— Шантаж, и только шантаж! Это, брат, великий принцип... С его помощью горы можно сдвинуть...
И вот наутро — машина! На этот раз у Никиты и в мыслях не было звонить Алле, он не в силах был слышать ее голос, теперь даже само слово «Алла» воспринималось им как ругательство, при сочетании этих звуков у него возникал образ чего-то отвратительного и липкого.
Заявив о пропаже машины, друзья вернулись к Петру, прихватив по дороге бутылку водки.
— Теперь я не за рулем, пей — не хочу, — горько пошутил Никита.
Но пить действительно не хотелось. С трудом протолкнув в себя две рюмки, Никита отправился с Максом в Черемушки.
Через три дня «Жигули» были найдены при входе в Лосиноостровский парк, недалеко от Ярославского шоссе. Из салона и из багажника ничего не пропало, но сама машина была в таком состоянии, что Федя, кряхтя и матерясь, обследовал ее около часа и наконец, выбравшись из смотровой ямы и вытирая грязные по локоть руки промасленными «концами», вынес свой приговор:
— Не, Никит, сливай воду, абзац твоему скакуну. Хана, отпрыгался.
2
Ирина старалась как можно торжественнее обставить первое знакомство с лучшим другом своего будущего мужа. Она выдвинула стол на середину комнаты, постелила самую лучшую скатерть и, приготовив три прибора, начала переодеваться. Выбрала свою любимую блузку из легкого золотистого шелка, соблазнительно облегавшую ее тонкую талию, и, конечно же, синие замшевые туфли, которые берегла как реликвию и надевала лишь в исключительных случаях.
Она посмотрелась в зеркало, осталась очень довольна своим нарядом и прической и, как ни старалась, никаких изъянов не обнаружила. Из зеркала на нее смотрела прелестная молодая женщина с сияющими карими глазами, чуть вздернутым носиком, что придавало лицу особую пикантность и оригинальность, и копной темных вьющихся волос, короной возвышавшихся надо лбом. Матовая кожа со слабым естественным румянцем на скулах, темные, почти черные ресницы и брови, яркие губы — казалось, она только-только вышла из косметического салона класса «люкс», где искусство макияжа ценится тем выше, чем менее заметен он на лице клиентки.
Но то, за что состоятельные дамы платят немалые деньги, Ирине дано было самой природой. Никита же, привыкнув к бесчисленным парфюмерным ухищрениям своей бывшей жены-манекенщицы, к ее бесконечным маскам и массажам, до встречи с Ириной считал, что все женщины раскрашивают себя кто более, а кто менее искусно. Поэтому в первое время его поражало, что Ирина, кроме духов, никакой косметикой вообще не пользуясь, так же красива и свежа утром после сна, как и вечером, когда они, например, шли в гости или в театр.
Раздался звонок. Макс, проживавший теперь у Ирины почти постоянно и столь же ревностно охранявший квартиру, которую тоже считал своей, звонко и заливисто залаял. На пороге стоял Никита, а рядом с ним — худощавый, невысокий человек в очках и с залысинами в рыжеватой шевелюре. Мужчины протянули Ирине розы, две бутылки шампанского и большую коробку с тортом. Она со смехом сказала, что всего ей не унести, взяла цветы, а остальное предложила поставить пока на тумбочку в прихожей.
— Вот, Ириша, познакомься, — торжественно начал Никита, — мой лучший друг Петруха, когда-то прекрасный вратарь и математик, а теперь... — он развел руками, — теперь разведчик недр и, можно сказать, кладоискатель.
— Очень рада, — с улыбкой проговорила Ирина. — Мне Никита так много рассказывал о вас, о школе, о футбольной команде...
— Представляю себе... — смущенно забормотал Петруха, переминаясь с ноги на ногу, и искоса посмотрел на друга.
Тот перехватил его взгляд и быстро заверил:
— Не боись, Петруха, кроме хорошего, я о тебе ничего не говорил, чес-слово, да и не мог бы сказать, если бы даже захотел.
— Даже так? — развеселился вдруг Петр. — Тогда позвольте представиться, — протянул он руку Ирине, — святой апостол Петр. Крылышки, правда, не успел из химчистки забрать, а нимб...
— Ладно, кончай, апостол, — добродушно прервал Никита раздурачившегося друга. — Во-первых, в твоем возрасте стыдно путать апостолов с ангелами, а во-вторых, разреши представить тебе мою благоверную, так сказать, вторую половину, причем, заметь, лучшую половину, мою Иринушку, мою любимую Золушку!
Услышав про Золушку Петр непонимающе посмотрел на Никиту.
— Не удивляйся, старик, — таинственно произнес тот, — все в свое время! Я специально не посвящал тебя в подробности нашего знакомства, чтобы рассказать и показать все в лицах...
Ирина, вспомнив сцену на эскалаторе, вдруг звонко расхохоталась, Никита, не удержавшись, рассмеялся вслед за нею, а Макс, желая разделить радость хозяев, встал на задние лапы и начал тоненько повизгивать.
— Ну, ребята, — изумился Петр, — прямо семейный цирковой подряд, честное слово! Может, объясните все-таки, в чем дело? Посмеяться всем охота.
* * *
Вечер удался на славу. Выслушав рассказ Ирина и Никиты об их встрече в метро, Петр долго смеялся.
Ирина попросила Петра рассказать о Байкале, это название было окутано для нее какой-то тайной и легендой, она всегда мечтала побывать там, но — увы! — «славное море» видела лишь на экране телевизора.
— Эх, ребята, — задумчиво улыбаясь, проговорил Петр, — о Байкале не расскажешь, его надо видеть...
И все же, понемногу увлекаясь, он заговорил да так ярко, что перед глазами действительно вставали причудливые уютные бухты, заливы и багровые закаты над озером, оставлявшие жемчужно-розовые полосы на его поверхности.
Затем Ирина взяла гитару, и они втроем, отчаянно фальшивя, но весело пропели несколько песен Окуджавы, после чего Никита предложил сдвинуть стол к стене и устроить танцы. Поскольку дама была одна, то мужчины приглашали ее в порядке строгой очередности. Наконец Ирина упала в кресло, заявив, что с места больше не двинется, потому что ни одна Золушка в мире не протанцевала бы так долго на таких высоченных каблуках.
— Предлагаю тост за сегодняшний бал Золушки! — радостно закричал Петр.
— Э, нет, старик, не торопись, — возразил Никита. — Сегодня только репетиция, а бал еще впереди, скорее всего, в Новый год.
И он объяснил другу, что на днях они с Ириной подадут заявление в ЗАГС, и им очень хочется, чтобы свадьба совпала с новогодним праздником.
— Надеюсь, ты не усвистишь к тому времени из Москвы? — строго спросил Никита, как бы заранее не принимая никаких отговорок.
Петр заверил, что пробудет дома по крайней мере до весны и с радостью посетит их бал хотя бы в качестве пажа.
— Эк хватил! — засмеялся Никита. — Ну какой из тебя паж? Скорее, министр бальных танцев. А паж у нас свой имеется, четырех лет от роду, у бабушки сейчас обретается.
