Ночь была теплая, и пятиэтажное здание, одна из заброшенных фабрик на Западной Девятнадцатой улице, стало чем-то вроде сигарного ящика с увлажнителем, только здесь полно пыли, плесени и дохлых мух, все пропитано запахами картона, ржавчины, гниющего всухую дерева: наверное, это и есть слоистый аромат времени, медлительно и равнодушно ползущего вперед. Это строение, как и шесть других, в точности ему подобных, было возведено на заре двадцатого века; волны спекуляций недвижимостью одна за другой накатывались на эти здания или огибали их, превращая большинство помещений в квартиры (под них шли верхние этажи), офисы, выставочные залы, стильные рестораны (неизменно прогоравшие) и прочее в том же роде. Но кое-что сохранилось почти в неприкосновенности: эта неподверженность переменам обычно была вызвана повреждениями либо от огня, либо от воды, а чаще всего от того, что здание оставалось в небрежении, будучи запутано в юридические коллизии, связанные с тонкостями законов о недвижимости, семейными тяжбами или, если владельцы доживали до столь почтенного возраста, осложненные их старческими слабоумием и иными недугами.

Среди семи фабричных корпусов был и тот, где сейчас, в предрассветном сумраке, резко уселась на своем ложе Цзин Ли: ей послышался какой-то звук. Собственно, этому зданию следовало обрушиться еще много лет назад, но оно отличалось невероятным упорством. И с чего бы? Все пять этажей здесь сплошь завалены тяжелыми бесполезными вещами, crème de la crème[11] мусора. Верхний этаж заполняли четвероногие железные ванны и раковины на тумбах, на многих виднелись таблички, объясняющие их происхождение: «Отель «Франклин», обновление интерьера, 1967», и тому подобное. На четвертом этаже громоздились детали двигателей — не только старинных американских легковушек и грузовиков тридцатых, сороковых, пятидесятых и шестидесятых годов, но и, что более загадочно, редчайших (такого-нигде-не-найдете) доисторических мотоциклов немецких, французских, итальянских и британских компаний, давно прекративших свое существование. Вес одних только этих частей мог бы проломить перекрытия еще много десятилетий назад. На третьем этаже находилось около двух миллионов пар нейлоновых чулок всех размеров, не вынутых из коробочек. Грузовой лифт навеки застрял на этом этаже: его провода в конце концов перегорели. Чтобы опустошить здание под снос или для реконструкции, понадобилось бы как минимум извлечь из него лифт, что повлекло бы за собой крупные финансовые и моральные затраты. Еще ниже, на втором этаже, помещались сотни коробок с надписью «Собственность Министерства жилищно-коммунального хозяйства США, Нью-йоркское управление». В них лежали записи, потерянные еще в семидесятые годы и отражавшие практически безуспешные попытки федерального правительства подыскать жилье для сотен тысяч малоимущих из Квинса, Бруклина и Бронкса: тогда, в начале семидесятых, разгорелся экономический кризис. Наконец, первый этаж был забит штабелями катушек давно никому не нужного волоконно-оптического кабеля, купленного в угаре спекулятивной лихорадки девяностых, когда город спешно опутывали все новыми и новыми проводами.

Время от времени строением интересовались те, кому требовалось дешевое помещение под офис; такие запросы входили в компетенцию смотрителя — русского со странными поблекшими татуировками на костяшках пальцев; в основном он занимался тем, что раз в неделю подметал тротуар и выбрасывал рекламные листовки, расхваливающие артхаусные фильмы или новые рок-группы. Будущим арендаторам он передавал дубликаты ключей от стальной входной двери, рекомендовал пользоваться лестницей и приходить днем, так как дом был обесточен и света в нем не было. «И потом, пожалуйста, опускайте ключ в почтовый ящик». Но возвращали ключ или нет, зависело от характера посетителя и от того, присматривал ли за ним русский смотритель. А он этого не делал — он вообще мало что замечал в жизни. Он следил за положением своих любимых европейских футбольных команд в турнирных таблицах, каждую ночь пил из одного и того же покрытого вечным налетом стакана — не водку, а самбуку, наполняя стакан на четыре дюйма, и если бы его спросили, действительно ли ему важно, кто заходит в обветшалое, грязное строение на Девятнадцатой улице и выходит из него, он бы признался, что его это совершенно не интересует.

Но войдя в это здание и поднявшись по лестнице на второй этаж, вы бы обнаружили, что Цзин Ли устроила стену из коробок с жилищной документацией, выгородив себе комнатку: в этом сумрачном пространстве хранилось все ее имущество — надувной матрас, толстая пачка денег, ее китайский паспорт, зеленый чемоданчик, где лежала не только синяя униформа «Корпсерв», но и чудесное хлопковое платье (она понятия не имела, почему в спешке уложила и его), косметичка, мобильный телефон (сейчас предусмотрительно отключенный) и специальная коробка для льда. И вот Цзин Ли лежала на матрасе, смотрела в потолок и думала, что ей, похоже, снова почудились внизу какие-то звуки.

В чем же дело? Она что-то услышала?

Она прислушалась. Вроде бы ничего.

Во всяком случае, я кое-что спланировала заранее, сказала себе Цзин Ли — оставила у себя ключ, который тот русский дал ей несколько месяцев назад, когда она приходила подыскивать дешевые офисные помещения для «Корпсерв». Для ее целей это место совершенно не подходило, но заброшенность здания и то небрежение, в котором оно находилось, подсказали ей, что оно может пригодиться при иных обстоятельствах. В Китае сейчас такие строения быстро сносят — и кто-нибудь вроде ее брата возводит на их месте дешевые многоквартирные дома втрое выше. Русский так никогда и не потребовал, чтобы она вернула ключ, и она хранила его — у себя в сумочке и где-то в глубине сознания: она помнила, что в случае чего может здесь спрятаться. Никто не захочет снять помещение в мышеловке, откуда трудно выбраться при пожаре и где к тому же нет ни электричества, ни отопления. Но она все равно беспокоилась. Не исключено, что за ней следят: это вполне возможно. Те мужчины на берегу, в больших машинах, они ведь следили за ней, они искали ее и только ее. Она в этом уверена. Девушки-мексиканки ничего не ведали. Как эти мужчины опознали Цзин Ли? Она вела себя так осторожно. Намерены ли они вернуться? Неужели они до сих пор ее разыскивают?

И потом, был еще ее брат Чен. Как только она позвонила ему из автомата, он прилетел в Нью-Йорк первым же рейсом и начал повсюду про нее расспрашивать, только осложняя положение. Обычно требуется целая вечность, чтобы получить американскую визу, но Чен знает нужных людей, самые разные мужчины и женщины по всему Шанхаю и даже в Пекине — его должники. Когда она ему позвонила, он пришел в ужас — не из-за нее, а потому, что его международная криминальная затея, такая блестящая, оказалась под угрозой. «Что ты натворила? — кричал он на кантонском диалекте. — Где ты напортачила, черт тебя побери?»

На этот вопрос Цзин Ли не могла толком ответить, хотя она постоянно над ним размышляла. Чен, продумав все до мелочей, создал «Корпсерв», имея в виду одну-единственную хитроумную цель, но чтобы его детище выглядело обычной компанией, он разбил его на три отделения, два из которых открыто занимались легальной предпринимательской деятельностью. Первое отделение убирало нью-йоркские офисы по обычным тарифам, сражаясь за контракты, которые заключало с компаниями по менеджменту и сотрудниками, ответственными за внутрикорпоративные дела. Это отделение компании управляло группами, обслуживающими тридцать два здания: число могло естественным образом возрастать или сокращаться в зависимости от того, продлевались ли контракты по истечении их срока. Группы старательно выметали, собирали и выносили сухой мусор — бумагу, картонные коробки, всякую печатную продукцию, стаканчики из-под кофе и тому подобное, спускали все это вниз, в специальные отсеки-«карманы», откуда отбросы увозила на своих мусоровозах та или иная городская транспортная компания — еще один примечательный вид бизнеса, в котором царит жестокая конкуренция и куда стекается столько желающих, что преуспевают в нем лишь люди весьма рисковые и имеющие к тому же очень хорошие связи. Человек с китайским именем лишь по прошествии двух поколений мог открыть такую компанию в центре Манхэттена.

Второе отделение «Корпсерв» обслуживало семнадцать зданий и не только собирало сухой мусор, но и обеспечивало грамотное уничтожение документов на месте. Компании принадлежало девять здоровенных передвижных установок, каждая состояла из отсека, где были установлены измельчители-шредеры и имелись пространства для хранения измельченных материалов. Одна такая установка могла обрабатывать до трех тысяч шестисот килограммов бумаги в час, перемалывая не только коробки, папки, скрепки и резинки для скрепления документов, но и компьютерные диски, карточки-удостоверения, жесткие диски, даже рабочую одежду. «Корпсерв» обеспечивала шрединг по весьма высокому пятому разряду: такому уничтожению подлежат особо важные документы, представляющие коммерческую или государственную тайну; при этом размеры частиц на выходе не должны превышать 0,8x12 мм. Эти передвижные установки вырабатывали электричество автономно, и все измельчалось и прессовалось в брикеты в ходе одной-единственной простой операции, после чего кучи таких брикетов отвозили на бумагообрабатывающие мельницы, где бумага по весу отделялась от ненужных примесей в специальных воздуходувных устройствах и затем измельчалась дальше для изготовления вторсырья. Каждая мобильная установка «Корпсерв» была оснащена весами, прошедшими сертификацию в соответствии с требованиями штата Нью-Йорк, для взвешивания бумаги, которую предстояло обработать; кроме того, имелась видеосистема, снимавшая собственно процесс измельчения. После каждой ночной смены механик из «Корпсерв» предоставлял менеджеру по обслуживанию здания распечатку результатов взвешиваний и видеозапись процесса шрединга. Обычно эта услуга помогала им обойти конкурентов, но фактически их распечатки и видеозаписи просто складывались куда-нибудь в угол и в конце концов тоже проходили шрединг наряду со всем прочим мусором. Уничтожение документов, так же как и уборка в офисах, — занятие чрезвычайно скучное. Оно не дает никакого осязаемого продукта, кроме россыпей бумажных конфетти. Заказчик платит за то, чтобы превратить нечто в ничто, в буквальном смысле — за создание пустоты. Мобильные шредеры работают очень громко, никому не хочется слишком долго за ними наблюдать. При обслуживании долгосрочных контрактов клиентский надзор понемногу ослабевал, и в конце концов практически никакого надзора не велось. Группы «Корпсерв» состояли из одетых в одинаковую форму мексиканок, гватемалок и китаянок: они неизменно вовремя являлись на работу и безупречно делали свое дело. Пытаясь закрепиться в Америке, эти сотрудники, как правило, считали, что им повезло, ведь у них была работа; при этом они плохо знали английский, имели очень смиренный вид и редко общались даже с офисным персоналом — не ради повышения производительности, а полагая, что к ним никто и не захочет обратиться. Что соответствовало действительности. Безликие, безымянные, они были почти невидимы.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 70

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Найти в Нью-Йорке - Колин Харрисон бесплатно.

Похожие на Найти в Нью-Йорке - Колин Харрисон книги

Кубинский зал - Колин Харрисон - Детектив
Форсаж - Колин Харрисон - Детектив
Гений пустого места - Устинова Татьяна Витальевна - Детектив
Написано кровью - Грэм Кэролайн - Детектив
Призраки забытых могил - Ольга Геннадьевна Володарская - Детектив
Ошибка природы - Светлана Алешина - Детектив
Брызги шампанского - Виктор Пронин - Детектив
Сто солнц в капле света - Наталья Андреева - Детектив
Луна за решеткой - Лариса Соболева - Детектив
Холодное блюдо - Крейг Джонсон - Вестерн / Детектив / Триллер

Оставить комментарий