жёсткой холодной хваткой. Её охватило отчаяние.
Это… смерть? Она останется здесь навсегда? Тела нет.
Но ощущения телесные остались. И кто‑то думает. Как и почему осознаётся происходящее, слышатся звуки, видится туман? Кто всё это видит? Кто это осознаёт? Кто это думает? И для кого она это думает?
Ами замерла в ступоре.
Теперь и мысли исчезли и нельзя было вызвать ни одной. Но и паники вдруг уже не было. Если никого нет, то и некому бояться…
…Но почему никого нет?
Потому что никого никогда и не было — разлилось светом по её существу понимание.
Ни её, ни других горожан, якобы потерявшихся в тумане. Можно что хочешь делать или ничего не делать вовсе. Всё равно всё растворится. Нет ничего. Даже тумана. Небо вокруг ясное. И никакого неба нет, кстати. Да и ей незачем больше здесь находиться.
Ами на этом моменте вывалилась обратно в наш мир…
Она вздрогнула и проснулась. Тряхнула головой.
Неужели она настолько ненавидит Кантин, что спит и видит, как его поглотит небытие?
Светильники уже не горели. Зевая, в поисках дежурных она дошла до кабинета Финиана.
Но тот уже сам был на месте. И его стол оказался полностью очищен от всего, кроме лоскутков карт.
Свет 44. Восход в ведьмоархивах
— Можно опечатывать архивы. И гасить светильники. На сейсвет с меня достаточно. — хрипло отрапортовала Ами.
Это… утренняя хрипота или голос всё‑таки решил, что с него хватит и аминого образа жизни, и её простуды?
— Я вижу. — улыбнулся только глазами Финиан, глядя на её заспанное лицо с отпечатком уголка таблички. — Столь увлекательное чтиво?
— Ага. Аж уснула на нём. — зевнула Ами.
— Что снилось? — осведомился Финиан с очаровательной бесцеремонностью.
Ааа… Ему правда интересно или это омилльская вежливость такая?
— Какая‑то дичь… — неуверенно ответила служивая.
— Вот дичь надо проанализировать! — с энтузиазмом посоветовал ведьмъ. — Это может быть важнее найденного тобой в табличках. Вспомнить можешь?
— Нет. Кажется. — сонно пожала плечами Ами.
— Пытайся настойчивее. Сосредоточься на ощущении от сна. Возможно, начнёт всплывать, если будешь терпеливой.
— Вот уж чего за мной никогда не было замечено…
«Нет, ему правда интересно.»
Почему? Разве у него есть на это время?
«Спрашивает, значит, есть. Отвечай.»
Она призадумалась, пытаясь припомнить, но коварная тонкая субстанция уже ускользнула к себе домой в эфирные миры, не желая здесь задерживаться.
— Нет, не помню. — решительно мотнула головой Ами. — Пока шла, подрастеряла всё окончательно. Какое там сон, я и дорогу в библиотеку обратно не найду, даже если захочу. Не подозревала, что здесь такие лабиринты. Снаружи всё выглядит пристойно и компактно.
— Вспоминай сон. — настойчиво повторил он, сопроводив это своим пронзительным взглядом. — И дорогу вспомнишь, если понадобится. Давай, не филонь, ты можешь.
«Вот домотался.»
Не могу. Не помню. Но ради приличия постараюсь.
Ами напряжённо уставилась в потолок.
Здесь непрозрачный. Почему? Будь у неё свой кабинет, она бы сделала его целиком прозрачным. И пренепременно с дверью наружу, чтобы было больше воздуха.
«Тогда уж лучше совсем на улице.»
«С четырьмя дверьми, чтоб сквозняк…»
Так. Всем тихо. Приказано вспоминать.
«Начальником, в чьём ведомстве ты не числишься.»
Пока что.
«Мечтать не вредно.»
Тихо, все!
Ами нахмурилась. Кажется, что‑то осталось. Казалось, что всё выветрилось начисто, но… какой‑то лоскуток сна всё‑таки зацепился за реальность. Потянуть за него. Аккуратно.
— Тьма… Да, тьма поглотила Кантин. Точно.
Ами силилась вспомнить что‑то ещё.
Голоса во тьме. Странное. Что‑то странное, какой‑то странный разговор. В пустоте.
— Небытие. Меня не было. Никого никогда не было. Ничего необычного. Я всегда что‑то такое подозревала. — с преувеличенным легкомыслием резюмировала она.
Сон был тревожный. Вспоминать его не просто было сложно, но и не хотелось.
Ведь впереди был такой прекрасный свет! И ещё не один! Теперь у неё есть доступ аж к самим архивам Финиана! Жизнь никогда не будет прежней.
Зачем вспоминать какие‑то тягостные сны, когда реальность хоть и утомительна из‑за практически бессонной ночи, но теперь столь осмыслена и прекрасна.
…Почти как голова главного ведьма Омилла, к знаниям которой у неё теперь тоже есть доступ.
Финиан, вроде бы, настроен вполне дружелюбно. И это чудесно, потому как в этой светловолосой голове, хранилось много важной и интересной информации. Вероятно, ещё и потому, что она сама любила её немилосердно дотошно выпытывать у других.
— И с какой целью ты погрузила свой город во тьму?
«Он ещё и шутит.»
«Вот ведь не жаль времени.»
…Что‑то разговорились вы у меня сейсвет…
Ладно.
Ами прошла внутрь кабинета и устало приземлилась на гостевой стул.
Поговорить так поговорить.
Она почти проснулась и ей точно времени не жалко. Мало кто желает обсуждать её животрепещущие проблемы. Не упускать же такой случай. Она может делать это сколь угодно долго и обстоятельно. Зачем это нужно Финиану — его проблемы.
— Никого я никуда не погружала. Оно само уже плотно находится на самом дне болота невежества и закостенелости взглядов с кучей предрассудков. Хотя в принципе… я бы, наверное, погрузила его в небытие, если могла бы. У меня отношения с ним с рождения не складывались. Равнодушные родители. Взаимная неприязнь с соседскими детьми и взрослыми. Тотальное одиночество везде, кроме леса. Особенно в кругу семьи и в толпах на праздниках. Ненавижу праздники. Всё ненавижу. Это место как будто само отторгает меня. Гонит, но не отпускает. Так подло. Или это просто другим городам я тоже не нужна, ни один со мной связываться не хочет. А Кантину тупо не повезло быть местом моего рождения. Местом, которое вырастило меня, но так и не стало домом по‑настоящему. Подло в любом случае.
— Место чуяло ведьму. Как и люди.
— И не выгнало.
— Ты сама… точнее, твоя сила, вы обе слишком хорошо мимикрировали под «нормальность». Людей не обманешь, они чуяли неладное. Но «за руку» вас поймать так и не смогли.
— Эта сила прячется и от меня тоже.
— Или ты сама прячешь её от себя. Вопрос в том, когда вам надоест в это играть.
— Я… До сих пор не верю… Такая радость для меня! И такой позор для моего семейства. Иветт так старалась вписаться в кантинскую общину, изо всех сил демонстрируя «обычность». Большую часть времени, пока у неё нервы не сдавали. Её хватало почти на весь большой цикл, кроме празднований света плодородия. В которые все эти старания шли насмарку. — Ами хмыкнула, прикрыв рот, вспомнив материны выходки. — И то, что я могу быть ведьмой, не лучшим образом послужит её имиджу тоже. Плюс, всё это бросит тень
