— Может, получил вести из Бата? — приветственно качнув в сторону Киврин крыльями чепца, продолжала невестка.
— Ни вечор, ни поутру никаких гонцов не было, — возразил Блуэт.
— Если не было вестей, почему он не сообщил о своей спешной надобности сразу как приехал?
— Не знаю, — раздраженно ответил Блуэт. — Обожди. Я должен попрощаться со своей нареченной. — Он потянулся к руке Розамунды, и девочка едва сдержалась, чтобы не убрать ее за спину.
— Счастливого пути, сэр Блуэт, — выдавила Розамунда.
— Так-то ты провожаешь своего мужа? Неужто не подаришь ему поцелуй на прощание? — укорил ее толстяк.
Розамунда торопливо чмокнула его в щеку и тут же отступила подальше.
— Благодарю вас за подаренную брошь.
Масленый взгляд скользнул с бледного личика Розамунды на ворот ее плаща.
— «От друга милого приветом буду», — обводя пальцем надпись, прочитал Блуэт.
С криком: «Сэр Блуэт! Сэр Блуэт!» — к ним подбежала Агнес. Он подхватил ее на руки.
— Я пришла сказать «до свидания». Мой песик умер.
— Я подарю тебе другого, когда придешь на свадьбу, — если поцелуешь меня.
Агнес обвила руками его шею и громко расцеловала в обе красные щеки.
— А ты не так скупа на поцелуи, как сестрица, — похвалил он, поглядев на Розамунду, и поставил Агнес на землю. — Что, может, и ты на два расщедришься для мужа?
Розамунда промолчала.
— «Lo suiicien lui dami amo», — прочитал он, снова ощупывая брошь, и взял Розамунду за плечи. — Вспоминай обо мне, когда будешь ее носить, — наклонившись, он поцеловал девочку во впадину между ключицами.
Розамунда не отпрянула, но лицо ее стало белее мела.
— Жди меня после Пасхи. — Напутствие прозвучало как угроза.
— Привезешь мне черного песика? — спросила Агнес.
— Куда твои слуги подевали мой дорожный плащ? — грозно осведомилась леди Ивольда, входя в конюшню.
— Я принесу! — Розамунда кинулась к дому, не отпуская рукав Киврин.
Когда сэр Блуэт остался позади, Киврин попыталась остановиться.
— Постой, я должна привести леди Имейн. Они вот-вот тронутся в путь.
И действительно, из столпотворения слуг, лошадей и сундуков постепенно вырисовывалась стройная процессия. Коб открыл ворота. Лошадей, на которых приехали накануне «три волхва», навьючили поклажей и связали поводья вместе. Невестка сэра Блуэта с дочерьми уже сидели верхом, а посланник подтягивал стремя на седле хозяйской кобылы.
«Пару минут продержаться, — молила Киврин. — Всего пару минут пусть еще побудет в церкви, и они уедут».
— Твоя матушка просила привести леди Имейн, — напомнила она вслух Розамунде.
— Пойдемте сперва со мной в дом.
Рука девочки, вцепившаяся в платье Киврин, заметно дрожала.
— Розамунда, некогда…
— Пожалуйста! А вдруг он отыщет меня в доме?
Киврин вспомнился Блуэт, приникший к прозрачному горлу.
— Пойдем. Только поскорее.
Они пробежали через двор, влетели в дверь — и чуть не врезались в толстого монаха. Тот спускался из светлицы — то ли сердитый, то ли с похмелья. Даже не взглянув на Киврин и Розамунду, он вышел через сени.
Больше в доме никого не осталось. На столе стояли неубранные кубки и блюда с мясом, посреди зала коптил брошенный без присмотра очаг.
— Плащ леди Ивольды на чердаке! — выпалила Розамунда. — Подождите здесь, я сбегаю.
Она понеслась по лестнице, будто за ней гнался сам сэр Блуэт.
Киврин вернулась в сени и выглянула наружу. Дорожку на луг отсюда было не видно. Посланник, ухватившись одной рукой за луку седла, слушал монаха, который что-то говорил, склоняясь к самому его уху. Киврин посмотрела на закрытую дверь светлицы, гадая, действительно ли клирик остается из-за похмелья — или, может, повздорил с посланником? Монах удрученно разводил руками.
— Нашла. — Розамунда спустилась, держась одной рукой за приставную лестницу, а в другой сжимая плащ. — Пожалуйста, отнесите его леди Ивольде. Это ведь недолго.
Вот он, удобный случай. Киврин забрала у Розамунды тяжелый плащ и двинулась к двери. Теперь выйти во двор, отдать плащ первому попавшемуся слуге с наказом вручить его сестре сэра Блуэта, а самой по дорожке на луг. «Пожалуйста, задержись в церкви еще на пару минут, — умоляла она. — Дай мне дойти до выпаса». Она вышла за дверь — прямо на леди Имейн.
— Почему вы еще не собрались? — глядя на плащ в ее руках, вознегодовала старуха. — Почему сами не в плаще?
Киврин посмотрела на посланника. Ухватившись за луку, он садился в седло с подставленных Кобом рук. Монах уже сидел на коне.
— Мой плащ остался в церкви. Я принесу, — сказала Киврин.
— Некогда. Они уезжают.
Киврин заметалась отчаянным взглядом по двору, но помощи ждать было неоткуда. Эливис стояла у конюшни с Гэвином, Агнес увлеченно болтала с племянницей сэра Блуэта, Розамунда куда-то подевалась — видимо, спряталась в доме.
— Леди Ивольда послала меня за плащом.
— Мейзри его отнесет. Мейзри!
«Пожалуйста, не вылезай, сиди где сидишь», — молила Киврин.
— Мейзри! — рявкнула Имейн, и служанка, держась за ухо, выскользнула бочком из-за двери в пивоварню. Выхватив плащ из рук Киврин, Имейн сунула его Мейзри. — Прекрати шмыгать носом и отнеси это леди Ивольде!
Распорядившись, она сказала: «Пойдемте!» и повлекла Киврин за руку к посланнику.
— Святой отец, вы позабыли про леди Катерину, которую обещались взять в Годстоу.
— Мы не едем в Годстоу, — ответил он и с усилием взгромоздился в седло. — Наш путь лежит в Бернчестер.
Гэвин, верхом на Гринголете, направлялся к воротам. Значит, он едет с ними? Может, тогда по дороге к Курси удастся упросить его показать ей переброску? Или выведать подробно, где она, а потом, оторвавшись от остальных, отыскать ее самой.
— Нельзя ли в таком случае довезти ее до Бернчестера, а оттуда пусть ваш монах сопроводит ее в Годстоу? Ее непременно нужно вернуть в обитель к святым сестрам.
— На это нет времени, — подбирая поводья, ответил посланник.
Имейн ухватилась за его алую ризу.
— Чем вызвана такая спешка? Вы недовольны приемом?
Посланник оглянулся на монаха, натянувшего поводья чалого, на котором ездила Киврин.
— Нет. — Он рассеянно перекрестил Имейн, пробормотав: «Dominus vobiscum, et cum spiritu tuo»[26], и с намеком взглянул на ее руку, вцепившуюся в ризу.
— А что насчет нового капеллана? — не сдавалась Имейн.
— Я оставляю вам в этом качестве своего клирика.
Врет, поняла Киврин. Он обменялся заговорщицким взглядом со своим монахом. Неужели их «спешное дело» состоит лишь в том, чтобы унести ноги подальше от приставучей старой карги?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
