А тем временем, гражданин Жирин подвёл итог своему докладу: — В общем, Васин, о твоём хамском поведении я сообщу куда следует. Пусть там разбираются. Сейчас же мне нужно задать тебе несколько вопросов, и ты должен честно на них ответить. Понял меня?
— Нет, конечно.
—?..
— Ты кто? Следователь? Если следователь, то от какого министерства? От Минкульта? По-моему, таких нет и быть не может. Да и вообще, а ну-ка предъяви, гражданин, документы!
— Хрен тебе, а не документы! Тебе уже меня мой секретарь представил! Так что теперь ты знаешь с кем разговариваешь. Так что прикуси язык, а тот хуже будет. Понял?
— Не понял.
— А я вот понял, что нагрубить старшим ты горазд. Уясни — я провожу с тобой беседу от лица министерства культуры. Ты же за границу ездил от Госконцерта? Так это наша организация. Сейчас мы изучаем все материалы по поездке, подводим итоги и, анализируя, делаем определённые оргвыводы, — стал более-менее спокойно пояснять хозяин кабинета, однако остановился на полуслове, вероятно, поняв, что слишком мягок, и заорал: — Да кто ты такой, чтобы перед тобой замминистра отчитывался?! Я сказал: нам нужны ответы на вопросы, и ты нам их дашь! А если откажешься, то с милицией тебя будем спрашивать! Ты будешь говорить?
— Ну милицией-то ты нас не запугаешь, — буркнул я и почесал в затылке. В общем-то, конечно, по большому счёту можно было смело этого товарища посылать на три буквы, но, по сути, он был прав. Единственное, что тон его, мягко говоря, не адекватен. Но это лирика. Суть в другом. Раз есть задание меня опросить, то, не мытьём так катаньем, они всё равно это сделают. С милицией это будет происходить или КГБ подключат, не суть важно. Гражданин был за границей, а значит обязан предоставить полный отчёт о посещении иностранных государств, тем более что одним из них было капиталистическое — по факту враждебное СССР. Другое дело, что такой отчёт должны требовать компетентные органы, а не работник сферы культуры. Впрочем, может им тоже для отчётности надо. А посему: — Хрен с тобой спрашивай. Только давай по быстрее. У меня через некоторое время ещё одна встреча назначена.
— Не смей так со мной разговаривать, сопляк безусый, — моментально захрипел хозяин кабинета. — Сколько мне нужно будет, столько я и буду тебя спрашивать! Отвечай… Хотя, — полистал лежащие на столе перед ним бумаги. — Пока я не приступил к главному, ответь мне вот на какой вопрос: так как ты числишься на работе в одном из наших ведомств, нам сообщили про лекцию, что ты обещал и своё обещание не выполнил. А люди тем временем ждут, когда ты…
— Вы о чём? — прервал его обалдевший Васин, поняв, что теряет суть разговора и вообще происходящего.
— Что? — побелел прерванный визави.
— Я говорю: чё за лекция?
— Да кто ты такой?! — взвизгнул психический. — Ты кем себя возомнил?! Почему за тобой академик должен бегать?!
— Академик? Это что за «академик»? Вражеский диверсант? За мной? А при чём тут я? Я и в Одессе-то не был, а он там вроде бы по сюжету обитать должен, — ещё больше охренел я от внезапно возникшего в голове шурум-бурума. Поморгал ресницами, пытаясь вернуться в реальность, осознал, облегчённо выдохнул, и задумчиво произнёс: — Н-да, во блин меня унесло. Однако хочу отметить, что идея не плохая и даже можно сказать — великолепная. В 1977 забабахать тему про «академика».
Глава 5
— Что? Чего бабахать? Какая идея? Прекрати паясничать! Ты о чём вообще говоришь?! — гневно прорычал в ответ начальник кабинета.
— Я говорю о Даве… — о Давиде Марковиче.
— Кто это?
— Дава Гоцман из суперфильма, — буркнув, пояснил милый пришелец из будущего, прикидывая сколько сейчас лет Машкову и Пареченкову, ибо на мой взгляд без таких актёров фильм «Ликвидация» вряд ли мог бы получиться на столько клёвым, каковым он был в моём полусветлом прошлом будущем.
— Что? Какая ликвидация? Ты что Васин, совсем чокнулся? Кого ты собрался ликвидировать? — в свою очередь обалдел замминистра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да никого. Это сейчас не актуально пока. Они ещё маленькие. Пока ничего толком снять не получится, — отмахнулся я, но тему не свернул, а продолжил размышлять вслух. — Во всяком случае это не актуально, пока актёры не подрастут… Сколько им сейчас? Лет по десять-пятнадцать? Н-да… Вряд ли они в столь юном возрасте нормально смогут сыграть роли суперсыщика и супердиверсанта…Да и вообще, а Фиме — в смысле Маковецкому, сейчас сколько? Гм, тоже, наверное, не много. Они все, плюс-минус, вроде как, ровесники. А без такого Фимы как там картина очень сильно потеряет в красках. Без того Фимы никак нельзя, — хмыкнул и почесав бороду. — Впрочем Гоцмана, вероятно, может заменить Владимир Семёнович. У него типаж в общем-то совпадает… Но, с другой стороны, он сейчас в «Место встречи изменить нельзя» снялся или вот-вот будет сниматься. И тогда это будет не очень хорошо. Жеглов с Давой чем-то в этих самых типажах похожи, если, конечно, так вообще можно выразиться, и зритель это обязательно заметит. А как заметит, невольно будет их сравнивать между собой. Поэтому, пока, наверное, этот перспективный проект нужно отложить на год-другой или даже лет на десять…
— Васин! Ты пьяный что ль?! Ты вообще, о чём сейчас говоришь?!?!?
— Да ни о чём уже, — усмехнулся не пьяный Васин, откладывая суперклёвую идею в закрома больного мозга. — Так, пофантазировал маленько, — и, сделав серьёзный вид, нахмурил брови: — Так о чём вы говорили, товарищ?
— Ах ты, сопля!! — немедленно заорал новый начальник. — Да я тебе тут разглагольствую, а ты и ухом не ведёшь! Сопля мелкая!
— Да веду я ухом. Понял Вас. Этот академик хочет получить полный расклад по теореме Пуанкаре? И не он один. Но я сейчас занят. Дел по самые гланды. Передайте просителю, чтобы после новогодних каникул обратился.
— Неблагодарная свинья ты, а не комсомолец! — с неприязнью констатировал визави и продолжил песочить…
Я же действительно особо не парился и пока тот орал продолжал думать, но уже чуть о другом. А именно: как мне во вновь сложившихся условиях продвинуть-таки, очевидно теперь стоящий под угрозой, тропический проект.
— И мать твою вызову на завтра! — вывел меня из задумчивости возглас красного помидора.
— «Мать твою» звучит несколько вульгарно на мой взгляд. Лучше уж говорить: маму вызовем. Или мамулю твою Сашенька попросим подойти, — заметил любящий сын и напомнил незыблемое: — И вообще мать за отца не отвечает. В смысле за сына… Кстати, знаете, кто сказал?
— Ты вообще… Вообще хам. Хамло… Думаешь, вырос, знаешь больше всех остальных?! Думаешь, взрослым стал?! Оперился?! Мы не нужны тебе стали?! Продажный иностранный агент! — аж задохнулся контрагент и вновь принялся за своё — орать. Однако на этот раз я заметил, что поведение и внешний вид «проповедника» несколько изменился. Полностью войдя в экстаз и погрузившись в свои аллюзии замминистра от чего-то совсем не на шутку разошёлся. Мало того, что вновь покраснел и стал ещё больше, задыхаясь, стал хрипеть, так ещё и на уголках его рта появилась белая пена.
«Н-да, жесть. Кубинский проект, походу дела, действительно под угрозой. Если этого гражданина поставят курировать меня, то никакого «Хищника» я никогда не сниму… Гм… кстати, как бы у дурачка инфаркт не случился. Что-то не нравится мне его вид», — размышлял я, глядя на всё это своими чистыми глазёнками, прикидывая — не пора ли вызывать доктора?
— Враг ты, Васин! А ты же советский человек! Так как ты можешь так грубить?! И как ты можешь такое натворить? Скажи мне: как?
— Что Вы имеете ввиду?
— Я имею в виду твои выходки за рубежом, — наконец перешёл к делу Жирин.
— А что там не так?
— Всё!
— А конкретней?
— Конкретней хочешь? Хорошо! Зачем ты втянул во всё это иностранную гражданку? Зачем? Кто тебе велел? По чьей указке ты это сделал?
— Никто не велел. Что за бред. Ей понравилась музыка и она захотела, — пожал плечами я, вспоминая свою заграничную Мотьку.
