Любопытный народ эти дикие. Где они обитают на самом деле, наверное, никто и не знал. И чужаков они с собой в ходки не брали ни за какую плату. А если находился смельчак, который пытался проследить их путь, то больше его никто и не видел. Димка был уверен, что дикие этих людей не трогали. Просто маршруты, по которым они путешествовали, давно проверенные, и возможно, окропленные кровью разведчиков, были хорошо известны только им одним, а незваные следопыты наверняка совершали несовместимые с жизнью ошибки.
Димка поймал на себе внимательный взгляд одного из караванщиков, в котором безошибочно вычислил главного еще на дороге. Средних лет мужик, скинув перчатки и капюшон, ожесточенно чесал крепкими пальцами заросший густой щетиной подбородок, нестерпимо зудевший после долгого ношения маски. Наверняка сейчас гадает, сколько сталкеры слупят с них за помощь. Будь Соленый или Каравай старшими группы, так бы и было – неписаные правила для того и существуют, откажутся платить – в следующий раз на помощь могут и не прийти.
Но Димку «вещественная благодарность» мало интересовала. За обеспечение его группы оружием, снаряжением и боеприпасами отвечала богатейшая в метро Ганза – содружество кольцевых станций, поэтому крохоборством он предпочитал не заниматься. В данный момент лучше подумать, как им всем отсюда выбираться. Хотя он был в группе «искателей» самым младшим по возрасту, решение, как за командиром, оставалось за ним.
Искатели…
Сотников невольно усмехнулся под респиратором, снова отвернувшись к окну и изучая пространство улицы. Название их группе придумал Фёдор Кротов – в одно из своих посещений Таганской, где он бывал по торговым делам как представитель Бауманского Альянса. У Димки тот день тоже оказался свободен от вылазок, и Фёдор сразу же потащил его в знакомую чайную отметить встречу. В чайной, естественно, было полно народу и масса любопытных ушей, но балагура Кротова это мало когда останавливало, любил мужик поговорить.
Изначально в спецгруппу Сотникова и двоих сталкеров – Каравая и Соленого, организовал Виктор Викторович Леденцов, назначенный начальником службы безопасности Таганского треугольника взамен погибшего Панкратова, и больше известный как Шрам. И вот уже больше месяца они рыскали по метро, проверяя слухи о различных явлениях, выясняя, что правда, а что – бред сивой кобылы. Народ в метро, придавленный толщиной бетонных стен и земной тверди, варившийся, что называется, в собственном соку среди десятков сплетен и домыслов, выраставших после мало-мальского загадочного происшествия как грибы на грядках, а то и вовсе на пустом месте, любил причудливо приукрашивать действительность.
Но разведка Ганзы предпочитала иметь дело с проверенными фактами.
«Да вы, ёханый бабай, прямо “разрушители мифов”, – рассмеялся Фёдор, когда услышал от Димки, чем тот теперь занимается. – Была такая забавная телепередачка до Катаклизма, где вполне вроде адекватные, взрослые люди занимались откровенной фигней. Представь себе, они, как и вы, проверяли слухи о разных народных байках экспериментально, причем не всегда это выходило безопасно для здоровья. Я, правда, называл их развлечение по-своему – поиск приключений на задницу путем отключения головного мозга. Искатели, понимаешь ли, блин-оладушек».
Насмешливое прозвище сразу прилипло к неразлучной троице – Димка, Каравай и Соленый. Не просто прилипло – широко разлетелось по станциям благодаря любителям дурацких приколов. Феномен Фёдора Кротова. Только с его подачи любые плоские шутки вдруг становились крылатыми. Димка не обиделся на автора – слава богу, народ, склонный к упрощениям, вскоре сократил их просто до «искателей», опустив злополучную «задницу». Да и как можно обижаться на друга, на этого вечного добродушного зубоскала, не раз выручавшего «младшего брата» в трудных жизненных ситуациях? Напротив, теперь прозвище воспринималось совсем иначе. Зачастую среди «баклажанов» – так называли тех оседлых, кто за двадцать лет ни разу не набрался смелости выбраться на поверхность, – в «искателя» вкладывалось больше уважения, чем в «сталкера». Поначалу, конечно, мало кто знал об их особой работе. Но слухи, как уже говорилось, разлетаются быстро, стоит разок выполнить задание успешно… или облажаться.
И теперь нередко за помощью к «искателям» обращались не только представители различных властных структур метро, но и простые люди. Впрочем, бывало так, что ребята и сами приходили на помощь без всяких просьб.
Как сейчас и произошло.
– Спасибо, мужики, – нехотя обронил Первый, постаравшись, чтобы его сиплый, простуженный голос звучал хоть немного дружелюбно. – Выручили. Что делать-то будем?
– Ты старший? – поинтересовался пожилой сталкер.
Несмотря на маску, голос его прозвучал довольно отчетливо. Далеко не на всех противогазах есть переговорный узел, как в панорамке Первого. За окном при звуках человеческой речи тут же вырвался угрожающий вой из нескольких десятков глоток. Сталкер сделал спутникам знак рукой, и все трое присели под подоконником, скрывшись из поля зрения клыканов – нечего псов зря дразнить.
– Вот же падлы, у них не уши, а локаторы, – шепотом выругался караванщик. – Зовите меня Первым.
На самом деле у него имелось нормальное имя, так же, как и у остальных караванщиков. Но эти имена они оставляли за порогом дома, как только выходили в путь. Караванщики верили в судьбу и во власть, которую она оказывала на настоящие имена. Чужакам незачем их знать. Сглазить удачу – раз плюнуть.
– Давайте уж обсудим, раз такое дело, – продолжил Первый. – Понятно, что у вас тут свои заботы, и шуметь вы не собирались, да мы подвернулись. А теперь мы все вместе – в одной ловушке.
– Я – Каравай, – представился пожилой, тоже понизив голос. – Со мной – Соленый и Стажер. Что предлагаешь?
Первый покосился на компаньонов, но называть по именам их не стал. У караванщиков за своих людей всегда отвечал старший. С того момента, как они оказались запертыми в этой квартире, прошло уже минут двадцать, а клыканы все еще не желали признавать, что почти загнанная дичь ускользнула за крепкие стены и запоры. Низкое остервенелое урчание рыскающих внизу тварей вибрирующим гудением проникало даже сквозь перекрытия под ногами. Слышался топот множества лап, хруст разбитого стекла. Без особого труда заскакивая с заснеженного тротуара в оконные проемы, зверье бродило по комнатам первого этажа. В подъезд клыканы почему-то так и не сунулись, хотя двери квартир внизу, насколько Первый успел заметить, когда пробегал мимо, были выбиты. Это настораживало. Очередная загадка давно свихнувшегося мира. Не найдя поживы, звери выпрыгивали обратно в снег, и раздосадовано ворча, носились вокруг дома.
Да уж, паршивая ситуация. До рассвета не больше часа, а псы сами по себе не уйдут. Может и хуже получиться – своей возней выдадут людей другому зверью, которое придет позднее, с рассветом. В городских развалинах жизнь не замирала даже зимой, а всякой дряни в окрестностях хватает. И упыри, и нетопыри, и вичухи со стигматами. Это только навскидку, из тех, кто способен проникнуть на второй этаж через окна. Могут, конечно, и шилоклювы пожаловать, но эти быстроногие курицы-переростки обычно охотятся на открытых пространствах, где есть возможность взять сумасшедший разгон и застать жертву врасплох, а в здания они обычно не суются. Первый не сомневался, что и сталкеры все отлично понимают. Так что можно сразу переходить к сути.
– У меня только два варианта. В одном умрем быстро, в другом еще помучаемся, – Первый мрачно усмехнулся собственной шутке. – Можно попробовать прорваться с боем. Нас девять бойцов. У всех, как понимаю, есть опыт, а до Автозаводской всего метров двести.
– Не станут клыканы изображать мишени, – с сомнением покачал головой Каравай. – Твари шустрые, да и неглупые. Кроме того, многих просто не видно, рыскают вокруг дома. По моим прикидкам, их здесь не меньше сотни.
– Тогда остается мучительный вариант. Если двери надежные, попробуем отсидеться, пока собачки не свалят. Только я совсем не уверен, что мы грядущий день сможем пережить, если останемся здесь. Эта квартирка не оборудована для полноценной обороны.
– Ну а что еще придумать? – буркнул Второй, вытаскивая из подсумка флягу и прикладываясь к горлышку. Первый покосился на него неодобрительно. Хоть и, что называется, правая рука, ближнее звено в сцепке, хоть и друг, а права голоса он сейчас не имел. Порядки у караванщиков на этот счет были строгие, да только Второй всегда своевольничал, такой уж характер – ершистый, непокорный.
– Зря вы гранатой шарахнули, – голос у одного из молодых сталкеров оказался резкий, неприятный, ржавая пила по нервам и то приятнее пилит. – Всю округу всполошили, сорвали нам разведку.
Снаружи, откликаясь на сталкера, с новой силой взвыло зверье.
