замерла.
А… вдруг оно правда здесь? Стоит сейчас в котти. И смотрит на неё. Или около её кровати?
«Не говори ерунды.»
«А ты повернись и проверь.»
Да чего она там не видела. Нет уж. Там типовое омильское котти.
«…С духом посередине.»
Заткнись. Нет ничего. Нет, не было и не будет.
…Гнусяцки хочется спать, но теперь не уснуть. Где тот мучавший её в каморке сон? Поменять бы эти состояния местами. Ей так нужно поспать сейчас, а не всё это. Её трясло от холода, хотя она прыгнула под одеяло в одежде. Что это за тень? Рука духа?! Ааааа!
«Не глупи. Никакого духа здесь нет.»
Ой ли.
…Так. Главное, не кашлять, чтобы не выдать себя…
Ами несколько раз начинала засыпать, но вздрагивала и просыпалась, постепенно отмечая то, как становится светлее видимый ей из‑под входной драпировки кусок неба. Озноб сменился жаром, но высовываться из‑под пледов было всё ещё страшно. Как будто они могли ей чем‑то помочь.
Можно было только побольше отодвинуть уголок, чтобы было чем дышать. Или быстро попытаться скинуть верхний. Попутно убедившись, что никаких духов в комнате нет.
Сон пришёл только с восходом, со слабостью и головокружением.
Свет 45. Нужно петь
"Вставааай. Пора просыпаться."
"Не встану. Пусть встаёт та, что не спала вчера. Перепугавшись какой‑то ерунды."
Была бы совсем ерунда, наверное, не пугалась бы.
Охохо. Слабость… Звёздочки перед глазами. Состояние немногим лучше недавнего похмелья. Будет ли когда‑нибудь свет, когда она встанет с утра и подумает «как я хорошо выспалась» и «я отлично себя чувствую»? Ну, а чему удивляться. Две бессонных ночи подряд. Зато жить не скучно. Да и когда есть какая‑то надежда в до этого практически беспросветной жизни, трудности переносятся как‑то легче.
Она с небольшим всё‑таки гнусением сползла с кровати на пол вместе с пледами. Бррр. Прохладненько. За ночь Ами, видимо, вспотела, пока у неё был жар, и теперь ей бы не помешало привести себя в порядок… Но на общий пруд в такой холод не пойдёшь. Хотя омилльские умудряются в нём купаться почти весь большой цикл. Некоторые даже в самую холодную часть сезона, не обращая внимания на прекрасную тонкую корочку льда, покрывающую пруды в это время.
Ладно. Помыться она не может, но может быстро протереться… пока ей всё ещё немного жарко. Скинув пледы, решительно направилась к умывальнику, игнорируя лёгкое давление на голову и звон в ушах. Отодвинула заслонку, впустив воду, и быстро принялась за дело. Ууууу… Брррр! Бодрит! Если не сказать больше… А отчего бы и не сказать!
Приободряя себя крепкими словами, Ами закончила нехитрые гигиенические процедуры. Спать… расхотелось! Уииии! Она поспешно, трясясь и подёргивая конечностями от холода, вприпрыжку подбежала к мешку с одеждой и выдернула из него что‑то, во что можно было быстро облачиться, утеплившись. Закончив и с этим, с облегчением выдохнула, перестав трястись. Ух! Бодряк. Красота.
Тихо что‑то напевая, Амелия сунула грязную одежду в мешок для стирки и с готовностью посмотрела в сторону выхода… Ох!
На неё нахлынули воспоминания о вчерашнем опыте общения с чем‑то… Неясным. Но тревожащим. Она умолкла осекшись. Может, не зря в Кантине не принято петь, считая песни и танцы частью ведьмовства? Может, это не простые суеверия и это действительно опасно?..
До этого Ами пела только тайком в лесу, иногда ощущая всё то же пугающее присутствие чего‑то. О том, что подобное занятие является нормальным и допустимым для человеческих существ и не ведёт к быстрой деградации и мучительной смерти (чем ещё там пугали в Кантине?) она узнала только здесь в Омилле, зачарованно, хоть в начале и испуганно, наблюдая за тем, как красиво поют и грациозно танцуют сэльвы. Просто так. Просто по настроению делая то, за что в Кантине запросто можно было огрести. За пристрастие к чему Ами считала себя порочной личностью.
Нельзя сказать чтобы в их городе совсем не было пения. Было. Но только ритуальное и только по специальным праздничным светам в честь плодородицы.
До Амелии только начинало доходить, насколько двуличными и лицемерными были эти традиции и какова была сила этих двойных стандартов. Никто ведь даже и не задумывался, почему так просто для себя петь нельзя, а вот в свет Плодородия — можно. В такие моменты кантинку охватывала злость. В том числе и на себя. Как…
Как переменчивы человеческие взгляды на допустимое и недопустимое. Как пластичны собственные взгляды на себя.
«Это плохо? Я плохая? Это недопустимо? Ладно.»
Хорошо.
«Это приемлемо? Петь — это нормально? Этим не навлечь все беды материка на себя и семью?»
Хорошо, принято. Не мешает проверить, конечно…
«Я ведьма?»
Как скажете.
Ами мотается в настое чужих убеждений словно попавший туда лепесток, от взглядов одних ко взглядам других, будучи не в состоянии осмелиться иметь собственное мнение, собирать и создавать коллекцию собственных мифов и заблуждений. Тех, которые удобны ей. Почему? Непонятно. Кто разрешит ей быть такой, как она есть, думать то, что приходит в голову и чувствовать то, что она чувствует, жить своей жизнью?
Кстати, для неё — едва ли теперь пение чем‑то грозит. Она же ныне знает, что она ведьма. Это её нужно бояться.
«Ведьма, ага. Лампа, зажигайся. Вода в умывалке, прогревайся. Ни зерна. Ерунда всё это.»
«Духи тоже ерунда… а вон страшно как. Знаешь, что ничего нет и не появится, а всё равно сомневаешься.»
Кстати, прямо сейчас можно проверить, появятся «ерунда» или нет. Всё равно надо быстро‑быстро бежать отсюда на работу. Служака упрямо издала несколько сдавленных звуков, замерев на какое‑то время. Ничего не произошло.
«Ну. Вот.»
«Их просто не видно.»
А если они вокруг всё время… то иногда лучше просто не знать об этом. Не задумываться, пока не найдётся способ с этим справиться. Идти через болото, полное умертвий, с закрытыми глазами. Вероятно, это как раз то, что мы делаем всю жизнь.
Достаточно размышлений и опытов. Пора на работу.
Неплохо бы сейсвет зайти к Финиану. Зачем? Она не помнит. А! Конечно. Продолжая тему духов и холодка в области затылка. Нужно спросить главведьма про материны записи. Как они там вместе сработались.
Ами вышла в восходный холодок и моросящий мелкий дождик. Прохладный воздух поделился с ней дополнительной бодростью. Такая невероятная свежесть! И такие чудесные городские и лесные перемешивающиеся запахи!
Что ни говори, а нужно петь!
Когда захочется. Даже если страшно. Даже если за это получала когда‑то по шапке. Огребала за то, что проявляешь
