорошо. Она отвезла меня на Грей Бич. Так я и узнала про этот уголок. Мы немного посидели на пляже. Мне было холодно, я первая вернулась к машине. Увидев на парковке черный “форд таурус”, на котором приехала Аляска, я поняла, что у меня нет другого выхода – ее надо убить. Мою малышку Аляску. Такую нежную. Само совершенство. Но слишком любопытную. Я наконец нашла в себе то, что было сильнее любви, – свободу. Я убью ее и в точности повторю все приметы идеального преступления, какие она мне недавно перечислила.
“Форд” был не заперт. Аляска все еще не подошла, и я осмотрела кабину. Я искала какой-нибудь предмет, который можно оставить рядом с трупом, чтобы следствие добралось до Уолтера. Открыв багажник, я нашла как раз то, о чем утром говорила Аляска: одежду. Пуловер мужского размера, наверняка принадлежащий Уолтеру. Серый пуловер с буквами “M” и “U”. Я взяла его и спрятала у себя в машине. Через несколько секунд на парковке появилась Аляска. Я ей протянула два листка с фразой “Я все про тебя знаю”. “Держи, – сказала я, – спрячь их в квартире. Но так, чтобы Уолтер не нашел, а копы, которые будут проводить обыск у него дома, на них наткнулись”. Аляска ослепительно улыбнулась: “Тебе понравился мой план?” – “Да. Третий листок оставляю у себя, чтобы был под рукой, когда ты второго апреля пойдешь к миссис Лоуэлл”. Аляска была страшно горда. Поцеловала меня. Обещала, что благодаря ее плану я буду в безопасности. После этого я сказала, что мне надо вернуться в Бостон, чтобы Аляска уехала. На прощание она мне сказала: “Через десять дней, не опаздывай!” – и покатила в Маунт-Плезант.
– Как раз двадцать третьего марта, – прокомментировал Гэхаловуд, – когда Аляска вернулась в Маунт-Плезант, Эрик увидел ее машину на улице, подошел и попросил забрать пуловер из багажника “форда” Уолтера. Эрик говорил, что первый раз спросил у Аляски про пуловер днем раньше, потом звонил Уолтеру, и тот сказал, что пуловер у него в багажнике. Значит, двадцать третьего марта Эрик, заметив “форд таурус”, следует указаниям Уолтера… Вот только пуловера там больше нет. Он у вас, Патрисия. Вы считали, что это одежда Уолтера…
Патрисия кивнула:
– Это была моя первая ошибка… Когда Аляска уехала с Грей Бич, я поняла, что через десять дней убью ее на этом самом месте. Знаете, я в своей жизни много работала с преступниками, и все они сходятся в одном: первый раз совершить тяжкое преступление нелегко, но оно как черта – единожды перешагнув, дальше ее можно пересекать без всякого труда. Я не имею в виду, что убить Аляску было легко, я хочу сказать, что легко было принять решение. Тогда, 23 марта 1999 года, на Грей Бич, я уже знала, что именно здесь убью Аляску. Мне хотелось, чтобы место было красивым, чтобы все прошло удачно. Главное, не повторять ту мерзость с Элинор, когда мне пришлось везти ее на Виналхэйвен. В тот день я сделала вид, что уезжаю с Грей Бич, но через несколько минут вернулась и стала изучать окрестности. Следуя советам малышки Аляски, я придумала свое идеальное убийство. Обнаружила лесную тропу, которая выведет меня на шоссе 21. Идеальное место, чтобы оставить осколки фары от машины Уолтера. Еще там был заброшенный трейлер, в нем можно спрятать пуловер Уолтера. Следователи без труда его найдут, и это не покажется слишком нарочитым. И письмо Аляски, “Я все про тебя знаю”, – его я суну ей в карман после убийства, это наведет полицию на мысль о мести. Эрик наверняка расскажет полиции о часах Аляски, часы свяжут Аляску, а затем и Уолтера, с ограблением. А поскольку Аляска велела Эрику ни в коем случае не говорить Уолтеру про часы, круг замкнется. Уолтер попадется в мышеловку. Я вернулась в Салем, вполне довольная своим планом. В следующие дни я поняла, что обстоятельства мне благоприятствуют: вечером второго апреля Бенджамин читал лекцию в Кейнене. Он без конца этим хвастался. То есть я знала, что на выходных на Виналхэйвене никого не будет. Мне пришла мысль взять машину Бенджамина, чтобы никто в Маунт-Плезант не приметил мою. Даже когда предусмотрел все, может найтись какой-нибудь свидетель. В четверг, 1 апреля 1999 года, я наведалась из Салема на остров Виналхэйвен. И на пароме, который вез меня с синим “крайслером” на континент, почувствовала, насколько у меня взвинчены нервы. Через сутки я убью мою милую Аляску.
Патрисия нанесла Аляске сильнейший удар дубинкой. Тело девушки неподвижно лежало на берегу, из головы текла кровь. Патрисия чуть не упала в обморок. Но ей надо было держаться. Надо было осуществить свой план. Не зная, что делать с орудием преступления, она забросила его в озеро. Глупо было бы оставлять его при себе, рискуя попасться в ходе обычной дорожной проверки.
