Открывая двери номера, я уже чувствовала это. Все, что естественно, - не стыдно и т.д. Да, но это было очень специально! Запах распаренного г... заполнял номер. Поговорка "свое г... не пахнет" абсолютно справедлива - вместо того чтобы бегать по номеру и опрыскивать его дезодорантом, предназначающимся мне в подарок, бундес сидел на моей кровати и пил наше (вторую бутылку!) шампанское. Я не бросилась раскрывать окно, а предложила пойти "сейчас" в ресторан. Уже закрывая двери, я изобразила жестами, мимикой, возгласом: "Ах, я забыла, ха-ха!" - и, вбежав обратно в номер, распахнула окно. Воздух южной ночи был недвижим.
Мы сели на веранде за "купленный" мною столик, и бундес с аппетитом ел нашу русскую икру. Моя голова, естественно, была забита фекальными образами, и время от времени я отворачивалась от немца, давя в себе истерический смех. В один из таких поворотов головы я увидела у дверей на веранду мою подругу жестами она призывала меня к себе, прячась тем не менее от бундеса. Поерзав на стуле, скорчив гримаску, я извинилась и вышла.
- Слушай... этот твой... обвонял весь номер! И мой! Он сидел в туалете...
- ...двадцать пять минут, - закончила я за подругу.
Трясясь от смеха, подруга добавила, что "это" плавает в туалете и что немцы должны уезжать. Вернувшись к столику, я изобразила руками руль, сказала "ту-ту" и "фрэнд", давая понять, что пора расплачиваться. Что он и сделал, не оставив на чай. Провожая нас с веранды, метрдотель опять положил в кармашек для платка мои три рубля.
Их машина оказалась разваливающимся автобусом. Обклеенная, как гитара туристов, этикетками. Самая главная сияла в ночи синими буквами... DDR! Какие бундеса?! Они оказались из Восточной Германии! Обыкновенными парнями, как наши советские, любящие дикарский отдых! С какими-то не иностранными германскими марками. Сделано в ГДР!
Мы долго спорили с подругой, кто пойдет спускать воду в туалете. Туалет же как-то сам по себе починился - восточно-немецкое г... уплыло. Спали мы, прижав по розе к носам, - южный воздух так и не двигался. Нас обманули и обосрали! Это они приобрели - душ! туалет! - немытые несколько недель по советским ухабинам, где нет мотелей на каждые десять км, а гостиницы дороги и заняты... Иностранцы-засранцы... впервые я думала о том, как важно для Советского Союза развить легкую промышленность. Ведь если бы они походили на наших - советских - туристов, мы не пошли бы в их сторону, романтично глядя на тонущее в море солнце.
1990 г., Париж
К ОТМОРОЖЕННЫМ
В 48-м году Вильгельм Райх, психоаналитик, основатель движения "Sexpol" (секс и политика), обратился к тебе: "Слушай, маленький человек! Ты свободен только в одном определенном смысле: свободен от всякой подготовки к управлению своей собственной жизнью и свободен от самокритики!"
Райх скончался в американской тюряге в 57-м году. Но дело его живет!
СЛУШАЙ, ОТМОРОЖЕННАЯ!
Одна из твоих забот - растить и воспитывать детей. Формируя правильно детскую сексуальность. Для этого хорошо бы, чтобы сам воспитатель познал любовь. Но если ты жирная, неуклюжая, физически отталкивающая... Да ты ненавидишь всех, кто подвижен и хорош собой! Райх не винит тебя в твоей непривлекательности, полноте, мягко говоря, в том, что ты не познала любовь (ни один нормальный мужик тебе ее не даст, раз ты такая!). А мы виним! Мы виним тебя, маленькая женщина, что ты весишь 90 кг! Мы виним тебя за то, что из каждой поры твоей, как угри невыдавленные, выступают злоба, хмурость и невежество! В 30 лет ты похожа на чучело! В 40 - на бабку с базара! В 50 тебя уже нет! Мы можем сделать только одну скидку - мужик не намного лучше тебя! Оба вы, уроды, ст?оите друг друга! Но ты, маленькая женщина, отмороженная, ты делаешь из своего уродства правое дело, душа в ребенке любовь! Раз никто не любит тебя такую, раз ты никого не любишь, то и воспитанник твой не узнает любви - вот твое преступление, мерзкая бабенка!
Тебя любят, только когда ты подносишь кастрюлю, и уважают за то, что сумела выбить шесть соток земли под огород! Ты обычно сидишь и помалкиваешь в тряпочку. А если открываешь свой рот, то только с воплем: "Где деньги?!" Ужасная, ты прешь на фронт, позоря себя и сына. На тебя тошно смотреть, когда обеими своими короткими руками ты пытаешься заграбастать его за плечи из армии. Тошно потому, что сын тебе нужен, только чтобы зарабатывать на твой новый холодильник! Когда он оказывается дома, ты орешь на него благим матом: "Витька, сволочь! Иди работать! И в кого ты такой уродился?!" В тебя, отмороженная! В тебя, посвятившую всю свою жизнь карликовой суете. Носки ты штопаешь! Ты бы лучше научилась разговаривать, говорить, себя выражать! А ты только орешь на весь мир о своей несчастной судьбе, никогда не подумав наедине сама с собой, отчего так. Ты хочешь винить окружающий мир, никогда не взглянув на себя самое! Тебе наверняка непонятно, о чем речь! Ведь ты честно жила и все делала честно! В этой твоей тупой честности и заключен порок! Ты ничего не видишь дальше своего угреватого или же запудренного носа! И читая эти строчки, ты, конечно же, думаешь, что это не о тебе, самодовольно ухмыляясь: "Да мужики боятся нас, баб!" Идиотка, вот твое достижение! Добиться, чтобы неотъемлемая твоя половина тебя боялась! Ты либо конь с яйцами, либо немощь с вечной жалобой о порванных колготках!
Если ты чего-то не понимаешь, ты не скажешь об этом. Райх тебя в этом и винит: "Никогда я не слышал от тебя жалобы - вы хотите, чтобы я был хозяином себя самого, да еще и мира, но вы так и не научили меня хозяйничать над самим собой, так и не указали на мои ошибки, чтобы мне было понятно, моими словами". Мы тебе говорим! Прекрати вопить о своих правах! Ты ведешь себя как восточная женщина, отчего же ты удивляешься, что твое место на кухне?! Прекрати вопить: "Верните мужа!" Научись разговаривать с мужем до того, как он удрал от твоего занудства. Какое совместное занятие ты можешь предложить ему, кроме стирки белья, перед тем как орать, что он только футболом увлечен? Тобой-то он увлечен? Ты-то в нем азарт вызываешь?! Тебе нельзя отказать в любопытстве ты, конечно же, обзавелась сотнями американских брошюр-пособий в помощь достижения оргазма, превращая секс в физкультуру, от которой твой мужик потерял последнюю надежду на то, что у него "встанет".
Что ты плачешь, что твой сын-подлец совсем о тебе не заботится?! Что ты сделала, чтобы он хотел вернуться в твой дом, полный внимания, которое заключается не в стирке его вонючих носков, а в умении поговорить с человеком. В умении создать атмосферу для откровенности. Твой сын в детстве никогда не видел тебя беседующей с мужем, его отцом. Не видел он вас заботливыми друг к другу, в обнимочку. Чего же ты от него хочешь, раз не научила ты его этой заботе?! Он тебя помнит из детства - орущей, очумевшей и вечно бегущей куда-то!
А вы, семьи из бабушки, мамы, тетушек и племянниц, - каких дочерей вы воспитываете? Мужененавистниц! Все их детство вопя о "мерзком мужике", о том, что "мужик ни на что не способен" и "без мужика лучше - не стирать его вонючее белье, козла этого!" Что за стервы вырастут из ваших доченек! Ой как их пи...дить будут эти "мужики-козлы", и правильно сделают!
Отмороженные! Двадцать первый век на носу, вашу мать! Да, именно мать имеет формирующее влияние на ребенка. Что же вы можете сформировать, если у самих вас все искажено - и любовь, и секс, и добро, и зло, и радости, и горести! Если вместо стремления к гармонии инь и ян, мужского и женского, вы только стремитесь заграбастать все в свои ненасытные руки и доить, доить, доить! А давать? Ой, что я! Давая, вы делаете из этого просто героический поступок, самопожертвование, которым неустанно и попрекаете, напоминая, повторяя, что "я тебе дала!" Отомороженные, сами-то вы от "давания" в любом смысле этого действия удовольствия не получаете?! Так размораживайтесь же! Ей-богу! С 8 Марта!
Марго Фюрер*, 1995 г.
В БАНЕ
Дни профессиональных встреч
женщин-писательниц
(сатирическое воспоминание)
В "Литературке" критика на сборник женской прозы... В парижском магазине "Глоб" антология жен-ской поэзии... Молодая женская проза... А старая?.. Встречи женщин-писательниц... В мозгу у меня срабатывает какой-то механизм и выдает картинку - моя любимая баня на рю де Розье в Париже, по средам и пятницам... в женские дни...
В бане этой всегда удивляли меня толстые тетки. Они обычно сидели не в парилках, не в душах, а наверху, в буфете, и играли... в карты! Обернутые в халаты, выдаваемые баней, они гоняли чаи, тянули пиво и трескали рюмочки кальвадоса. Хорошо закусывая. Внизу же, уже голые, размещались женщины более приемлемых размеров.
Там была такая комнатка-зальчик, между двумя парилками, где можно было рассесться в кружок и... дремать, отдыхая, либо общаться. Голыми. Либо сидеть на скамеечке вдоль стены и... наблюдать. Что я и делала.
Там было столько жоп, ляжек, грудей, подмышек, лобков, волос, обритых частей, волосатейших, толстых, жирных, розовых и серых, складчатых и костлявых, животов, животов, животов... Плоских, округлых, вдавленных и выпирающих полушарий... Те, кто был "ничего", обычно друг друга осматривали оценивающе. А те, кто "совсем никуда", лежали, развалившись на шезлонгах, и почесывали себе всякие... И самыми горластыми и ногастыми были, конечно, американки.
