— Я могу лишь сказать, Шари, что рад работать с вами. Мои дела в ужасном состоянии.
Ее взгляд потеплел:
— Я вам очень признательна, мистер Марсден. — Она пробежала глазами по трофейным полкам. — У вас репутация надежная… не думаю, что на всей нашей планете есть более знаменитый атлет, чем вы… Я хочу сказать… — Она не покраснела, но опустила глаза. Что ж, почитание всегда волновало Дугласа Марсдена.
— Конечно, я всегда твержу Дугу, что он — ас! Сколько перваков нахватал!
Марсден резко встал и заказал роботу свежего питья — хотя и это еще не допили. Стив не понимает, что несет. В этом парне не было ни капли злорадства, он говорил бездумно. Но его «перваки» ужалили Дугласа, вечного вице-чемпиона.
— Можно мне посмотреть ваши трофеи, мистер Марсден?
Он кивнул.
— И зовите меня просто Дуг. Инициалы мои Ку-Зет — но это лишь для деловых партнеров.
— Благодарю вас, Дуг.
Пока девушка изучала столь нелюбимые хозяином трофеи, Уинкэм наклонился к другу:
— Все улажено и все в этом мешке, Дуг! Куллифорд. — Он подмигнул. — Время — один месяц. Календарь местный. Так что малость отдохни и навались на работку. У тебя ведь вхождение в форму много времени не берет, тем более — для такого дела. — И вдруг спросил ни с того ни с сего: — Как у тебя с бруто?
Марсден скривил лицо:
— Ты же знаешь, Стив, — это у меня самое слабое место. Колотить соперника дубиной… у меня другое представление о спортивном искусстве.
— Это — тоже искусство, Дуг, это захватывает людей. А сам ты, между прочим, в бруто не силен.
— Я помню.
Да, после последнего поражения он плохо спал целую неделю. Никакие программы дримов не помогали — ни «Дримосхема», ни «Дриматика»…
— А в общем у тебя весьма неплохие шансы. Ребята уже загребают большие ставки на ничьих.
— Так рано? Неплохо. Куллифорд должен начать… ну, три: два по крайней мере.
— У тебя было два: один против него, Дуг, пока Куллифорду не помогла эта дама.
Уинкэм посмотрел в глаза Дугласу.
— Все в порядке, Стив. Я Паулу не видел.
Уинкэм, добрый старый Стив Уинкэм — единственный на этой планете, кто знает о них.
— Ладно, с этим — о’кей. Надеюсь, ты не станешь прерывать тренировки? По крайней мере, сейчас не станешь?
— Она вела себя очень странно…
— Другого нашла?
Уинкэм мог так говорить. Имел право. На то он друг и товарищ, чтобы говорить жесткие, обидные, но часто справедливые слова.
— Не думаю. Нет, нет, я уверен. — Дуглас вспомнил их близость в той дальней безымянной комнате на рауте…
— Ты уж постарайся, — Уинкэм помолчал, выпил глоток и продолжал: — Хреновая ситуация, что говорить. Она баба что надо. Но добра тебе не принесет.
— Оставь это, Стив.
Шари вернулась к ним.
— Какая коллекция! — Она восторженно глядела на Марсдена. — Другого такого трофейного набора нет на всей Парсло!
— Скажите это еще раз, — попросил Дуглас с горечью в голосе.
— Мы назначили сборы в одном милом пустынном местечке — у экватора. Там с неделю назад передвинули город — называется Упландс. Папа-Рад довольно эффективный; для поддержания города не хватает, а нам — на время матча вполне достаточно. Цену билетов назначим по максимуму.
— Ты все обеспечил для моей победы, Стив.
Уинкэм усмехнулся:
— Я делаю свое дело.
— Теперь, мне кажется, передвигают города куда чаще, чем обычно, — сказала Шари. — Ягоды, видимо, держатся не долго.
— Это бабушкины сказки.
— Да нет, Дуг, — покачал головой Уинкэм. — Возьми, к примеру, Черекровец. Там я все время слышу разговоры о новой передвижке.
— Да быть того не может! — подскочил Марсден. — Они ж двигали его совсем недавно… ну ведь… ягода была чудесная, когда мы там побывали прошлую неделю.
— Не знаю. Знакомый парень из правительства рассказывал. Президент не делает никаких заявлений; но думаю — они там беспокоятся.
Шари нервно засмеялась:
— Я полагаю… — и осеклась. — Нет, — сказала она, хихикнув. — Нет, конечно нет.
Марсден знал о любви Уинкэма к Старо-Земным временам — по обычным экзисенсам Стива; это, естественно, сказывалось на стиле его речи. Выходцы из семей колонистов — они стремились сохранить как можно больше связей с Солтеррой. Нет, о разрыве с Планетой Парсло не могло быть и речи; но в культуре — и в астрологии в том числе — они признавали свое земное происхождение.
Обговорив все детали тренировок, оплату спарринг-партнеров и участников декатлона, Уинкэм отбыл. Уходя, он послал Шари воздушный поцелуй. Марсден же немедля посадил девушку за работу. Нужно было переворошить массу дел, и ей пришлось восстановить отключенную связь с центральным компьютером. Дуглас не мог вспомнить, когда он последний раз использовал выходной терминал. Что же касается входа, то Шари даже пришлось вытирать пыль, которую прозевали роботы-уборщики.
Он решил урвать часок, чтоб насладиться дримом, и спал хорошо.
Вечером, после ужина по программе робота из Центральных кухонь, — они побывали у экзисенса, которого рекомендовал Стив. На этот раз — уже не «Угроза из космоса». Они выбрали из каталога «Звезды — наши», и на время Марсден стал Клифтоном Руджем, научным репортером газеты «Дэйли Метеор» — в смертельной схватке с человекороботами — те безжалостно подавили все человечество и приковали его к одной единственной планете — Солтерре. А спокойно сидящая рядом Шари Арруза обратилась в Лиз Ричмонд, объединенную телепатической связью с Клифтоном Руджем, его соратницу по борьбе с гарпиями.
Чисто первобытная забава.
Наконец они стали возвращаться в настоящее, телепатически объединенные еще звучащими в ушах словами: «Смотри на нас, галактика! Человек — в пути, и звезды — наши!» Дуглас Марсден свистнул, потягиваясь:
— Теперь такого никто не напишет.
— Скажите это еще раз, — усмехнулась Шари, повторяя фразу Дугласа.
— Я думаю: люди всегда находили себе какие-то развлечения, пока не изобрели Эксцесс, но это, должно быть, было скучно.
— А знаете, что нам рассказывают в университете? Люди ходили в театр, кино и получали большое удовольствие; но не могли полностью включиться в действие, стать персонажем по своему выбору. И вот представьте: человек сидит, ерзает на своем стуле — а вступить в экзисенсы и стать Гамлетом не может. Как ему понять мотивы действий Гамлета, если он только смотрит и слушает?
— А вам бы хотелось стать леди Макбет или Клеопатрой?
Она прищурилась, задумчиво сложила бантиком свои подвижные пухлые губы:
— Этими двумя… гм… скорее, обеими, Дуг. А я больше всего люблю Селимену — ну, часть ее натуры. — Закрыв глаза, она продолжала мечтательно: — Когда девушке двадцать, а она все еще одинока, ее кругозор страшно сужается. Если бы брак со мной мог удовлетворить ваши желания…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
