К. дверям их жались бродяги, другие слонялись по переулкам, стараясь удержать в себе тепло, которое приносила доставшаяся по случаю кружка дешевой выпивки или сигарета с марихуаной.
Патруль Инспектората шествовал по нижнему Сиэттлу, намерзая ледяной коркой, от них разбегалось молчание, и повсюду сапоги маураев топали в неимоверной тишине. Все были вооружены, не просто дубинками и ножами пистолетами и винтовками. Патрульные шли тесным строем и неприязненно поглядывали по сторонам. Казалось, они были бы рады открыть огонь… это мягкосердечные-то маураи, так стремившиеся после войны завести здесь друзей.
Но дом Элвина Халмера не видел их. Он прятался среди старых домов, местами еще сохранившихся в индустриальных районах, проглотивших соседние кварталы. В теплой гостиной, уставленной всяческими реликвиями, неяркие отблески очага ложились на пастельные обои.
Устройство камина было тщательно продумано, но сложен он был из грубых камней, над резными костяными подсвечниками на каминной доске висела эмблема Волка, выжженная на куске моржовой шкуры.
– Шах… и как будто бы мат, – объявил Плик.
Его хозяин и страж поглядел на доску.
– Черт побери! Ты прав. Ну что ж, неплохая партия. – Тон его противоречил словам.
Плик распрямился и вылез из-за стола к буфету с бокалом в руке, чтобы налить себе виски. Норрмен покачал головой.
– И как это ты умудряешься? – удивился он. – Пьешь так, что вот-вот разоришь Ложу, и тем не менее выигрываешь у меня три партии из четырех.
– Быть может, тебе тоже лучше бы выпить, – предложил Плик. Теперь его англиш был вполне приличным. – Раз Ложа проявляет ко мне любезность и платит за все, наверное, я могу поделиться с тобой. По-своему я прав: твои хозяева хотят, чтобы я был доволен своим заточением, а кто может радоваться, когда пить не с кем.
Элвин нахмурился:
– Ты же знаешь, что я тут ничем не могу тебе помочь, мне надо сбросить лишний вес.
Среди маураев своего возраста он бы не вызвал удивления, Однако в этих краях полнота не была в обычае.
Плик ухмыльнулся. Жидкость забулькала в горлышке бутылки.
– Я знаю, я как раз сочинил для тебя песню, мой друг.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну же… я говорил тебе, что дома был сочинителем всяких баллад.
Позволь, спою – без сопровождения…Доктор сказал – диета: так есть, а вот этак пить.Я кивнул и подумал: все-таки будут кормить.Потом заглянул в тарелку – крохи, но главная боль:В моем бокале водичка, а не алкоголь.Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!
– Неплохо для тебя, – буркнул Элвин.
Плик вернулся в свое кресло.
– Слушай дальше.
Милка, моя умилка! Я в ужасной тоскеКормят меня как птичку, ругая при каждом глотке.Мой рацион, голубка, очень похож на ноль,Но хуже всего: водичка не заменит мне алкоголь.Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!(Следующий куплет требует женского голоса.)Миленок мой, приободрись, голубем не стони.Знаю я верное средство: вот как будем одни,Прыг в постель и, как хочешь, метель. Но уж извольЗабудь про диету u алкоголь.Боль! Бо…
– Ну-ка, цыц! – воскликнул Элвин, сжав кулаки. – Ты решил еще посмеяться надо мной, тощая свинья, жалкий пьянчуга?
Плик потянулся к трубке и горшочку с табаком.
– Да нет же, с чего это ты взял? Во всяком случае, не более над тобой, чем над собой.
– Целый месяц я испоганил на тебя и твою охрану…
Побагровевшие от выпитого щеки англемана приобрели еще более густой оттенок.
– Трудись на свою паршивую Ложу, получишь повышение за труды, переведут на следующую ступень… Назовут клоподавом первого класса, что там у вас на этот счет принято. Или ты полагаешь, что мне приятно сидеть в твоей конуре, да еще чтобы гулять выпускали только на коротком поводке?
– Ага, и к кошкам на ближайшую крышу. Они выбрали мой дом не просто из-за расположения, но и потому – ты, сукин сын, сам знаешь это – что моя жена уже год как в могиле, и я не шляюсь…
– Если ты считаешь, что я преднамеренно… это оскорбление, сэр.
Они яростно глядели друг на друга через стол, напряженность, собиравшаяся неделями, готова была разразиться грозой… Бурю унял один из стражников – он вошел, как всегда, при ноже – они следили, чтобы Плик оставался в доме, и сопровождали его в городе по различным оказиям.
– К вам гость, – объявил он, Вошел Иерн. Аэроген скинул дождевик, но влага еще покрывала лицо, казалось, источавшее запах вечернего дождя. За ним невозмутимо следовал его собственный адъютант.
– Добрый вечер, – сказал Иерн на англише.
– Рад, рад, рад и еще раз рад! – Плик сорвался с места и, оступаясь, рванулся навстречу другу. – Кому еще, кроме Лозочки, могу я так радоваться? – булькнул он, отступив назад. – Ну как ты, старина?
– Дела все, – рассеянно отвечал Иерн. – А ты?
– Хм, здесь, конечно, уютно, меня просто завалили развлечениями; прогулки там, театры, книги, сам представляешь – но время все равно тянется, как резина… Но к черту мои горести – в особенности если ты принес мне свободу. Так ведь?
Иерн помедлил.
– В известной мере.
Они разговаривали на англее. Элвин Халмер недоуменно кашлянул.
– Да-да, правильно. – Иерн перешел на англишекий. – Мой охранник все понимает. Но, все равно, извините. – Он решил приступить к делу. – Я пришел, чтобы обсудить свои планы с вашим гостем.
– А почему в такой поздний час? – спросил Плик.
– По вполне очевидной причине – чтобы не привлекать внимания. Теперь в Сиэттле маураи кишмя кишат, как, наверное, и в каждом городе Союза, в который могут добраться. Сумели даже еще прислать.
Плик внимательно посмотрел на Иерна:
– Итак, ты решил встать на сторону северян.
– Умм… в известной степени. Но я не могу разговаривать с тобой о подробностях, пока ты не примешь решения.
Они сели. Элвин заставил себя проявить гостеприимство и предложил выпивку. После того юропанцы не замечали остальных.
– …Я отправляюсь с Роникой на север. Вне сомнения, ты прекрасно понимаешь, в чем дело, но я обещал молчать, да и, по сути дела, мне ничего не сказали, обещали все объяснить в пути. Не хочешь ли ты отправиться с нами? Учти, на все уйдет год или два. Если ты откажешься, весь этот срок тебя продержат здесь в заключении. Но здесь ты сохранишь все развлечения, которые только что перечислил, а в тех краях, где мы окажемся, о них придется забыть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
