Что‑то подсказывало мне, что впереди нас ждут и другие неприятные сюрпризы связанные с этим черным ангелом, который умудрился сделать магический заговор, уберегающий тиранозавра от боеприпасов стандартного образца. Тогда, в лесу, я обратил внимание на то, что Лаура перестала стрелять по тиранозавру из эсвэтэшки и взяла в руки "Кольт", который был заряжен магическими бронебойными пулями с вольфрамовыми сердечниками, то они легко преодолевали магический охранный заговор, оберегающий чудовище, и прошивали насквозь не только попавших под огонь воронов‑гаруда, но и тиранозавра, но это чудовище было столь огромно, что его было практически невозможно остановить нескольким десятками пистолетных выстрелов.
Теперь я хотел воспользоваться этим открытием для того, чтобы изготовить супер‑пули для нашего арсенала, сделать его способным давать отпор подобного рода чудовищам. Именно поэтому я и сконструировал бронебойно‑разрывные пули нового образца и рано поутру занялся их изготовлением. Для этого в моем распоряжении было все необходимое и битых два часа я шаманил над боеприпасами нового поколения. То, что я получил в итоге, обладало не только чудовищной силой, но и высокой избирательностью действия. У меня получились очень умные пули и гранаты, которые будут теперь убивать только наших врагов и не причинят вреда тем, кто случайно подвернется под чей‑нибудь выстрел.
Упаковав патроны для пистолетов и автоматического оружия и гранаты нового образца для подствольников в сумку из под ноутбука, я достал все имеющееся у меня в наличии золото, включая монеты, и принялся делать магические обереги для своих друзей. Сплавив все золото с помощью голубого луча в один слиток, я заставил его рассыпаться на множество шариков, диаметром примерно в два миллиметра. Точность размеров меня не волновала, мне нужно было лишь то, чтобы они вышли небольшими. Раскатав шарики в овальные золотые чешуйки, я отштамповал на каждом золотом обереге широко открытый глаз. Оберегов из имеющегося у меня золота вышло несколько тысяч и они получились довольно симпатичными на вид. Уриэль, который надрался вчера, ни чуть не меньше моего, глянув на них, усмехнулся и спросил меня:
‑ Никак решил ввести в обращение свои собственные монеты, Михалыч?
‑ Нет, Ури, решил взяться за вас всерьез. ‑ Ответил я ему и пояснил ‑ Вытаскивать вас того света дело не только неблагодарное, но и довольно опасное для моего собственного здоровья, так что пусть теперь уж лучше вы станете неуязвимыми для нашего врага.
Ангел хмыкнул:
‑ Ну‑ну, давай, экспериментируй. Только на всякий случай запомни, мессир, если ты хочешь сделать кого‑либо полностью неуязвимым, то ты должен назвать все имена смерти, а это, насколько я знаю, никому еще не удавалось и убиенный тобой ворон‑гаруда тому прямое подтверждение.
В тон ангелу я ответил:
‑ Не волнуйся умник, именно этим мы все и займемся сразу после нашего с тобой возвращения в Микены.
Обратно в Микены мы летели на высоте двенадцати километров, где стоял тридцатиградусный мороз, но зато магические крылья ангела могли развивать максимальную скорость. Чтобы не окоченеть от такого лютого мороза, я воспользовался Кольцом Творения и создал нечто вроде голубого кокпита с подогревом вокруг Узиила и даже позади него. Ангела мы не только взяли на буксир, но и прикрыли своей аэродинамической системой.
Магический крылатый конь по‑моему остался доволен моей изобретательностью. За ночь он хорошенько отдохнул, полет проходил для него в комфортных условиях и при улучшенных аэродинамических показателях, он шпарил на скорости никак не менее трехсот километров в час. Когда мы расстыковались и по широкой спирали стали заходить в Микенах на посадку, Уриэль, заложив надо мной лихой вираж, восторженно проорал:
‑ Михалыч, не знаю какой ты казак, но по‑моему в число твоих предков точно входит хотя бы один ангел! С такой бешеной скоростью я еще никогда в жизни не летал.
Внизу нас поджидали наши друзья и их подруги. Вид у всех был счастливый и жизнерадостный и из этого я сделал вывод, что за время нашего отсутствия, хлопот у нас, кажется, не прибавилось, что уже само по себе было довольно приятным и радостным событием. Парадиз Ланд уже научил меня радоваться даже таким простым вещам, как отсутствие дурных новостей и улыбки моих друзей.
Оставив Узиила на попечение Осляби, я расцеловал всех красоток по очереди, хотя мне больше других, хотелось поцеловать одну из них, красавицу Нефертити, чьи губы сводят с ума уже не одно поколение мужчин, но более всего они лишали покоя меня самого. Красавица‑египтянка поняла это с первого взгляда и подарила мне очень страстный и очень сладкий поцелуй. Лаура отнеслась к этому не только с пониманием, но даже с какой‑то благожелательностью и когда я шел к нашей хижине обняв девушку за талию, она спросила меня:
‑ Как прошла ночь, милорд? Надеюсь ты не скучал?
Потеснее прижимая к себе девушку, я ответил:
‑ Понятия не имею, дорогая. Наверное я свалился с насеста, на котором обычно сидят ангелы, совсем недалеко от кровати, так как проснулся все‑таки на лежанке, а вот наш золотоволосый друг как уткнулся носом в тарелку с закуской, так с колбасой на лбу и вышел поутру из своего замка на скале. А как провела ночь ты? Наверное подцепила какого‑нибудь молоденького красавчика с блестящими рожками?
Лаура рассмеялась и честно призналась мне:
‑ О, милорд, для меня это была самая чудная ночь. Впервые с того дня, как я встретила тебя, мне наконец‑то удалось выспаться по‑настоящему.
С притворной обидой я ответил девушке:
‑ Спасибо, дорогая, я тоже тебя очень люблю.
Моя невинная, в общем‑то шутка, привела к весьма неожиданной реакции. Лаура вздрогнула, как от удара и потупив глаза, тихо сказала мне:
‑ Милорд, я не достойна вашего внимания... Я...
Подхватив девушку на руки, я закружил её, взбежал по лестнице в нашу хижину и опрокинувшись спиной на кровать, после долгого поцелуя сказал ей с нежностью:
‑ Лаура, я люблю тебя. Я люблю свою маленькую, отважную охотницу, которая вновь открыла мне глаза и заставила поверить в любовь и тут уж ничего не поделаешь.
Лаура распахнула мой пуховик и попыталась снять его с меня, но у меня в этот день были другие планы и потому я просто прижал её к своей груди и мы несколько минут лежали молча. Девушка нежно гладила меня рукой по лицу, перебирала пряди моих волос и не говорила ни слова и лишь когда я стал переодеваться, она подошла ко мне сзади, обняла за талию и сказала тихо, но очень настойчиво:
‑ Милорд, я счастлива, что ты удостоил меня чести назвать своей подругой, но это вовсе не означает того, что все остальные женщины должны потерять теперь окончательно надежду на твои ласки. Сегодня ночью я опять буду спать одна и я хочу просить тебя, милорд, оказать милость одной женщине хотя бы из сострадания к ней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
