Молчавший до сих пор Никандр Ильич снял свои толстые очки и неожиданно для всех, ни к кому не обращаясь, заговорил:
— Древняя крымская земля знала много войн, много разных полчищ прошло через нее с мечом и огнем. Знала она и великие народные возмущения. Битвы за лучшую жизнь и свободу против угнетателей народных никогда не были легкими…
Он помолчал и, прищурившись, оглядел величественный полукруг скалистых горных вершин.
— Во времена Древнего Рима, две с лишним тысячи лет назад, — продолжал глуховатым голосом Никандр Ильич, — сложилось на Крымском полуострове, в этих местах, от Керчи до Феодосии, независимое Боспорское царство. Населено оно было скифами, таврами, а господствовали там римские выходцы и местная знать. А на противоположных, южных берегах Черного моря возникло сильное Понтийское царство. И вот понтийский царь Митридат Евпаторийский решил подчинить себе независимый и богатый хлебом, вином, мехами и рабами Боспор. Он двинул на Крым боевые галеры…
Юра и Сережа жадно слушали старого учителя, боясь шелохнуться. И взрослые придвинулись поближе к Никандру Ильичу. Дядя Ваня отложил в сторону свой маузер, расстелил бушлат и, подперев тяжелый подбородок кулаком, слушал как завороженный.
— Испугался боспорский царь Перисад, испугались богатые и знатные боспорцы и пошли на сделку с чужеземными завоевателями. Они продали независимость своей родины, согласились стать данниками понтийцев и тайно откупились, обещав отдать в рабство Митридату много тысяч людей.
Народ узнал об этом. Скифы, свободные крестьяне и рабы местных магнатов поняли, что подпадают под двойной гнет: своих рабовладельцев и иноземной власти. Началось грозное народное восстание, главной боевой силой которого стали храбрые скифы. Царь-предатель Перисад и его приспешники были убиты. Восставшие избрали своим вождем и царем раба, по имени Совмак. Он ввел новые порядки и отстоял независимость государства. Он сумел прогнать от берегов Крыма понтийских захватчиков, защищал интересы крестьян и ремесленников, освободил от рабства много скифов. Археологи нашли древние боспорские монеты с изображением народного избранника. Два года правил Совмак. Митридат безуспешно посылал карательные экспедиции для подавления восстания. С большим трудом понтийским военачальникам удалось сломить свободный Боспор. Жаль, что тысячелетия скрывают от нас подробности восстания и правления Совмака… Да… Еще в глубокой древности рабовладельцы, господствующие классы готовы были предать свою родину и продать свой народ ради своей шкуры. Вот и все эти крымские «правительства», о которых рассказывал Трофим Денисович, чем-то смахивают на боспорского царя-изменника Перисада…
Юра с интересом, как-то по-новому посмотрел на окружавшие горы, представил себе бои на море, множество судов с высокими лебедиными шеями. Тысячи мчавшихся по долине всадников в шлемах, стреляющих из лука. А может быть, не с луками, а с широкими мечами? Интересно, каким оружием воевали две с половиной тысячи лет назад? Дмитро Иванович искал скифское оружие, он бы мог рассказать… Надо завтра спросить у Никандра Ильича. Сейчас Юра спрашивать постеснялся. Товарищ Василий начал задавать Никандру Ильичу какие-то непонятные вопросы, слышались слова: «экономика, социалистический, социал-предатели, диктатура пролетариата» и какие-то совсем непонятные.
Мальчиков снова послали за хворостом. Собирая хворост, они вспугнули зайца. А взрослые были заняты серьезными спорами. И Юра не посмел спросить у Никандра Ильича, как воевали скифы и древние рабы. Когда мальчики решили, что хвороста уже достаточно, и улеглись возле костра, взрослые задумчиво молчали.
Гриша-матрос вдруг сказал:
— А надо бы, братва, дать одному из наших черноморских кораблей имя «Совмак». По справедливости… — И потом, расправив широкую спину в полосатой тельняшке, негромко затянул низким басом:
Вихри враждебные веют над нами,Темные силы нас злобно гнетут…
Товарищи подхватили:
В бой роковой мы вступили с врагами,Нас еще судьбы безвестные ждут…
Вот что Юра любил больше всего! Революционные песни волновали его почти до слез. Они объясняли, говорили ему о революции больше, чем самые умные и длинные разговоры.
Но мы поднимем гордо и смелоЗнамя борьбы за рабочее дело…
пели люди вокруг костра.
И Юре казалось, что он готов сейчас повторить все подвиги Геракла.
На следующее утро в гимназии рассказ Никандра Ильича о скифах знала вся четверка. Хлопцы решили, когда будет время, заняться поисками остатков скифского оружия.
Глава IV. «МЫ ИЗ СЕВАСТОПОЛЯ»
1
Декабрь! В Эрастовке давно все уже покрыто снегом и хлопцы катаются на коньках. А тут все еще осень: льют дожди, над горами висят низкие, тяжелые облака. Иногда вершины гор становятся совсем белыми. И трава по утрам в белом инее. Однажды утром на реке даже появился тонкий и звонкий, как стекло, ледок. Юра обрадовался — зима пришла! Но на обратном пути из гимназии он с огорчением увидел, что ледок исчез.
Интересно изо дня в день наблюдать за этой странной зимой. Почти половина листьев осталась на деревьях. На виноградных кустах еще много зеленых. Ну и зима!
В гимназию надо идти больше двух километров по садам и виноградникам, через реку, где прыгаешь с камня на камень, через Ферейновскую горку. Идешь в курточке, шинель уже тесна, а на ногах постолы — четырехугольные куски сыромятной кожи, стянутые ремешком по верхнему краю. Теперь многие так ходят: ботинки стоят слишком дорого. В постолах ходит Юсуф. В постолах очень удобно лазать по горам.
«Ох, начинаются мучения», — думал Юра, открывая после обеда ранец. Тут бы сбегать с берданкой, а надо готовить уроки. А чего проще, поднимись на Пилав, и даже с половины горы можно увидеть при накате на море, а особенно перед заходом солнца, как утки тянут на реку. Видно даже, где они опускаются. Подходи и стреляй из-за кустов по сидящим внизу уткам. Или еще проще: если подняться на калыбную плотину и осторожно выглянуть, то под самым носом увидишь плавающих уток…
А лучше всего пойти с охотниками за зайцами на Георгий. Но для этого нужно полдня. А тут эти уроки, уроки, уроки… Но надо терпеть. Ведь он дал маме слово учиться на пятерки, иначе она и в воскресенье не отпустит на охоту. Вот и стараешься. Но и по воскресеньям мама долго ворчит и с неохотой отпускает. Однако когда он приносит утку, то и Ганна и мама очень довольны.
