Джон Варли
Голубое шампанское
John Varley
Collection 1: (Anna-Louise Bach):
Blue Champagne, Tango Charlie and Foxtrot Romeo, The Barbie Murders,
The Bellman, Bagatelle;
The M&M Seen as a Low-Yield Thermonuclear Device; In Fading Suns and Dying Moons;
The Pusher
© John Varley, 1974, 1978, 1981, 1985, 2003
© Перевод. А. Новиков, 2022
© Перевод. Н. Нестерова, 2022
© Издание на русском языке AST Publishers, 2023
Голубое шампанское
Меган Гэллоуэй прибыла в Пузырь со съемочной группой из трех человек. Со своим брифером – дыхательным аппаратом – и протезом она стала наименее обнаженной голой женщиной из всех, что довелось видеть любому из спасателей.
– Готов поспорить, что на ней больше аппаратуры, чем носит любой из ее команды, – сказал Глен.
– Угу, но, знаешь, это почти незаметно.
Кью-Эм Купер напряг память, глядя, как гостья принимает традиционную емкость с шампанским.
– Разве это своего рода не рекорд? Три человека в команде?
– Президент Бразилии привезла с собой двадцать девять человек, – заметила Анна-Луиза. – У короля Британии было двадцать пять.
– Да, но только одна сетевая подводная камера.
– Значит, это и есть Золотая Цыганка, – сказала Леа.
– Больше смахивает на Бронзовый Транзистор, – фыркнула Анна-Луиза.
Все они уже слышали эту шутку, но все равно рассмеялись. Спасатели не очень-то уважали транс-сестер[1]. И все же Купер был вынужден признать, что в профессии, которая стремится к стандартизации эмоций, только Гэллоуэй была уникальна сама по себе. Остальные были взаимозаменяемы, как ведущие программы новостей.
Им в уши стал нашептывать голос – сообщение передавалось по каналу, зарезервированному для экстренных объявлений и предупреждений.
«В Пузырь прибыла Меган Гэллоуэй, представляющая «Фили корпорэйшн», полностью подчиненное дочернее предприятие «GWA конглом». «Филикорп»: доставляем вам лучшее в записях ощущений и эротиксе. «Блю шампейн энтерпрайзес» выражает уверенность, что вы не будете мешать процессу записи и сожалеет о любых причиненных неудобствах».
– Реклама… пока что, – с отвращением буркнул Глен.
Для тех, кто любил Пузырь – как его любили все спасатели, – реклама была чем-то вроде использования стен Тадж-Махала для финала чемпионата интерконгломератов по граффити.
– Теперь жди гонки яхт, – сказал Купер. – Могли бы хоть предупредить нас о том, что она прибывает. А что насчет ее протеза? Нам надо что-нибудь о нем знать, если она вляпается в неприятность?
– Возможно, она знает, что делает, – заметила Леа, заработав неприязненные взгляды четырех коллег. Догматом их веры было то, что во время первого визита в Пузырь никто не знает, что делает.
– Думаешь, она возьмет протез в воду?
– Ну, раз она не может без него двигаться, то я типа сомневаюсь, что она его снимет, – сказал Купер. – Стю, свяжись с оперативным отделом и спроси, почему нас не уведомили. Выясни насчет особых мер предосторожности. Все остальные – за работу. Анна-Луиза, будешь здесь за главного.
– А чем ты будешь заниматься, Кью-Эм? – осведомилась Анна-Луиза, приподняв бровь.
– Взгляну на нее вблизи.
Он оттолкнулся и полетел к изогнутой внутренней поверхности Пузыря.
* * *
Из всех увиденных Кью-Эм Купером сооружений Пузырь был единственным, которое захватило его воображение, сохранило его на годы и не оказалось разочарованием, когда он наконец-то его увидел. То была любовь с первого взгляда.
Пузырь обращался по орбите вокруг Луны, где понятие перспективы теряло смысл. В таких условиях глаз воспринимал Землю или Луну как булыжники не крупнее мяча для гольфа, а кусочек льда в нескольких миллиметрах от иллюминатора корабля мог показаться далеким кувыркающимся астероидом. Когда Купер увидел Пузырь впервые, иллюзия была идеальной: кто-то оставил бокал шампанского лететь в нескольких метрах от корабля.
Форма суженного конуса была продиктована математикой генераторов силового поля, которое удерживало Пузырь. Конус был сделан из многосложной сетки тонких проводов. Любая иная конфигурация была невозможна, и лишь по чистой случайности генератор напоминал чашу и ножку винного бокала.
Сам Пузырь должен быть невесомым, но персоналу и гостям требовалась секция, где гравитация создавалась за счет вращения. Для этой цели диск подходит лучше, чем колесо, поскольку обеспечивает участки с меняющейся гравитацией, от одного «g» на краю до невесомости в центре. Наиболее логичным местом для диска было основание «ножки» генератора, которое также служило основанием бокала. Поговаривали, что архитектор Пузыря сошел с ума, проектируя его, а поскольку он любил мартини, то включил в чертежи и гигантскую зубочистку, протыкающую столь же гигантскую маслину.
Но это была всего лишь станция. Достаточно красивая сама по себе, но не идущая ни в какое сравнение с Пузырем.
Он висел в мелкой чаше генераторов, никогда не касаясь их. Это были двести миллионов литров воды, зажатые между двумя концентрическими сферическими силовыми полями, одно из которых было диаметром сто метров, а второе – сто сорок. Поля удерживали водяную оболочку массой почти миллион тонн[2], в центре которой находился воздушный пузырь объемом полмиллиона кубометров.
Все эти значения Купер знал наизусть. БШЭ позаботились о том, чтобы никто не попадал в Пузырь, не услышав их хотя бы раз. Но числа не могли поведать и малой доли того, каков Пузырь на самом деле. Чтобы понять это, надо было проехать на лифте внутри стеклянной «соломинки», которая заканчивалась внутри воздушного пузыря, выйти из кабины, ухватиться за одну из стоек турникета возле спасательной станции и крепко за нее держаться, пока эмоции не утихнут в достаточной степени, чтобы поверить в эту чертову конструкцию.
* * *
Спасатели делили визитеров на шесть классов. Конечно, неофициально – для БШЭ почетным гостем был каждый. Оценка давалась на основе поведения и личных особенностей гостя, но в основном по умению плавать.
Ракообразные вцеплялись в стойки. Большинство даже никогда не мочило ног. Они отправлялись в Пузырь показать себя, а не плавать. Планктон полагал, что может плавать, но это было не более чем их несбыточная мечта. Черепахи и лягушки действительно могли плавать, но весьма комично.
Акулы были превосходными пловцами. Если бы они добавили мозги к своим прочим способностям, спасатели бы их любили. Лучшими были дельфины. Купер был пловцом дельфиньего класса, поэтому и работал старшим спасателем в третьей смене.
К его удивлению, Меган Гэллоуэй оказалась где-то между лягушкой и акулой. Большая часть ее неуклюжих движений была результатом непривычности к условиям невесомости. Она явно провела немало времени в плоской воде.
Купер оттолкнулся и пробил внешнюю поверхность Пузыря с достаточной скоростью, чтобы подняться к третьему силовому полю, которое
