— О нет. Это вам, мужчинам, решать. — Когда роботы начали тушить лампы и отдергивать шторы, впуская ранние солнечные лучи, Паула выскользнула из его объятий и села со странной и — для Марсдена — умилительной серьезностью перед компьютерным терминалом, чтоб вызвать свой ежедневный гороскоп. Загорелся экран — на нем заранее были выставлены жизненные циклы, рассчитанные от дня и часа рождения; здесь же — ее начальный гороскоп. Компьютер принялся изучать фактические позиции небесных тел — тех, которым астролористы Парсло разрешили влиять на судьбы человечества. Звездное небо над планетой весьма отличалось от того, что видели люди с Земли, а потому самые уважаемые астролористы заново провели расчеты местоположений зодиакальных созвездий. Это, как знал Марсден, могло запутать все астролорические выкладки, заваливая компьютеры всевозможными переменными. Имея богатый выбор из двадцати планет и двух лун (не говоря уж о солнце, оно не было Старым Солнцем Солтерры), — астролория располагала богатейшим ассортиментом знаков и предсказательных комбинаций, — о таком астрология древних могла лишь мечтать.
— Кого ты используешь сейчас, дорогая?
— Ал!.. С тех пор как умер Трэси Зимбабве, я все подбираю… Это ужасно! Я пробую Рамазона Пребэдли. Он по крайней мере верен двенадцати знакам Зодиака.
Дуглас рассмеялся. Он ощущал необычайную бодрость и прилив новых сил.
— Ну, дорогая моя, это ведь было там, на Солтерре. Я часто думаю, что с этими нашими подозрительными астрономическими вариациями куда выгодней был бы Зодиак из шестнадцати знаков.
— Правда, Дугги? В самом деле? — Она оживилась. Ее руки лежали на клавиатуре компьютера. — Интересно…
— Вот оно, — показал он на экран, усыпанный символами и знаками. Молча они стали изучать эту картину.
На экране появился и заговорил Рамазон Пребэдли, поясняя свои слова движениями «указки» — тонкого луча света. Марсден слушал не без интереса, но лишь потому, что видел, как благоговейно затаила дыхание Паула. Он никогда всерьез не увлекался астролорией. Признавал, что были сделаны кое-какие замечательные предсказания. Здесь, конечно, что-то есть, даже с точки зрения нынешних скептиков, — если, конечно, отвлечься от суеверия, которое он презирал.
Звучал записанный заранее голос Рамазона Пребэдли:
— Это значит, что вы должны проявить осторожность в выборе компаньонов. — И, после паузы: — А теперь я должен сообщить вам, что Верхняя Луна и Афродита, соединенные в Раке, в оппозиции[7] к Жнецу в Козероге, — предъявляют высокие требования к вашей духовности и будут действовать против ваших сексуальных потребностей, хотя для особы со слабой сексуальностью эти аспекты могут и не быть столь неблагоприятны…
Паула страстно вздохнула. Она откинулась ближе к Марсдену — он положил руку ей на талию. Услышал биение ее сердца.
— Вот… — проговорила она еле слышно. Продолжать не могла.
Дуглас вырубил голос астролориста.
— Даже я понимаю, что это вовсе не плохо, — сказал он, придавая убедительность своему тону. — Это всегда связывалось с Сатурном… с оппозицией… Верхняя Луна и Афродита… ну, это не очень много обещает… — Он крепче обхватил ее, поднял и уложил на диван, ослабевшую, податливую, как воск… — Смотри, Менуэттер во Льве в секстилии с Корнуколией[8] в…
— Рамазон бы сказал…
— Менуэттер — его обычно ассоциируют с Меркурием. Так что это — хороший знак, очень хороший. И, смотри сюда, вот Эдем в Девятом Доме — это очень хорошо… Ты ведь говорила, что вы отправитесь в дорогу, — это подтверждается. Духовная сторона — тоже сильная. Все это вовсе не так плохо, как толкует твой Рамазон, Паула.
— О Дугги, ты правда так думаешь?
Она взяла его руку своими дрожащими пальцами.
— Конечно! Может, ты задолжала Рамазону за прошлый месяц?
— О Дугги! Астролористы никогда так не делают!
Он усмехнулся ее наивности.
— Ну, разумеется. — Пошел к экрану выключать. — А смотри-ка. Солнце в твоем гороскопе. Можно ли просить чего-нибудь получше? Что тебе еще требуется?
— Ты правда думаешь?.. — Она лежала на спине, приложив пальцы к губам. — А ведь ты здорово разбираешься в астролории, Дугги, а я и не знала!
Он погасил экран.
— Так, кое-что. Ты же знаешь, какая у меня память. Мне трудно забывать. Нет, я не эйдетик, спасибо Папе, — то, что мне нужно забыть, я забываю моментально. А здесь — выбираешь знаки, решаешь, как они действуют на субъект, — вот и все дела.
— Я уверена — ты умеешь это делать, Дугги! — Она старалась вернуть себе уверенность. — Ты мог бы стать большим астролористом!
— Что ты, Паула, брось! Я же атлет.
— Да. И мне кажется… ты много потерял.
— Паула!
И они снова слились в объятиях друг друга, — пока солнце не поднялось над городом Черекровец, не посеребрило протоки дельты, не заблестело на многочисленных чашках антенн экзисенсной системы.
VII
Декатлон
С обнаженного тела Дугласа Марсдена капал пот — он стоял под палящим солнцем, широко расставив ноги. Бруто-дубина в его руках крутилась то так, то этак; сухая пыль клубилась из-под ног. Он прыгнул вперед — обманный маневр — мощный удар — нырнул, избегая ответного — отскочил назад… Куллифорд ловок. Слишком ловок — больше, чем ожидалось. Ответная атака едва не сразила Марсдена. Дубина Дугласа зазвенела от удара Куллифорда сверху. Он ощутил, как железное дерево выворачивается из его рук. Сумел удержать дубину, чуть не вывихнув кисти, и с тупым звуком прошелся ею по ребрам Куллифорда.
Но некогда чувствовать удовлетворение — черная дубина Куллифорда кружила над ним, как грозная туча в небе. Дуглас уклонился влево и закрутил свою дубину. Две бруто-палки со звоном столкнулись. Дубина Куллифорда, получившая удар по концу, соскользнула и прошла грифом по пальцам, причиняя невыносимую боль… Марсден схватил воздух ртом, бросился вперед, пригнулся и, вскинув дубину, опустил ее туда, где должна была находиться голова Куллифорда, — точнее рассчитать удар он не мог: мешало бьющее в глаза солнце.
Это была последняя схватка. Решающая. В этом декатлоне Куллифорд и Марсден уже провели все свои встречи друг с другом. В соревнованиях по бегу Куллифорд победил на миле, Марсден — на стометровке. В прыжках Куллифорд взял себе «в длину», Марсден — «с шестом». И очков здесь набрали поровну. В стрельбе на скаку навскидку Марсден легко победил; Куллифорд уступил на одно очко Чэнгтону и оказался третьим. Но Куллифорд победил в борьбе кудзё, а значит — обходил Марсдена со счетом 3:2. В боксе Марсден победил столь легко, что этот вид остался позором для Чэнгтона с Куллифордом. Этот последний был наголову побежден заносчивым, быстрым как молния, с кофейного цвета кожей дансинг-дервишем — платным партнером из Миссанджаро по имени Рональд Активанс Спенс. Зато Куллифорду удалось — не без труда и не без везения в жеребьевке — победить по штанге. Очки теперь ясно говорили, что Дуглас — впереди. Оставалось только бруто — оно обещало нужные для победы очки. Если Куллифорд выиграет бруто, то он выиграет и чемпионат. Если победит Марсден — или любой другой, — то Куллифорд опустится на второе место за Дугласом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
