А еще необходимо наладить связи, которые пригодятся в будущем для работы фестиваля. Макс знаком с нужными людьми и, несомненно, ей поможет.
– О чем задумались?
– Простите?
– Я говорю, о чем вы думаете? Молчите почти всю дорогу. Даже мне слышно, как в вашей голове крутятся мысли.
Элли отвернулась к окну и принялась разглядывать сельский пейзаж. Суровая красота Корнуолла уступила место живописным холмам с пролесками и пасущимися овцами – пасторальные картины, вполне подходящие для съемок фильма. Казалось, сейчас за окном появится идеальная деревня с красивыми, будто нарисованными домиками с соломенными крышами и ярким майским деревом в центре. Элли закусила губу. С ней происходит нечто очень странное, за последние несколько дней она провела с Максом Лавдеем времени больше, чем с кем-либо за последние несколько лет, не считая, разумеется, Демельзы. Откровенничать с ним не хотелось, но тем не менее именно ему хотелось довериться. Внутренний голос нашептывал, что Макс относится к ней по-особенному. Да, у него много недостатков, которые сразу бросаются в глаза, но многое в нем ей нравилось. Он не уверен, что нашел правильное место в жизни, его одолевают вопросы и сомнения, он готов принести в жертву отца, и не ради личной выгоды, а ради пользы дела, а это требует немалых душевных сил.
– Я впервые за три года выехала из Тренгарта.
– Серьезно? Элли кивнула. Он удивленно присвистнул.
– Вот это да. В двадцать пять лет? Тренгарт мне понравился, но стоит ли хоронить себя там в столь молодом возрасте?
– Я даже не понимала, что делаю, там мне, – она пыталась подобрать слово, которое не слишком выдало бы ее чувства, – спокойно.
– Вы не навещаете маму?
Всякий раз, когда разговор заходил о маме, грудь сжималась от боли, к которой добавлялось сожаление и горечь потери.
– Она занятой человек, они с мужем много путешествуют, правда, не заезжают в Корнуолл. Хотя отсюда приятно выбраться куда-то хотя бы на пару дней. Такое ощущение, будто я вырвалась из клетки, это немного страшит, но и дает ощущение забытой свободы.
Ого! Не много ли она сказала? Элли краем глаза взглянула на Макса, его лицо хранило равнодушно-спокойное выражение.
– Человеку нужны перемены, некоторые происходят только при смене места.
– Кажется, фестиваль – то, что мне нужно. С его появлением будет, – она опять запнулась, – удобнее работать. Появится возможность объединить встречи с авторами и презентации книг, книжный клуб и детские праздники. Всем будет лучше.
– У вас все получится.
Получится ли? Прошло уже достаточно времени с тех пор, как она перечеркнула прошлое и мечтала лишь о тихом убежище, где можно жить в покое. Такой ее сделал Саймон. Не только лишил уверенности в себе и понизил до нуля самооценку, но и заставил потратить на это три года жизни. И еще три на то, чтобы восстановиться. Это время никогда не вернуть. Возможно, все происходящее с ней сейчас неспроста, это знак. Завещание, номинация на премию. Впереди появилась большая неоновая вывеска со светящейся надписью, сообщающей, как преодолеть страх, выбраться из ямы и жить.
– Когда-то я мечтала остаться в Лондоне, ходить вечером в театр, а днем на выставки. Порой кажется, я перескочила через какую-то ступень, была так озабочена стабильностью и покоем, что отказала себе в удовольствии просто наслаждаться жизнью.
Элли покосилась на Макса, лицо его по-прежнему оставалось невозмутимым.
По мере приближения к Лондону движение становилось плотнее, зеленые холмы и поля сменили коробки складов.
– Почему?
Элли вздрогнула. Простой вопрос пробудил множество мыслей.
– Что?
– Почему вы прячетесь?
Слова задели настолько, что она чуть не задохнулась. Почему? Потому что позволила манипулировать собой, использовать, это продолжалось настолько долго, что она почти забыла, кто она есть. Но следует ли говорить об этом уверенному в себе и успешному человеку? Сможет ли он понять, как быстро ей пришлось повзрослеть, когда мама с головой погрузилась в горе, оставив на нее и оплату счетов, и заботу о том, чтобы на столе была еда. Тогда, кажется, лишь она одна беспокоилась о том, чтобы выжила оставшаяся половина семьи. Поймет ли он причины ее отчаяния и слабости или осудит и отвернется?
Видит бог, она ненавидела себя за это. Макс Лавдей довольно четко дал понять, что считает любовь выдумкой, ложью и ловушкой. Что он подумает об одинокой девушке, отчаянно нуждающейся в любви и заботе, которая в результате оказалась во власти мужчины, контролирующего каждое ее действие, лишившего собственного достоинства? Тогда она даже не понимала, кто она и что хочет от жизни. Как ее может понять Макс, если она сама себя не понимает? Случившееся стало ее позором, бремя которого она несет до сих пор.
– Мне бы не хотелось говорить о Тренгарте. Гораздо приятнее думать о Лондоне, я ведь так давно там не была. Что мы будем делать?
Макс усмехнулся:
– Будем работать, пойдем на церемонию. Все как обычно.
Элли была рада отвлечься от неприятной темы.
– Вы провели в Корнуолле четыре дня и ежедневно половину дня посвящали разбору архивов, а вторую половину работали, как и все вчера. С завистью смотрели на серфингистов, но так ни разу и не вышли в море, вы вообще не покидали дом надолго.
– Я же не отдыхать сюда приехал, Элли, – заметил Макс с легким раздражением.
– Разумеется. Но все же сейчас выходные дни. Я бы хотела погулять по городу, немного развеяться, сделать фотографии. Хотите, могу сделать несколько специально для вас.
– Хорошо.
– Вы о снимках? Макс вздохнул:
– Нет. Я согласен забыть о работе до понедельника. Вы правы, я так устал от переездов, надо немного расслабиться. Лондон именно то место, где можно отлично развлечься. Давайте мы почувствуем себя туристами. По крайней мере, сегодня.
Мы? По телу пробежала теплая волна. Элли так долго держалась на расстоянии от людей, что растеряла почти всех знакомых и друзей. Неужели Макс Лавдей приглашает ее провести время вместе?
– Туристами. Вы имеете в виду Парламент и Букингемский дворец?
– И прочие достопримечательности. К черту все дела. Думаю, я мог бы взять выходной и завтра, до того как придется облачиться в смокинг и идти на церемонию. Словом, забываем о завещании и фестивале, о «Ди-эл медиа». Мы обычные отдыхающие. Двое в большом городе. Что скажете?
Что она могла сказать? Он хотел провести день с ней, вместе гулять и веселиться. С ней. Провести время безответственно, беззаботно, в свое удовольствие. Что она могла сказать? Она уже и не помнила, когда в ее жизни случались такие дни. Макс прав, она заслужила настоящий выходной. Пока не забыла, что это такое.
– Я думаю, мы можем себе это позволить. Куда вы хотели бы пойти? – Она достала телефон, проверяя, работает ли Интернет.
– Давайте ничего не планировать. Пойдем, куда захочется.
Элли выдохнула и прислушалась к себе. Сможет ли она? Надо запретить себе планировать и действовать по велению сердца. Стать спонтанной. Веселой. Когда-то она была именно такой веселой девчонкой, бегающей босиком по пляжу в Тренгарте и предпочитающей жить только настоящим моментом. Ведь эта девочка еще существует, ее можно вернуть, правда?
– Отличная мысль. Куда захотим. Прекрасно.
Макс выбрал отель по своему усмотрению. Элли старалась вести себя так, словно каждый день останавливается в шикарных пятизвездочных гостиницах, но при виде нарядного швейцара в красивой форме с блестящими пуговицами спасовала.
– Боюсь, мой бюджет таких трат не выдержит. – Она склонилась к Максу и покосилась на носильщика, который не моргнув глазом подхватил ее чемодан, определенно самый дешевый из тех, что брал в руки в этом отеле.
Она понимала, Макс остановится в хорошем отеле, но не ожидала, что выберет лучший в городе. Здесь Элли чувствовала себя простой девчонкой с улицы.
В фойе она опасливо огляделась, пытаясь найти стенд с указанием тарифов, но ничего не увидела. Таким жестом администрация отеля, вероятно, хотела сказать следующее: «Если вас интересует цена, значит, вы не можете себе это позволить». Но ведь можно не побояться и спросить? Хотя это, скорее всего, означает, что вы не сможете оплатить даже сэндвич в их роскошном кафе.
Ничего страшного, конечно, но одна ночь в таком отеле значительно уменьшит ее накопления. Элли сжала руку, ногти впились в кожу. Нет, ей лучше скорее уйти и подыскать более дешевую гостиницу поблизости.
Швейцар провел их в лифт, двери захлопнулись. Будет ли уже поздно отказаться, когда он распахнет перед ней дверь номера? Надо было купить сэндвич по дороге, не приближаться к кафе в фойе и мини-бару в номере. Хорошо, что у нее всегда с собой кредитная карточка. Элли с трудом перевела дыхание.
– Не беспокойтесь, – прошептал Макс, – за все платит компания.
Как он понял ее состояние? Умеет читать мысли? Расслабившись на мгновение, Элли опять впала в панику. Она давно дала себе слово платить за себя самой. Когда-то деньги стали еще одним рычагом, с помощью которого Саймон управлял ею. Больше она никому не позволит себя контролировать.
