бушующая в груди ярость затухает.
– Марина сможет тебе помочь и посидит с Федей, – продолжает уверенным голосом. – Ты сможешь спокойно находиться в больнице, а твоей матери не придется круглосуточно сидеть с ребенком.
Сам того не осознавая, Хмельницкий нажимает на самые больные точки и продолжает давить на них.
Змей-искуситель!
– Меня зовут Марина, – девушка с нежностью смотрит на Федю. – Дай пять, – обращается к малышу. Тот без страха ступает вперед и протягивает ей свою раскрытую ладошку.
Смотрю на сынишку и с удивлением понимаю, что он без труда пошел к Марине. Не испугался, не стал прятаться за меня, не заплакал, как то обычно бывает.
Девушка вытаскивает из кармана маленькую яркую машинку и протягивает ее Феде. Малыш берет и принимается внимательно изучать новую игрушку.
– Вы все Хмельницкие таким странным образом влияете на детей? – не скрываю своего изумления.
– Не все, – мягко улыбается Саша. – Только лучшие из нас, – подмигивает играющей с Феденькой девушке.
В груди неприятно зудит. Вдруг понимаю, что я ревную Сашу к этой девушке!
Ого, как… После всего, что между нами произошло, у меня еще остались к Хмельницкому чувства?
Слабачка я. Самая настоящая!
Не знаю почему, но мне кажется, Саша и Марина похожи друг на друга. А это значит, либо Марина сестра, про которую я никогда раньше не слышала, либо они уже не первый год живут вместе.
Первый вариант из области фантастики, а второй… Уж больно мне не хочется, чтобы он оказался верным.
– Ну так что? – Хмельницкий не останавливается и продолжает давить. – На няню в виде Марины согласна?
– Саш, – произношу растерянно. – Я не знаю, – не решаюсь ответить правду.
Мне няня сейчас очень нужна. Просто жизненно необходима! Но мне ей нечем платить… Все деньги, что есть расписаны чуть ли не до копейки.
– Расходы беру на себя, – он опять словно читает мои мысли.
Саша бросает в сторону девушки предупреждающий взгляд. Она молча кивает. Мне от этого становится еще сильнее не по себе.
– Вася, – произносит с нажимом мать. Оборачиваюсь. – Меня Люба ждет. Мы с ней договорились погулять в парке.
– Зря, – Хмельницкий смотрит прямо на мою мать. – Скоро испортится погода. Прислали штормовое предупреждение.
– Как? Когда? – ахает. Принимается суетиться. – Васька, почему ты не сказала об этом? Хочешь угробить мать?!
– Я хочу попасть к своему больному сыну, – терпеливо произношу. – Ты что творишь? – шепотом обращаясь к Саше.
Он ведь врет, по глазам вижу! Они насмехаются.
Не было никакого штормового предупреждения. Напротив, сегодня должна быть жара.
Но разве Хмельницкого когда-либо интересовало чужое мнение?
– Тебя спасаю, – так же тихо отвечает мне.
Закатываю глаза. Он неисправим!
– Няню берешь? – снова интересуется. – Смотри, как Марина поладила с нашим сыном.
– Саша! – вспыхиваю. От его слов меня всю трясет.
Делаю шаг вперед, тычу пальцем в широкую грудь мужчины.
– Моим, – шиплю, не пряча свою злость.
– А вот это мы совсем скоро проверим, – ухмыляется. И от этой ухмылки мороз по коже бежит.
Если Хмельницкий узнает правду, то никогда меня не простит… Он ведь не просто так настаивал на аборте.
– Хорошо, – обреченно выдыхаю. – Я согласна на няню.
Все равно ведь не отстанет от меня. Придется соглашаться.
– Вот и отлично, – заметно расслабляется он. – Слышал, ты к Степе собиралась? – смотрит мне прямо в глаза, а его взгляд тем самым прожигает дырку в груди.
– Правильно слышал, – подтверждаю.
– Мариш, ты тут справишься? – уточняет у девушки.
– Да, – та выглядывает из комнаты. – Не переживай! Мы с Федей отлично подружимся к вашему приезду!
– Будут вопросы, звони! – говорит ей. Переводит внимание на меня. – Собирайся. У тебя есть три минуты. Жду в машине.
Глава 12. Саша Хмельницкий
– Веди себя тихо, – предупреждаю Василису при входе в реанимацию. – Вход сюда разрешен только для персонала и поэтому постарайся не привлекать к себе излишнего внимания.
– Хорошо, – с готовностью кивает. В глазах столько надежды, что щемит в груди.
Я не боюсь, что ее могут заметить. Если кто мне решит что-то сказать на этот счет, то живо заткну и больше человек рта в мою сторону открыть не посмеет.
Но предупредить Василису нужно, ведь не известно какая у нее будет реакция при виде сына.
– Сейчас Степа спит, – продолжаю объяснять то, что она увидит. – Он находится под препаратами и не нужно его тормошить.
– Хорошо, – все так же быстро соглашается. – Я не буду мешать. Обещаю.
– Знаю. Идем, – беру девушку за руку. Она не вырывается и покорно следует за мной.
Мы проходим по длинному прямому коридору вдоль пустующих боксов. Их никак не отремонтируют и поэтому пациентов приходится держать в другой половине реанимационного блока.
Василиса с опаской озирается по сторонам и старается держаться ближе ко мне, словно ищет защиту. От осознания этого в груди становится тесно.
Хочу обнять ее, прижать к себе и заверить, что никогда не обижу.
Только вот пока этого делать нельзя.
– Привет, девушки, – здороваюсь с сидящими на посту медсестрами.
Они поднимают на меня глаза, узнают и тут же принимаются прятать разложенные на столе каталоги то ли косметики, то ли одежды.
– Александр Петрович? – ахает, старательно запихивая журнал в верхний ящик тумбочки.
– Он самый, – произношу жестко.
Стоящие рядом с постовой медсестрой быстро ретировались, как только меня увидели. У одной замечаю в руках одноразовые стаканчики, у другой нечто похожее на бутылку вина.
– Стоять! – рявкаю. Девушки тут же врастают ногами в пол. – Возвращайтесь. Я вас не покусаю, – обещаю медсестрам.
То, что я сделаю, будет гораздо хуже. Потому что я очень зол.
Наклоняюсь вперед, открываю ящик, в который так и не влезли проклятые каталоги, достаю их и кидаю перед перепуганной девушкой на стол. Она опять пытается их спрятать, но я не позволяю.
– Верните то, что забрали, – приказываю другим медсестрам.
Они переминаются с ноги на ногу, но идти ко мне не спешат.
– Живо! – рявкаю еще раз. Я не собираюсь скрывать свое раздражение.
Это ж нужно было додуматься! Совсем охренели! Слов нет!
Девушки видят мой гневный взгляд и застывают. Медленно возвращаются к столу понурив головы.
– Пожалуйста, не надо, – просит чуть ли не плача та, что должна находиться на посту. – Я больше так не буду, – клятвенно заверяет.
– Мы тоже, – поддакивают другие.
Бесят меня!
– Не будете что? Подвергать опасности жизни пациентов? – уточняю не скрывая свой гнев.
Поочередно смотрю на каждую из них, перевожу внимание на бутылку вина и пластиковые стаканчики. Поднимаю стеклянную тару, подношу к свету и понимаю, что половины уже нет.
Охрененно.
– О, да! – заверяю со злостью. Как же мне каждой из
