Однако мы должны были победить! Столь сильным было всеобщее воодушевление в этом, достойном удивления, походе, что, терпя поражение в течение большей части дня в ожесточеннейших схватках при Милаццо и у Вольтурно, мы затем, благодаря стойкости и уверенности в успехе, в конце концов разбивали наголову превосходящего нас во всех отношениях врага. Пусть эти «легкие победы» послужат примером нашим сыновьям, которым после нас придется защищать честь Италии на полях сражений. Мы должны были победить! Наши потери здесь были больше, чем во всех других битвах в южной Италии. Люди устали. Враг, в сравнении с нами, почти не понес потерь. Его солдаты были бодры, силы их не иссякли, их позиции были крепкими. И все же мы должны были победить!
Да, итальянцы должны победить, пока под чужеземным игом находится, хоть и маленькая, часть той земли, что дала жизнь Бронцетти[327] и Монти[328].
Как я уже сказал, весь ход битвы до полудня был во всех отношениях выгодным для врага. Наши доблестные бойцы не только не продвинулись ни на одну пядь, но потеряли свою территорию, особенно на левом крыле. «Постарайся продержаться сколько можешь, — сказал я генералу Медичи, командующему центром. — Я соберу несколько частей и попытаюсь атаковать левый фланг врага». Это решение определило исход дня.
Враг, атакованный по флангу, под прикрытием начал отступать. Теперь мы могли открыто его обстреливать и нам удалось отбить пушку, которая наносила нам большой урон, стреляя картечью, рикошетом вдоль дороги. Однако неприятельский эскадрон кавалерии, служивший прикрытием отвоеванной нами пушки, блестяще провел атаку и отбросил нас на некоторое расстояние. Я сам был настигнут вражескими всадниками и мне пришлось спасаться в канаве на краю дороги, где я защищался с саблей в руках. Но это длилось недолго. Полковник Миссори, смелый как всегда, появился во главе нескольких наших отрядов, отбивших только что пушку, и при помощи револьвера освободил меня от вражеских кавалеристов. В вышеуказанной операции участвовали: отряд Бронцетти и сицилийцы новой вербовки под командой храброго Дюнне. Остальных не помню. Атакованный этими смельчаками, неприятель наконец отступил и спешно отошел к Милаццо, энергично теснимый всей нашей наступающей линией.
Победа была полной. Напрасно тяжелая артиллерия прикрывала отход бурбонцев. Наши воины, несмотря на ураганный артиллерийский и ружейный огонь, атаковали Милаццо и еще до наступления ночи стали хозяевами города, окружив со всех сторон форт и соорудив баррикады на тех улицах, которым угрожал обстрел из крепости.
Триумф при Милаццо был куплен дорогой ценой. Число наших убитых и раненых значительно превышало потери врага. И тут опять к месту вспомнить о том из рук вон плохом оружии, с которым должны были сражаться наши бедняги волонтеры[329]. Эта битва была, если и не из самых блестящих, то из самых кровавых. В течение многих часов бурбонцы стойко сражались и держали свои позиции. Так или иначе, участь Бурбона была решена. Результаты нашей победы были просто удивительны. Враг, запертый в Милаццо, отступил к цитадели, где стесненный баррикадами, сооруженными нами, и недостатком места для такого количества людей, вынужден был капитулировать 23 июля 1860 г., сдав нам крепость и множество мулов для перевозки пушек. Овладев Милаццо и всем островом, за исключением крепостей Мессины, Агосты и Сиракуз, мы быстро двинули наши силы к проливу. Генерал Медичи без сопротивления занял Мессину. Мы укрепили мыс Фаро и наши пароходы могли беспрепятственно плавать из Палермо к занятым нами береговым позициям. Со времени занятия Палермо мы завладели некоторыми пароходами торгового флота, а когда взяли «Велоче»[330] — военный корабль бурбонцев под началом храброго командира Ангуиссола — у нас уже образовался маленький флот, который отлично служил нам в дальнейшем. Итак, мы завладели проливом от Фаро до города Мессина.
Колонны Биксио и Эбера[331] присоединились к нам на дорогах Джирдженти и Кальтаниссетты; так была сформирована четвертая дивизия Козенца. Таким образам мы очутились с крупными силами, которые мы хорошо использовали, о чем пойдет речь ниже.
Глава 11
В Мессинском проливе
Мы достигли пролива и надо было его пересечь. Сицилия, включенная в большую семью итальянских государств, была конечно прекраснейшим приобретением.
Ну, а что дальше? Неужели в угоду дипломатии мы должны оставить нашу родину необъединенной и искалеченной? А Калабрия и Неаполь, которые ждали нас с распростертыми объятиями? А остальная часть Италии, которая все еще пребывает в рабстве у чужеземца или священника? Необходимо было, вопреки архибдительности Бурбонов и их приспешников, перейти пролив. В один прекрасный день при помощи нашего сторонника калабрийца нам удалось войти в сношения с некоторыми гарнизонными офицерами крепости Альта Фиумара, одного из важнейших пунктов на восточном берегу пролива. Я приказал полковникам Миссори и Муссолино с отрядом в двести человек пересечь ночью пролив и попытаться овладеть крепостью. Однако, то ли из-за робости вожаков или по какой-либо другой причине, попытка эта потерпела неудачу. При высадке солдаты столкнулись с вражеским патрулем, который разбили, но часовые подняли тревогу, так что наши вынуждены были бежать в горы. Прелюдия к переправе оказалась малоудачной и нам пришлось отказаться от мысли перейти пролив у Фаро и осуществить переход в другом месте.
В эти дни из Генуи прибыл Бертани и сообщил, что у залива Аранчи на восточном берегу Сардинии должны собраться около пяти тысяч человек, набранных им и отправленных туда еще до его отъезда из Генуи. План организации войска у Аранчи исходил от Мадзини, Бертани, Никотера[332]и других руководителей, которые, не возражая против наших операций в южной Италии, настаивали на вторжении в Папское государство или в Неаполь, а возможно и просто не желали подчиниться диктатуре[333]. Чтобы полностью не сорвать стратегический план этих господ, мне пришла мысль самому добраться до Сардинии и с пятью тысячами, о которых говорил Бертани, попытаться захватить Неаполь. Итак, я сел вместе с Бертани на корабль «Вашингтон» и отплыл к заливу Аранчи. В порту мы застали только часть экспедиции, так как большинство было уже на пути в Палермо. Это обстоятельство заставило меня отказаться от плана идти на Неаполь. Для удобства мы погрузили часть людей на «Вашингтон» и отправились к Маддалена, чтобы запастись углем и затем — дальше: в Кальяри, Палермо, Милаццо и вернулись к мысу Фаро, где генерал Сир-тори уже распорядился, чтобы два наших парохода «Турин» и «Франклин» совершали рейсы вокруг Сицилии от северного до западного и южного побережья, вплоть до восточной конечности острова — Таормина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
