Внутренняя дверь была новая, за ней - железная, а за ней… благоухал огромный, в полсотни цветов, не меньше, букет красивейших багровых роз.
– Вот это да!
У меня, никогда не получавшей и половину такого великолепия, даже перехватило дыхание от изумления и восторга. Из-под букета торчали ноги, обутые в черные лаковые ботики.
– И кто же хозяин этого шедевра? - Вполне искренне поинтересовалась я. - Выходи, а то не видать тебя за цветами-то.
Вообще-то, у нас, в Заповеднике такой вот букетик мог спокойно появиться прямо в воздухе и из неоткуда. Помнится, мой друг Антон, когда даму сердца, теперь уже жену к себе располагал, ежедневно посылал полевые цветы посреди зимы… Но здесь был не Заповедник, а… Черт!
Хозяин у великолепия все-таки имелся, и лучше бы его, а заодно и букета, не было. Это был тот самый Вадик, о котором шла речь двумя минутами раньше.
– А ты что тут делаешь? - изумленно вылупилась я на него. - Что-то потерял год назад, и до сих пор найти не можешь?
Вот не могу я понять некоторых людей. Как можно, проучившись в самом прекрасном на свете учебном заведении, где сама атмосфера пронизана интеллектом и благородством, быть таким откровенно беспринципным? Делить постель с замечательной, умной, доброй, красивой, и т.д. девчонкой, и в то же время подбивать клинья к богатой дуре? А потом появляться год спустя, да еще с таким невинным видом?
– Здравствуй, Лиса, - не моргнув глазом, поздоровался со мной этот, прости господи, альфонс форменный. - Ты всегда так гостей встречаешь?
– Только некоторых, - пожала плечами я, не собираясь, впрочем, пропускать бывшего однокурсника в квартиру. - Тех, кто заслужил подобную встречу.
– Ты ничего не знаешь! - с жаром возразил Вадик. - Ты даже представить себе не можешь, как же меня обманули!
Ага! Раскусили планы, поняли, что за фрукт, и выкинули его, прогнившего, из дома вместе с упаковкой. С чемоданом, то бишь.
– И знать ничего не хочу, - отрезала я. - И вообще, по-моему, тебе лучше отсюда убраться. И поживее, - добавила я, видя, что наглый парень на меня реагирует, но, наоборот, напустил на себя скорбный вид несправедливо обиженного человека.
– Я не к тебе в гости пришел, - с кротким видом изрек он. - Пусти.
– Ни за что.
– Лиса, кто там еще? - спросили у меня из-за спины.
– Вот, полюбуйся, - нехотя отодвинулась я в сторону. - Явился - не запылился, легок на помине, собственной персоной.
– Уходи, - бесцветным голосом изрекла Танька.
– Но ты даже не соизволила меня выслушать! - ретиво бухнулся на колени молодой человек. - Прости меня!
– Слушай, парень, у нас праздник, - обратилась я к Вадику тоном прожженной бизнес-леди. - Давай, выкладывай все, что у тебя там для нас имеется, и проваливай отсюда.
Наверное, любой человек мужского полу после подобного намека убрался бы восвояси. Вадик же картинно поднял на Таньку слезные очи исполненного несчастьем карликового лемура. Большие, размером чуть ли не с блюдце.
"Смотри, как со мной обращается твоя грубая подруга", - говорили его глаза. - "А все равно терплю. Ради тебя".
Сзади меня послышалось неуверенное шмыганье поддавшейся на грубую провокацию Таньки.
"Тьфу!" - подумала я. - "Пускай сами разбираются!"
И, потом, как заметил волхв Терентий, люди учатся только на своих ошибках, ибо больше учиться им все равно не на чем. Так что…
– Ладно, - услышала я за своей спиной. - Оставайся. Поможешь по хозяйству, а то мы немного выбились из графика.
Я глубоко вздохнула, и отправилась в комнату - прибирать осколки от вазочки.
* * *
Бывшие однокурсники, астрономы и физики, разбившись на группки по интересам, бродили по новым трехкомнатным апартаментам Таньки. Виновница торжества так и лучилась счастьем, принимала поздравления, краснела, лепетала в ответ, что у каждого тоже, когда-нибудь…
Я смотрела на Таньку и радовалась - еще бы, сбылась ее заветная мечта, она поселилась-таки в "красных домах", что на улице Строителей, рядом с метро "Университет". Когда-то, я помню, мы на пару мечтали об этом, сидя в ночь перед защитой диплома в общаге на Воробьевых Горах.
К слову сказать, из Заповедника Танька совсем уехала. Официально - потому что ее младшему братишке Димке нужно было идти в школу. Первый раз в первый класс.
А неофициально - удрала из общества "магов недоделанных", как она выражалась. Как только смогла адекватно воспринимать действительность - не уходить в себя по часу, не заливаться слезами на середине случайного разговора с первым встречным, и есть что-то, отличное от успокоительных таблеток. Как только в ней проснулся интерес к жизни и способность действовать после гибели ее родителей.
Мол, среди нас ей хорошо, надежно и весело. Но очень неуютно уж, и она чувствует себя в нашем обществе никому не нужной и, вдобавок ко всему, еще и увечной. Я не стала ее долго отговаривать - к чему куча слов, когда видно, что человек уже все для себя решил? Единственное, чем я смогла реально помочь Таньке, так это выбрать подходящую квартиру в рамках ее представлений о рае на Земле, и подсобить с переездом да новосельем. И то, как выяснилось, неудачно - вон, память расколошматила…
А на самом деле, я Таньку, с ее нежеланием жить среди чужеродных элементов, вполне понимала. Особенно теперь, находясь в толпе бывших однокурсников. Ребята выпили, и ударились в рассказы о делах давно минувших дней. К чему все это ворошить? И еще Вадик этот!
Я чувствовала себя явно лишней. Примкнуть к вечеринке, проникнуться ее духом у меня не получалось. А может быть, я не старалась. Настроение начало катастрофически портиться.
"Вот на таких-то вечеринках и обзаводятся семьями те, кто еще не успел это сделать раньше", - уныло думала я, наблюдая за тем, как строят друг другу глазки уже кандидат физико-технических наук, вундеркинд Петя и киндервуд Оленька, эдакая пожизненная пятилетка в платье с рюшечками. - "Хотя, кто их знает, возможно, у Пети умища хватит на двоих, и еще на потомков останется?"
А вон рано облысевший гениальный конструктор Коля о чем-то договаривается с подавшимся в банкиры Левой - скорее всего, о замене старой системы сигнализации на новую. А ведь на первом курсе грезил о науке, о новых открытиях, даже о пользе для Родины.
А вон…
Пора было делать ноги. Во-первых, потому, что я ненавидела пребывать в состоянии злорадства, еще со времен обучения в корпусе эмпатов. А, судя по тому, что Петя с шустрой Олечкой успели договориться до совместного посещения Танькиной спальни, оно мне было обеспечено. Но с этим еще можно было как-то справиться. А вот с тем, что, поддавшись общей атмосфере вспоминания милых (а зачастую, не очень) студенческих шалостей, Танька с Вадиком ласково ворковали друг с другом, примириться было куда сложнее. Меня так и подмывало "прощупать" помыслы ухажера подруги (вообще-то у меня почти никогда не выходило, а вдруг сейчас получится?), а потом поведать о них Таньке. И это означало только одно: надо было валить из квартиры, пока не поздно. Потому что у моей подруги духа противоречия тоже было в избытке, как и у меня самой, и я опасалась, что она, отталкиваясь от моего вмешательства, как от трамплина, полетит прямиком в пучину бракозаводного процесса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
