– Нет, – ответил Таленс Халд Тирье.
Лоренс повернулся в седле и, жестом успокоив негодующий отряд, обратился к родичу Иерна:
– Мы найдем себе гостиницу. Не наказывай ее хозяина за то, что он примет нас. Пусть отношения останутся хотя бы ровными.
Халд ответил коротким кивком. Лоренс развернул коня и направился вниз.
Дождь припустил по-настоящему.
4.
В уютном кабинете Капитана Джовейн наклонился к столу и проговорил:
– Серьезное дело, быть может, весьма серьезное.
Худая седовласая женщина не шевельнулась.
– Будьте добры – ближе к делу, сэр, – ответила она. – Когда вы опять вызвали меня, я заранее говорила, что для разговоров сейчас крайне неподходящее время.
– Но вы не дали мне объяснений, полковник.
– Но разве не понятно? – проговорила Восмайер Тесс Рейман.
«Удивительно, как искусно она владеет своим голосом». Презрения как такового Джовейн уловить не смог. – Мои люди волнуются, как и все вокруг. Мальчики слышали о том, что вы намерены сократить армию вообще и управление погодой в частности. Но когда, насколько и каким образом?
Неуверенность хуже самого топора. Они нервничают, попадают в неприятности за пределами базы, начинают больше думать о доме и родне, о безопасности своих штатов, чем о службе. – Он открыл рот, она остановила его, подняв палец. – Я имею в виду не только пилотов и персонал, набранный из аэрогенов – они подозрительны и говорливы, но вне воздушных сил своей жизни не представляют. Я говорю в первую очередь о наемном персонале, люди эти в основном родились на Земле, летают из них немногие: о механиках, диспетчерах, компьютерщиках, электронщиках, квартирмейстерах, поварах… о всей подкладке нашей организации. И уверенность в будущем испытала тяжелый удар.
– Уже? Но что, собственно, случилось? – Джовейн нахмурился. – Я не слышал еще ни о чем.
– И не должны были… пока. Сир, в самом начале недовольство заметно только вблизи. А когда произойдет взрыв, узнают все, но тогда будет слишком поздно. Мы, офицеры корпуса, пытались найти способ вырваться из неприятностей и дать рекомендации Капитану.
Отвлекшись, невзирая на собственное нежелание («неужели мне вечно будут чинить здесь помехи, мне-то, принесшему им бархатную революцию?»), Джовейн потянул себя за бороду и сказал:
– Напомните им, что вооруженные силы и вспомогательные части существуют, чтобы служить Домену, а не наоборот. Если нам потребуется изменить их размеры и роль, тогда вас будет ждать перестройка, а не увольнение, и никто не потеряет того, что заслужил по закону.
– Если не говорить о смысле их жизни… сомневаюсь, что они найдут его в другом месте, – возразила Тесс. – Ваше Достоинство, – он понял, что почетным титулом она хочет подчеркнуть важность своих слов, – будьте добры, не забудьте: люди и штаты Домена объединяют как раз те дела, которыми они заняты вместе.
Джовейн собрался.
– Я об этом не забываю, полковник. Однако настало время избавиться от устаревших институтов и практики и обратиться к новым целям. Но во всем, что касается единства… – Капитан распрямился потягиваясь:
– Разрешите мне быть откровенным, – проговорил он. – Полагаю, ничего иного вы не заслуживаете. Все мы можем – вполне честным образом заблуждаться относительно того, что полезно Домену. Я уважаю все мнения. Я стремлюсь учесть их и бываю разочарован отсутствием реакции на мои предложения. Но мы должны добиться единства. Несогласие, должным образом выраженное – дело другое. А заговор или прямой бунт – третье.
– Безусловно, – сухо согласилась она.
Вышла колкость.
– Полковник Тесс, – отрезал он, – я предоставлю вам возможность обсудить лично со мной весьма серьезные трудности, возникшие в результате ваших поступков. – Он вздохнул. – Нами разыскивается Таленс Иерн Ферлей. Объявление о розысках его было широко опубликовано. И преднамеренно уклоняясь и не желая отдаться закону, он сам нарушает его требования. Но если он не может явиться с повинной, потому что с ним что-то случилось, тот человек, что скрывает важную информацию, совершает преступление. – Он выдавил улыбку. – Лично я ничего, кроме хорошего, ему не желаю. Безусловно, у нас были некоторые разногласия, но теперь судьба его уже тревожит меня.
– Действительно, это так, сир.
«Это безразличие или сарказм? Не обращай внимания. Нападай».
– Полковник, либо он спрыгнул отсюда с парашютом, либо просто выбросился и так принял свою смерть. Третьей возможности не существует. Как вы понимаете, наши отряды обыскали весь Скайгольм, каждый отправлявшийся отсюда воздушный аппарат. Следователи обнаружили, что человек, во всем похожий на Иерна, обманув часового, вышел на инспекционную платформу и не вернулся. У него был парашют.
Нам прекрасно известно, что вы дружили с ним. Следователи выявили еще одного охранника, который ранее заметил некую персону со снаряжением для высотного прыжка. Методика выявления глубинных воспоминаний позволила извлечь из памяти его описание, которому соответствует ваш сын Дени. Связь очевидна, – закончил Джовейн. – Вы можете что-нибудь сказать мне?
– Да, сир, – ответила она холодным тоном. – Вы имеете дело со слухами, собранными, когда весь аэростат был охвачен смятением и никто не мог, по сути дела, являться свидетелем чего бы то ни было… тем более те чужаки, которых вы сюда навезли.
– Итак, вы отвергаете свою причастность к этому делу.
– Сир, по кодексу аэрогенов у вас нет права задавать подобные вопросы.
– Тесс откинула голову назад еще выше, чем прежде.
– А где находился Восмайер Дени Рейман?
Тесс ухмыльнулась:
– Откуда мне знать? Я предоставила ему вполне заслуженный отпуск, и он у меня здоровый молодой холостяк.
– Вы заставляете меня объявить и о его розыске.
– У Капитана Скайгольма есть такое право.
– Я выдвину обвинение и против вас, полковник.
– Капитан Скайгольма может просить мое начальство или синьоров моего Клана выдвинуть обвинение против меня. – Тесс дала ему возможность прочувствовать точную формулировку. – Я бы посоветовала вам воздержаться от этого, сир. Я уже объяснила вам, что подобные, с позволения сказать, свидетельства не имеют никакой цены.
Военно-полевой суд, не говоря уже о суде Клана, даже не станет их рассматривать.
«Кланы и офицеры защищают своих собратьев». Едкая кислота хлынула в глотку Джовейна, обжигая ее.
– Помните, я могу арестовать вас своей властью.
– И, продержав меня в заключении весьма ограниченное время, представить перед судом. Сир, вновь рекомендую вам не делать этого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
