- Где грязный вагон ? Чего ты болтаешь ! Да у меня самый чистый вагон в поезде! Иди свои трусы вымой сначала!
- Ты тут не выступай ! - ну, казачки тоже разбитные бабы, за словом в карман не полезут.
Но наши проводники! О! Елки-палки, какие у нас проводники! Хамы страшные. За десять рублей могут тебя обругать на чем свет стоит, а уж если ты им предъявишь какие-то претензии, то вспомнят всех твоих близких родственников. Чая в помине не было. Я уж не говорю о том, чтобы его разнести по вагону - нет, сынок, это фантастика. Такого не бывает. Они вскипятили котел, а ты сам наливай в стакан кипяток, клади пакетик и пей на здоровье. Туалет замерз, унитаз забился. Мусор скапливается около туалета, поэтому-то на весь вагон идет запах гнилых фруктов. Если бы не эти санитарные проверки, устроенные Россией, то вагон бы вообще был гадюшником. Сейчас стало чуть чище, проблему мусора они решают очень просто и оригинально - попросту выкидывают его в окно во время движения. No problem! А чем занимаются проводники? Я же знаю азербайджанский язык, так вот, всю дорогу проводники только и делали, что делили между собой деньги. Кому сколько дать и с кого сколько взять.
Валерий все время ерзал на месте. Почему-то он очень боялся украинских пограничников, не знаю уж, чего, с документами вроде у него все было в порядке.
На территорию Украины (село Красная Могила - е-мое, ну и название, во сне приснится, испугаешься) мы въехали где-то через час езды. Граница проходит чисто условно - нигде нет колючей проволоки или даже столбов. Ну, заходят украинские пограничники. Все - разнаряженные, чопорные, самодовольные. Проверили документы.
Один парень попался. Тот ехал с азербайджанским паспортом, но не заграничным, а внутренним. Россия с такими пускает, а Украина - нет.
Наш внутригосударственный паспорт представляет из себя пластиковую карточку со встроенной внутрь фотографией. Что-то среднее между удостоверением участника выставки и пропуском на завод. Я такой тоже получил. Президент издал указ об обмене паспортов, я пошел его получать в отделение полиции. Узнал, какие надо документы, собрал, отксерил, заплатил в сберкассе госпошлину. Приношу в ментовку квитанцию, документы, старый паспорт, говорю :
- Давайте анкету заполнять.
Ханум-паспортистка говорит:
- Я вам дам анкету, только вы в курсе, что надо за нее два ширвана платить?
Я оторопел:
- Какие еще два ширвана? Вот квитанция, я заплатил, сколько велит закон, какие еще деньги?
Ханум взвинтилась от злости, швырнула мне на стол анкету, велела самому с ней пойти, снять ксерокопию и принести целых пять экземпляров. Так я и сделал, ладно, ляд с ней, два мамеда отдал (один мамед 1000 манатов, около 6 руб 50 коп.). Через месяц мне выдали паспорт нового образца. Вот такой у нас бардак. Пришел выполнять указ Президента, а с меня деньги тянут. Месяц, точнее три недели - это срок по закону. Если хочешь быстрее - плати "катализатор" - пять ширванов. Так вот и живем.
Парня с внутригосударственным паспортом ссадили украинцы. Он хотел им дать в приватной обстановке, как сам сказал, пятьдесят рублей, но те назвали свою цену: тысячу. У него таких денег не оказалось, и парню пришлось слезть. Как же так получилось, что ему продали билет, не проверив наличие необходимых документов? Да очень просто - у него вовсе билета не было - он договорился с проводником. А проводнику не все ли равно, давай ему бабки и езжай хоть по читательскому билету из библиотеки. У Валерия проблем не возникло.
Таможенники вели себя довольно нагло: увидели пакет, рядом с которым не было хозяина, да как заорут: "Чей пакет?". Когда ответа не последовало, они продырявили его, и из дыры наружу посыпались, покатились по всему вагону ядра орешков. Проблему с сушеной рыбой Эмин взял на себя: Дал таможеннику кулек, а в него положил две рыбины. Будет с чем хохлам пивка дернуть.
Едва поезд тронулся, Валерий успокоился, повеселел, как-никак свое государство, все границы позади, стал мне рассказывать, чем он на Украине занимается. Он фермер, скотовод, большой спец по забиванию животных. Рассказывал мне нюансы, как забить птицу, свинью, барана, козу, корову, причем говорил об этом со смаком и знанием дела. Темнело. В поезде становилось холодно, проводнику просто лень было топить печку. Я закутался в дубленку и одел шапку, чтобы в голову не дуло из-под окна.
Эмин пристал к одному здоровенному украинцу, севшему где-то в Донбассе.
- Самогон есть?
- Нету.
- А кем ты работаешь?
- Шахтером.
- Что ты за шахтер, если в дорогу самогон не берешь?
Последняя реплика, видимо, задела самолюбие шахтера, и он принес Эмину в пластиковом стаканчике какую-то бормтуху. Эмин сразу прикончил принесенное.
После некоторого перерыва Эмин и Валерий принялись репрессировать последнюю бутылку водки. Валерий разошелся, выпил с Эмином на брудершафт. И полились классические пьяные речи, сопряженные объятиями и лобызаниями :
- Ты мне как брат родной, приезжай ко мне. Вот адрес:....
- И ты мне родной. Ты настоящий мужик.
На голодный желудок, как известно, пить не рекомендуется. Вот спьяну-то Валерий и проболтался нам, что уехал из Баку собственно из-за того, что жена у него была армянка.
Сколько поломанных судеб! Сколько распавшихся семей, сколько беженцев, сколько погибших в межнациональных конфликтах! Если бы не горбачев (я умышленно пишу его имя с маленькой буквы), наверно, не было бы всего этого. Да, мы жили не идеально, и проблемы были, конечно, но разве решить эти проблемы, разжигая межнациональную рознь! Гады, только так их можно назвать! И гады эти все обтяпали так, что формально-то привлечь не только некому, но не за что и некого. Это когда был Нюренбергский процесс, там все было ясно, враг один. А они, даже найдись такой судья, будут просто валить друг на друга.
Все в Азербайджане понимают, что Нагорный Карабах наша республика потеряла из-за того, что его попросту продали наши же политиканы, и после описания мною того, что происходит во всех сферах жизни этой республики, вы понимаете, что ничего удивительного в этом нет. Это признает и власть, и оппозиция. Но все валят или друг на друга, или на третью сторону.
А сколько погибло в этой бойне ребят по возрасту чуть старше меня, сколько людей лишились крова! Кто считал слезы матерей, получивших цинковые гробы, кто считал камни, оставшиеся от селений? Кто считал деньги в карманах нуворишей, чиновников, генералов, военкомов, расхитителей гуманитарной помощи!
В 1992-93 году парень призывного возраста боялся просто выйти на улицу. Его ловила устраивавшая облавы полиция, сажала в автобус и отвозила в военкомат, даже не дав позвонить родителям и сообщить им о своем местонахождении. А потом, молодого, зеленого, не нюхавшего пороха - под пули. Сколько горя, сколько жестокости и лжи было в этой войне! Я тогда учился в школе, и, стоя на остановке, однажды обратил внимание на офицера, кутающегося в шарф, хотя на улице не было холодно. А однажды ветер дунул и, отхлестнув шарф назад, обнажил его лицо. У него был оторван нос, потерял он его на этой войне, и чтобы не шокировать окружающих зияющей раной, он вынужден закрывать лицо шарфом. Чья-то пуля изуродовала его на всю жизнь. С тех пор я стал пацифистом, остаюсь им и по сей день. Ненавижу насилие.
