Новиков-Прибой часто приезжал в эти дни в Москву дежурить в здании Союза писателей, приходилось и ему тушить «зажигалки» во время немецких налётов. Дома на столе у него была разложена большая карта, он постоянно отмечал на ней всё, что сообщалось в сводках Совинформбюро за прошедший день. Как и все, очень тяжело переживал отступление наших войск.
7 ноября в восемь часов утра на Красной площади начался торжественный парад войск Московского гарнизона, который передавали в прямом эфире по радио. За пехотой на низкорослых мохнатых лошадях проскакали конники генерала Доватора. Потом по брусчатке двинулись самоходная артиллерия, танки, зенитные батареи. После их прохождения с трибуны мавзолея выступил с речью Сталин, помянувший добрым словом полководцев России: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» Прямо с парада войска отправлялись на фронт.
Настроение москвичей после парада совершенно изменилось, на лицах стали появляться улыбки, а в глазах — вера.
Алексей Силыч напряжённо следит за сводками Совинформбюро. У него есть возможность эвакуироваться со всей семьёй, но невестка Нина ждёт второго ребёнка: пускаться в путь опасно. Да и внутренний голос подсказывает: Москва выстоит.
На подступах к столице шли тяжёлые бои. Враг лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями. «Но глубоко эшелонированная артиллерийская и противотанковая оборона, — пишет в своих воспоминаниях маршал Г. К. Жуков, — и хорошо организованное взаимодействие всех родов войск не позволили противнику прорваться через боевые порядки 16-й армии. Медленно, но в полном порядке эта армия отводилась на заранее подготовленные и уже занятые артиллерией рубежи, где вновь её части упорно дрались, отражая атаки гитлеровцев… ГКО, часть руководящего состава ЦК партии и Совнаркома по-прежнему оставались в Москве. Рабочие Москвы трудились по 12–18 часов в сутки, обеспечивая оборонявшие столицу войска оружием, боевой техникой, боеприпасами».
А в конце ноября на экраны кинотеатров вышел новый фильм «Свинарка и пастух». И люди, валясь с ног от усталости после смены, шли в кино. И смеялись, и радовались, и, вспоминая счастливую довоенную жизнь, верили в её возвращение.
13 декабря «Правда» вышла с крупным заголовком: «Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы. Поражение немецких войск на подступах Москвы».
Ближе к родам Нина Новикова перебралась в Москву.
«…Рядом были, — вспоминает она, — мама, бабушка и брат Борис, освобождённый от военной службы.
Во время тревоги он залезал на крышу нашего дома, чтобы сбрасывать зажигательные бомбы. Мать моя была в бригаде по охране порядка и дисциплины во время тревог. В конце нашего двора была вырыта траншея, служившая укрытием. Время было уже холодное, да и опасение, что дом могут разбомбить, заставляло всех жильцов ходить в траншею в тёплых пальто. У нас в комнате на рояле было предусмотрительно расстелено тёплое одеяло, лежала детская шубка и моё пальто. В кармане пальто были паспорт, продовольственная карточка и деньги. По тревоге я быстро собирала ребёнка, надевала пальто и шла во двор. Во время одной из тревог брат мой подобрал осколок зажигательной бомбы и подарил его Алексею Силычу. Тот долго вертел его в руках, внимательно рассматривал кусок металла, а потом положил его на письменный стол и сказал:
— Пусть тут лежит. Останется как память о войне. Как там немцы ни стараются, чего ни придумывают, а войну мы всё равно выиграем!»
Однажды во время воздушной тревоги Нина с дочкой на руках, торопясь укрыться в траншее, упала. Мальчик родился восьмимесячным и через неделю умер.
«Брат Борис, — вспоминает Нина Александровна, — купил гроб, взял ребёнка из роддома и принёс на квартиру к Новиковым. Квартира не топилась, на улице были ужасные морозы, и гробик несколько дней стоял на столе в столовой, пока шли оформления к похоронам.
Один раз я застала Алексея Силыча дома, он сидел у гроба и плакал, глядя на мёртвое тельце давно желанного внука.
Увидев меня, он смахнул слёзы, подтянулся и, ласково обняв меня, сказал:
— Ну ничего, надо пережить и это горе. Взрослых сынов теряют, всё война наделала. Анатолию я сам напишу обо всём.
Хоронили ребёнка Алексей Силыч вдвоём с моим братом Борисом. Захоронили его в могилу моего отца на Ваганьковском кладбище. После смерти ребёнка я ещё прожила суровую морозную зиму у мамы, а потом вернулась опять на дачу в Тарасовку».
Как-то на даче вышла из строя печка. И без печки — никак, и печника найти сложно. Но сосед дал Алексею Силычу адрес одного знаменитого мастера печного дела. Сговорились о дне работы. Но в этот день, когда должен был прийти мастер, Алексею Силычу срочно надо было ехать в Москву, где была в это время и Мария Людвиговна. Встречать печника поручили невестке Нине.
Алексей Силыч долго объяснял ей, что надо напомнить мастеру, на что обратить внимание:
— Вот ведь досада какая! И не поехать нельзя, и печник придёт, надо бы мне самому присутствовать. Ты обязательно его после работы покорми и водочки налей.
Печник, пожилой, крупный мужчина, исправлял печь, снисходительно выслушивая просьбы Нины в отношении ремонта, и бурчал:
— Работу свою мы сами знаем, нас учить не надо.
Когда всё было закончено и печник зажёг печь испробовать её для проверки своей работы, он пошёл мыть руки.
Нина накрыла на стол и пригласила его пообедать. Около тарелки она поставила стопку водки.
Печник посмотрел на неё внимательно и спросил:
— Ты что, дочка, по доброте своей угощаешь или так писатель наказал?
— Писатель, писатель приказал вас накормить досыта и водки оставил. Он недавно с охоты приехал и много уток привёз. У нас сегодня на обед утка варилась. Утки-то сейчас редкость большая, вот он и сказал, чтобы я вас накормила.
Он сел за стол, беря ложку, сказал:
— Должно быть, хороший человек этот писатель, мы ведь с ним только о деньгах говорили, а об обеде и разговору не было. А сейчас хороший обед дороже денег. От обеда я не откажусь, да и водочку выпью за его здоровье.
Он ел и приговаривал: «Вот ведь какой человек! Говорят — большой писатель, а сколько внимания к простым людям».
2 февраля 1943 года победоносно завершилась Сталинградская битва. Это было начало коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны.
Весной 1943 года Новиков-Прибой отправился в Свердловск. Здесь его можно было увидеть на заводах, в госпиталях, в запасных полках, в учебных заведениях. Он читал главы из «Цусимы», отрывки из «Капитана 1-го ранга». Но каждая встреча неизменно заканчивалась разговором о положении на фронтах, о подвигах советских людей в борьбе против фашистских захватчиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
