Таково было моё психологическое настроение того времени. Я чувствовал, что требуются немедленные действия. Хотя мои попытки открыть для себя внетелесный опыт и практику осознанных сновидений закончились провалом, я всё же не терял интереса к этой теме, считая возможности, открываемые здесь, наиболее интригующими. Мне казалось, я просто завяз в разных системах и практиках, не сосредотачиваясь на чём-то конкретном.
И тогда я принял решение.
Я решил провести окончательную ревизию своих «духовных наработок» и сделать последнюю ставку. Нужно было выбрать что-то одно, и, сделав на это ставку, пройти путь до результата, уложившись в приемлемый срок. Я нутром чувствовал, что если и есть что-то стоящее из всей прочитанной литературы, то это направление, связанное с расширением границ человеческого восприятия. И самое важное проявление такого расширения — это способность отделяться от тела и постигать тонкие миры. Да простят меня люди, увлекающиеся другими духовными практиками и религиозными послушаниями. Они просто не пробовали отделяться от тела или у них не получалось.
Я много прочитал на тему внетелесного опыта, но все попытки осуществить это на собственной практике заканчивались неудачей. Я дал себе месяц. Если через тридцать дней упорных попыток ничего не выйдет, то я приложу все усилия, чтобы забыть даже словосочетание «духовный поиск». В случае неудачи ровно через тридцать дней я соберу в мешок, а, скорее всего в несколько мешков, всю свою духовную и метафизическую литературу, найду подходящее место, оболью это всё бензином и подпалю в лучшем гестаповском стиле. И если в дальнейшей моей жизни ко мне подойдёт хоть кто-нибудь с проповедью или духовной речью, то буду сразу бить в морду. Ему полезно, а мне приятно. А в дальнейшем буду останавливать свой внутренний диалог, а возможно даже мозговое кровообращение в целом, лишь просмотром сериалов и теле шоу.
Итак, решение принято.
Я понимал, что это своего рода игра, попытка убедить себя, и прежним я уже не стану. Но, тем не менее, это было твёрдое решение. Решение, принятое в духе толтекского воина. Решение, принятое окончательно и со всей возможной «безупречностью». И я почувствовал прилив энергии, которая всегда сопровождает правильные в энергетическом смысле решения. Конечно, здесь была и нетерпеливость молодого человека, которому надо всё и сейчас.
(Вы слышите, как звучат фанфары? Я слышу. Жаль, что текст книги нельзя снабжать видеорядом. В этом месте посреди солнечного дня должна была появиться архетипичная процессия из духового оркестра в военных мундирах и девушек барабанщиц в коротких юбках.)
Из всей этой обречённой литературы была выбрана та, которая касалась практических сторон внетелесного или астрального опыта. Кроме общего моего интереса к этой теме, авторы данных книг в один голос говорили о доступности этого переживания для всех. То есть я понимал, что достичь просветления (совершенно непонятной к тому же вещи) за месяц нельзя, а прецедента с выходом из тела можно. Конечно, если эти авторы не лгут.
Заново переработав имеющуюся литературу, я выбрал несколько методик, в которых пошагово излагался весь алгоритм отделения от тела и последующего действия вне его. Испытывая прилив не то энтузиазма, не то злости человека, которому терять нечего, я в тот же день сконструировал прибор из настенных часов и магнитофона, присоединив к стрелкам провода, который, кстати, иногда использую и сейчас. Прибор через равные промежутки времени подавал в наушники короткий звуковой сигнал.
Назначение и конструкцию этого прибора я объясню в главе, посвящённой техникам выхода из тела.
Мой первый выход из тела произошёл утром, буквально на следующий день. Лишь много позднее я осознал, что это не было случайностью, а стало результатом решения, принятого со всей возможной твёрдостью, решения, на которое была сделана последняя ставка. Как и любое сильное решение, оно привело к образованию новой энергии, необходимой для успеха.
Было, казалось бы, обычное утро. Тусклый свет из окна, предметы интерьера, комната, в которой я проснулся, да и я сам, всё было на своих местах и как бы говорило о том, что ничего не изменилось. Но я знал. Изменилось всё! Ничего не будет как раньше. События, произошедшие сегодня под утро, сильно изменят мои представления о реальности. Уже пережив первое потрясение и радость, я сидел в кресле, стараясь утренней суетой не разрушить ощущения торжества момента. Да. Это существует! У меня всё-таки получилось. Значит, не обманули и это действительно доступно для всех, крутилось у меня в голове. Я встал с кресла, и, прохаживаясь по комнате, чувствовал, как простое удовлетворение вырастает в бешеную радость, в ликование. Эта радость была вероятно похожа на ту, что испытывает человек, которому врачи ошибочно поставили смертельный диагноз, а потом извинились, что карточки перепутали и он здоров.
Следовало как-то успокоиться, так как у меня разве что слёзы по щекам не текли. А может и текли. Уже не помню.
Стоило немного отвлечься на простые утренние заботы, как эйфория пошла на убыль. Ну и хорошо. Теперь можно будет более менее спокойно разобраться. Значит, последовательность событий была такой.
Я проснулся часов в семь утра. Таким образом, находясь в состоянии бодрствования, сразу вспомнил, что момент пробуждения самое лучшее время для попыток выхода из тела. Применив метод, связанный с мысленным представлением о движении тела, сразу же почувствовал движение, которое принял за самое обыкновенное и привычное. В голове промелькнула мысль: «зачем это я покатился по кровати?» Однако в следующую секунду почувствовал и увидел себя висящим в своей комнате в воздухе на высоте примерно двух метров от пола. Я видел убранство комнаты, а степень осознанности была такой, что я подумал, чем же я смотрю, если глаза лежат в постели? Многие практики пишут, что первый опыт может вызвать сильный страх. Напротив, у меня он вызвал только радость.
В тот день у меня гостил один приятель. И, услышав шаги, я тут же подумал, что это он, хотя в доме мы были не вдвоём. Хочу акцентировать внимание на том, что услышал я эти шаги, будучи висящим в воздухе и именно оттуда, где находился. Шаги направлялись в сторону моей комнаты. Вдруг я подумал, что может произойти какая-нибудь неприятность, если он зайдёт, а я в таком положении. Меня мгновенно вернуло в тело, и я почувствовал, что снова лежу на кровати. Затем хлопнула какая-то дверь. По дороге в мою комнату находится ванная. Я выбежал из своей комнаты, чтобы увидеть, кто туда только что зашёл, и открыл незапертую дверь ванной.
— Привет, — сказал этот мой приятель, — ты что такой взбудораженный?
— Да ничего, — ответил я.
— Подожди. Ну говори. Получилось, что ли, то о чём ты мне рассказывал? — Спросил мой проницательный друг.
— Кажется да.
— Вау! — Сказал он.
— Давай только без этого американизма. Ладно, я пойду к себе, — ответил я.
— Ну да. Типа надо побыть одному, — сказал он с иронией.
Итак, библиотека была спасена и сэкономлен бензин. Мне уже не хотелось никому бить морды, а разве что целовать. Да и что это за слово такое «морды». У людей лица всё-таки. Хотелось танцевать и прыгать на одной ножке. Какой же я дурак. Но какой же я умница. Ай да сукин сын. (Ой, мам прости, вырвалось).
Так какие же предварительные выводы я мог сделать из пережитого опыта? Хотя вопросов было явно больше, чем ответов, тем не менее, гипотезы были.
Находясь вне физического тела, я видел, слышал, чувствовал, думал, а, кроме того, обладал памятью. Я помнил, например, о приехавшем ко мне приятеле. Чем я всё это мог делать, если тело находилось отдельно от меня? Получается, что правы те, кто говорит, что тело всего лишь оболочка, а мозг лишь инструмент, обслуживающий тело. То есть человек это не тело, а более тонкая субстанция. Конечно, пока человек жив, он накрепко переплетён нитями связи с телом, поэтому и ассоциирует себя с ним. Поэтому такие функции, как мышление или память приписывают мозгу. Но теперь появилась гипотеза, что мозг лишь дублирует эти функции, подтверждая лишь свою связь с человеком. Функция мозга — в дублировании и управлении функциями физического тела. Теперь слова многих духовных деятелей и мистиков не казались ничего незначащей болтовней. Делать выводы о тайне смерти и существовании души я благоразумно тогда не стал, хотя и перехватило дух от возможных ответов. Нужно было продолжать опыты, чтобы говорить о чём-то с уверенностью. Главное было всё же понятно: человек способен получать собственные духовные знания, а не полагаться лишь на веру в слова других.
Хотя этот успех и не решил разом все мои проблемы, но сделал существенную брешь в глухой стене, которую я чувствовал перед собой. Теперь я ухватился за конец клубка, который предстояло размотать, и который так долго не давался в руки. Теперь мне не нужно было, открывши рот, верить или доверять чужому авторитету или опыту. Появлялся свой.
