Как это сформулировать?!
— Только что?
— Только если ты тоже это испытываешь… Желание.
— Нет, я не испытываю, — без раздумий ответил Саша. — Но если Чоно и Лекетой… Если они оба способны на такое, то это просто бомба! Тогда я получаюсь прав! У них любовь, у них может быть секс! Ха-ха-ха!
Он откинулся на кресло и звонко шлёпнул себя по колену. Как пощёчину отвесил. Трепет возбуждения исчез, по затылку пробежал неприятный холодок. Егор прочесал волосы обеими руками и собрал в хвостик. Больно дёрнул. Холодок в затылке исчез.
— Хочешь, чтобы Лекетой вернулся на Юшор и спас Чоно?
— Ну конечно! И так уже куча народу умерла — Деминг, Фердинанд, все другие заключённые. Я не хочу, чтобы Чоно достался живучкам. Мне он нравится! Пусть Лекетой его спасёт. Кто-то же должен остаться в живых?
— Я понял тебя.
— А потом, когда они победят, пусть… — он хихикнул, — пусть они потрахаются. Если ты это напишешь, все охренеют!
— Ты так думаешь?
— Ну конечно! Никто и никогда не писал о мужском сексе. Никто даже не слышал о таком. Напиши, будет круто!
Егор завёл машину и включил обдув окон. Саша собрал мусор и пустые бутылки в полиэтиленовый пакет.
— А о чём ты хотел поговорить?
— Когда?
— Там, в магазине, ты сказал Артёму, что у тебя ко мне разговор.
— Да уже поговорили.
11. Семейный завтрак
До часу ночи Егор смотрел сериал про зомби — бездумно, не следя за сюжетом, — а потом внезапно написал тысячу слов в «Живучку». Голая Муза сидела у него на коленях и следила за появлявшимися буквами. Иногда она цеплялась за стол и поднималась на задних лапах, желая потереться о колючий подбородок Егора. Он наклонялся к ней и позволял себя метить. Она считала его своим ещё с тех пор, как они жили вместе, — Егор, Муза и Кэт.
Спать они легли, когда в окнах посерело. Дождь превратился в мелкую морось. На стёкла снаружи словно брызгали из старого пульверизатора с грушей.
Когда в дверь позвонили, Егор посмотрел на часы и снова закрыл глаза. Семь двадцать. Муза выпуталась из одеяла, побежала в прихожую и начала громко мяукать. Точно, это же Кэт! Понедельник.
Он открыл дверь и посторонился, чтобы она могла зайти, но Кэт не двинулась с места. Стояла в холле под ярким светом люминесцентных ламп. Резкие тени на лице делали её похожей на героиню триллера. Она сказала мрачным голосом:
— Отдай мне кошку.
Муза встала на пороге, потираясь потными боками о ногу Егора. С лестницы дуло холодным воздухом.
— Давай заходи, а то кошка простудится. Я тебе кофе сварю.
Он развернулся и пошёл на кухню, оставив дверь открытой. Пока наливал воду и заряжал капсулу в кофеварку, почувствовал движение воздуха, сквозняк прекратился, хлопнула входная дверь. Она зашла и села за стол.
Злится за то, что он спал с Инной. Они давным-давно разъехались, а она всё ещё ревнует. Она так и не поверила, что он ни разу ей не изменял, пока они жили вместе. Она думала, что у него кто-то есть. Что он с кем-то трахается, потому что должен же он с кем-то трахаться, если не с ней? Логично. А он ни с кем не трахался, и никого у него не было.
Егор заметил, что стоит в одних трусах, и сходил в ванную за халатом. Оделся, крепко подпоясался и налил кофе для Кэт. Сам пить не стал, слишком рано для кофе. Ни сока, ни йогурта в холодильнике не оказалось, и Егор присел напротив Кэт со стаканом воды.
Она пила кофе мелкими глотками и после каждого глотка облизывала губы. Муза покрутилась под столом, угощения не дождалась и пошла хрустеть своим кормом.
— У меня испанский сыр есть, хочешь?
— Нет.
— Как к родителям съездила?
— Нормально. — Она явно не была расположена к разговору. — Привет тебе передавали.
— Больше ничего? Ни варенья, ни баночки грибов? Или ты себе заграбастала тёщины подарки?
Она так на него посмотрела, что Егор не выдержал, заулыбался:
— Кэт, прекращай злиться. Ну, переночевала у меня девушка, ничего страшного. Я уже забыл про неё. Не бери в голову.
— Кто она?
— Не знаю. Кажется, студентка. Боря где-то с ней познакомился и привёл в гости.
— Так это Борина девушка? Или одна на двоих?
— Нет, ещё одна была, мы же не извращенцы.
— Ты спал с ней?
Настроение окончательно испортилось. Спал — не спал. Встал — не встал. Кончил — не кончил. А если не встал, то почему? А если встал, но не кончил, то что помешало? А если вдруг кончил, то как удалось? Её всегда интересовали подробности. Его — нет. Ему достаточно было быть женатым, дружить с женой, писать книги и спать в одной постели.
Он молчал.
— Мне нужно понять, дело во мне или в тебе? Потому что если во мне, то проще развестись, а не ждать непонятно чего. Если я тебя не возбуждаю, а другие женщины возбуждают…
— Меня не возбуждают другие женщины, — отрезал Егор. — Хватит. Проблема во мне, а не в тебе. Хочешь разводиться — разводись. Хочешь встречаться с другими мужчинами — встречайся. Хочешь ребёнка — рожай. Я всегда тебя поддержу.
— Так у вас не было секса? — спросила она тихо.
Он покачал головой и отвернулся к окну. По профилю она не поймёт, что он лжёт. Но даже если бы он хотел сказать правду, то как объяснить, что секс с Инной у него был, но не потому, что она его возбуждает? Что его совсем другие вещи возбуждают, как недавно выяснилось? Слишком странные, чтобы обсуждать их с женой.
Как объяснить то, чего он сам не понимает?
— А почему ты со мной не разведёшься? — Кэт вращала пустую чашку, как будто гадала на кофейной гуще.
— Потому что у меня никого нет, кроме тебя.
— У тебя есть родители и брат.
— С родителями всё сложно, а брату на меня плевать. Ты же знаешь, он меня не любит. И я его больше не люблю, я сто лет о нём не вспоминал.
— А меня ты любишь?
— Я миллион раз отвечал на этот вопрос, зачем ты постоянно спрашиваешь?
— Потому что ты молчишь всё время! Молчара! Всё приходится вытаскивать клещами!
— Я тебя люблю, — сказал Егор в окно.
— Я тоже тебя люблю, — она погладила его по щеке, и Егору пришлось сделать усилие, чтобы не отшатнуться. — Я так тебя люблю, что мне даже дышать тяжело.
12. Шокирующее открытие
Когда ребята в школе рассматривали порножурналы, стыренные у чьих-то родителей, Егор к веселью не присоединялся. Зачем? Там не было ничего интересного. «Смотри, какие сиськи!», «Вот это пилотка!», «Фак, у меня встал! Придётся опять дрочить», «Ну ты и дрочер!». Журнал раздербанили под вопли мальчишки, который хотел вернуть его на место, самые сочные фотографии достались самым быстрым, остальным — обрывки, мелкие картинки дамочек в белье и рекламные страницы. На пол под ноги Егора спланировал листок с голым мужиком. Егор поднял и спрятал обрывок, а дома внимательно рассмотрел. Мужик был снят со спины, от плеч до ягодиц. Руками он держал что-то или кого-то перед собой, фактически было видно только туловище: развитая мускулатура, лопатки, глубокая ложбинка вдоль позвоночника, ямочки на пояснице. По ягодицам проходил обрыв. Егор пожалел, что нельзя рассмотреть всю жопу целиком. А вдруг там какая-то необыкновенная удивительная жопа? Он спрятал бумажку, но часто доставал и любовался на мускулистую спину. Думал о том, что нужно записаться в бассейн, а то за последние месяцы он вырос, стал самым высоким в классе, а веса не набрал. Превратился в макаронину — что плечи, что бёдра, руки-плети, длинные ноги с шишковатыми коленями. А хотелось треугольный торс, ложбинку, ямочки и спортивную выпуклость ягодиц. В пятнадцать лет он записался в бассейн и перестал отлынивать от физкультуры. Через какое-то время, через год или два, он смотрел на себя в зеркало, изгибаясь в разные стороны, — и ему нравилось отражение. По-настоящему нравилось. Его можно было снимать и печатать в глянцевых журналах. Эта мысль возбуждала. Иногда он мастурбировал перед зеркалом в ванной. Если бы тот мужчина с фотографии увидел его голым, он бы одобрительно похлопал по плечу и сказал: «Молодец парень, отличное тело, прокачанные руки, прекрасный пенис».
