А я вздохнул.
«Что ж, фанаты так фанаты».
— Ой, Александр — это Вы?! Не может быть! Я расскажу, мне никто не поверит, что это правда! — закричав, подбежала ко мне девушка лет тридцати пяти.
— А между тем, сударыня — это, действительно, я, — отрекомендовался «корнет», встав с кресла и приняв стойку смирно. После чего кивнул головой.
— Я — Елена, а это, — она обернулась назад, — моя дочь — Маша, — и ей: — Машенька, иди сюда. Посмотри, кто в гостях у дедушки. Это известный певец Александр Васин. Помнишь мы на днях концерт с ним смотрели? Так это он там пел.
— Здрасьте, — сказала девочка шести-семи лет, смущённо рассматривая меня.
— Здрасьте, — ответил я и мило улыбнулся сразу всем. Тоже засмущался. Присел. Присели и члены семьи второго секретаря.
Ну и началось: Где я живу? Где учусь? Где родился? Видел ли я Пола Маккартни? Как пишу музыку? Как снимаю кино?
Одним словом: что почём, хоккей с мячом…
Особо не морочился. Мама — в смысле дочь босса, спрашивала, я в ответ, как правило, отшучивался, улыбался и отвечал, опять же стараясь поюморить. Обычная беседа небожителя со своим фанатом. Девушка, говорила, что не верит своим глазам, и что ей никто не поверит, а я, говорил, что бывает и подписывал пластинки иностранного издательства с песнями «Vasiin(а)».
Мы мило болтали до тех пор, пока маленькая девочка — её дочь, Маша, гуляющая по кабинету и всё это время косящаяся на меня, не подошла к нам и, показав указательным пальцем на мой лоб, посмотрев на свою маму, спросила: — Папа?
Почему она так подумала я, если честно, не понял, однако все присутствующие в апартаментах стопроцентно о#@#@#… В том числе и я.
Через секунду Елена пришла в себя, опомнилась и, прижав дочь к груди, прошептала, успокаивая ребёнка: — Нет. Нет. Это не папа. Папа скоро приедет. Ты же помнишь, он в командировке.
Та угукнула, а я перевёл взгляд на босса.
— Развод, — буркнул Хмельков, потирая шею.
Ну а что я?.. Да ничего. Угукнул в ответ, помолчал, на мгновение задумался. И в это мгновение мысль пронзила мой мозг словно игла. Потёр лицо. Отдышался. Набрал в лёгкие побольше воздуха и поинтересовался у хозяина кабинета:
— Вячеслав Михайлович, а как Вы смотрите на то, чтобы мы сняли небольшой короткометражный фильм с Вашей дочкой и внучкой? — и видя полное замешательство гражданина: — Возможно, после полного успеха картины, ваша структура сможет-таки поспособствовать мне по поводу проведения съёмок на Кубе?
—?..
Ну а через час я наконец-то добрался до дома. Открыл ключами дверь и, зайдя в квартиру, понял, что тут кто-то есть. Судя по запаху и звукам шипящего масла, доносившимся с кухни — мама была дома. Обратил внимания, что на полу в коридоре стоят три мои сумки, с которыми я прилетел с гастролей. Хотел было крикнуть, что это я, дабы не испугать мамулю, но та сама услышала звук открывающегося замка и вышла в коридор. Не успел я вымолвить и слово, а она уже бросилась ко мне и обняла, мгновенно заплакав. Я тоже приобнял её и попытался успокоить. Но она от чего-то не могла с собой совладать, а причитая, что она очень за меня переживала, что она очень меня любит и что она больше никогда и никуда меня не отпустит всё плакала и плакала, уткнувшись в моё плечо.
Так простояли мы целую вечность, а когда вдоволь наплакались, радостные и счастливые пошли умываться и приводить себя в порядок.
Сидя за накрытым в большой комнате, по поводу моего приезда, праздничным столом, я поинтересовался у мамы: откуда она узнала, что мы прилетим именно сегодня?
— Мне с самого утра позвонили из Госконцерта и сообщили, что Вы прилетите во второй половине дня. Я сразу же сбегала на работу и отпросилась. Потом быстренько забежала в магазин и сразу готовить. Ждала моего труженика с работы — из командировки, — произнесла она улыбаясь. Потрепала по голове и подложила мне в тарелку несколько кусочков мяса в панировке, сказав при этом: — Ешь.
— А сумки кто привёз? Моисеич? — откусывая кусок, поинтересовался я.
— Нет. Привёз Савелий. А Моисеич это кто? Ваш художественный руководитель?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да. Нужно бы, кстати, тебя вообще со всем нашим творческим коллективом познакомить.
— Хорошо, что ты наконец об этом подумал. А то пропадаешь целыми днями неизвестно где и неизвестно с кем, а мама даже ничего и не знает, — шутливо произнесла она и под шумок положила мне две ложки винегрета, сказав сакраментальное: — Ешь.
— Мам. Да ем я, ем. Не лезет уже. А мне ещё сумки надо разобрать. Да и вообще, я даже не успел подарки тебе подарить, а ты меня сразу за стол усадила. А там косметика, фигурки разные, коробка шоколадных конфет, джинсовая куртка и ещё мелочь разнообразная, — посетовал ребёнок.
— Подарки — это хорошо. Спасибо. Но с дороги покушать нужно. Поешь и мы все сумки разберём. Не видела тебя меньше недели, а ты сбледнул с лица что-то и отощал. Вас там не кормили что ль совсем?
— Это я расту мамуль. А так, кормили как на убой, — не соврал её сынуля и выдал абсолютно правдивый комплимент. И даже не комплемент, а просто констатировал факт: — Разумеется еда, приготовленная тобой, ни в какое сравнение не идёт с той, которой нас пичкали на чужбине.
— Льстец, — улыбнулась мама и, подложив мне три кусочка колбасы сервелат, добавила: — Ешь.
— Да я лопну сейчас уже, — попытался аргументировать я и, дабы перевести разговор в другое русло, поинтересовался: — Хочешь расскажу, как съездили?
— Конечно, хочу. Я весь ваш концерт смотрела. Жалко, что не умею видеомагнитофоном пользоваться. А то записала бы на память. Да и бабушке бы показали, — с воодушевлением произнесла она: — Ты не представляешь, как на работе мне хотелось об этом всем рассказать.
— А там не знают? Ты же вроде бы им рассказывала и о романах, и о том, что я пою.
— Я девчонкам потом сказала, что пошутила. Что разыграла их. Сказала, что это однофамилец просто.
— А они?
— А они сказали, что очень жаль. Что они очень бы были не против, если бы им Васин дал автографы.
— Молодец! Так и надо! — похвалил я её за смекалку. — А то не пройдёт и мига, а у окон и в подъезде будут толпы народа тусоваться, орать и петь с утра до ночи.
— Да, понимаю я это, — горестно произнесла мама и, зажмурив глаза, добавила: — Но ты не представляешь, как сильно хочется всем рассказать, что мой сынишка популярный певец.
— Держись, — посочувствовал сынуля и, поедая снедь, принялся вдумчиво и не спеша рассказывать о недавних приключениях в Германии, разумеется, при этом беззастенчиво привирая и утаивая всевозможные эксцессы и накладки, решив, что такие ужасы мамуле знать ни к чему. В том числе рассказал и о сегодняшней встречи со вторым секретарём МГК и намекнул, что возможно они будут просить меня снять небольшой фильм. Мама охала и ахала, а я принялся рассказывать ей не сложный сюжет короткометражки.
Через десять минут моя эпическая сага подошла к концу, и я подвёл оптимистичный итог поездки и переговоров кратким:
— Вот так-то!
— Какие же вы молодцы! — подвела мама итог услышанному. — Я очень за вас рада! Вы прекрасно выступили!
— Спасибо, мам, — засмущался я и, чтобы не выслушивать комплименты дальше, спросил: — Кстати, пока меня не было, мне никто не звонил?
— Вот ещё, не звонил… звонили. И много кто. Всех и не упомнишь. Но я записала их имена и номера телефонов в тетрадь. Она в коридоре на тумбочке лежит, как покушаешь посмотришь. Там длинный список. Но некоторых я помню. Точно звонила Ольга Ивановна Золотова из «Огонька». Названивала чуть ли не каждый день. Дирижёр Сорокин звонил. И сегодня много звонков было. Очень важных звонков.
— Да фиг с ними. Завтра позвоню.
— Ты что?! Я же тебе говорю — они важные.
— Ух… Ну ладно. И кто сегодня названивал?
— Совсем недавно звонили из МГК и просили перезвонить. Только странно это. Ты же сказал, что ты как раз там сейчас и был. Обманываешь?
— Нет, конечно. Я именно у них и был. Не знаю, что им там ещё понадобилось. Мы вроде бы обо всём договорились. Хотя, — задумался, почесав затылок, — может быть Хмельков уже всё согласовал и разрешение на съёмку получено?
