- Он не говорил, не собирается ли он позвонить мне?
- Он это подразумевал. Я думаю, он позвонит. Что бы ни случилось, держите меня в курсе.
Джек положил трубку и задумчиво потер подбородок. Потом откинулся на спинку кресла и потер переносицу. Он кое-что утаил от Бекки и Саймона. История, рассказанная Саймоном, потрясла его гораздо сильнее, чем он показал, и он верил в нее куда больше, чем сам хотел бы признать. Кроме тех двух причин, которые Джек назвал Саймону, для этого имелась еще и третья но о ней он ни словом не обмолвился ни Бекки, ни Саймону. Джек открыл ящик стола и достал полупустую бутылку "Джонни Уокера" с красной этикеткой. Допив остатки холодного кофе, он налил в чашку на три пальца виски и одним глотком выпил половину. История, рассказанная Саймоном, была не такой уж невероятной. На самом деле Джек ждал ее вот уже двадцать лет. И почему-то ему показалось, что эти двадцать лет пролетели как одно мгновение. Он повернулся в кресле и открыл нижний ящик среднего шкафа. Там не было папок с бумагами - ящик был набит микрокассетами от диктофона, оставшимися еще с тех дней, когда Джек работал сначала в "Стар", потом в "Трибюн", а затем уже в "Стар трибюн". Он начал перебирать их, просматривая даты и пометки, пока наконец не нашел то, что искал: "1б июля 1975 года, пятница. История Пита Т". Джек закрыл ящик, положил кассету на стол, допил виски и налил еще. Минута ушла у него на то, чтобы найти старенький карманный диктофон, пять минут - на поиск сетевого адаптера, а когда все было готово, ему потребовалось еще полчашки виски" чтобы набраться смелости и включить воспроизведение.
В конце концов он погасил верхний свет, оставив только настольную лампу, откинулся в кресле и включил диктофон. Из динамика раздался его собственный голос, молодой, полный напора, желания достигнуть чего-то, поразить этот старый, жестокий мир. Теперешний Джек был совсем не похож на себя молодого. Он давно уже оставил попытки поразить мир; правда, на это у него ушло довольно много времени.
"Шестнадцатое июля 1975 года, пятница. Девять часов двадцать минут вечера, - сказал его голос. - Интервью с Питом... Как, вы сказали, ваша фамилия?"
"Пит Ти", - ответил другой, более хриплый голос.
Двадцать лет назад, когда Джек был на ночном дежурстве в отделе новостей, в редакцию пришел старик, рассказавший ему эту историю. Этого старика ни один человек в здравом уме не стал бы и слушать. Бродяга. Так их называли в то время. Не было никаких бездомных, а были бродяги и попрошайки. Так вот, это был бродяга, он явился в редакцию прямо с улицы, воняя дешевой выпивкой, блевотиной и бог знает чем еще. Он сказал, что в полиции ему не поверили. Но было видно, что он сильно испуган. Очень сильно испуган. Так же, как двадцать лет спустя был испуган Саймон Бабич. А Джек давно понял, что, если человек испуган, его историю стоит послушать. Интервью с Питом Ти, человеком без определенного места жительства.
- Итак, Пит, вы говорите, что прошлой ночью стали свидетелем чего-то ужасного!
- Он убил Малыша Тони.
- Кто такой Малыш Тони и кто его убил?
- Малыш Тони. Мальчик. Мы с ним сидели в переулке за гостиницей.
- "Рэдиссон"?
- Да. Вот Тони и говорит: "Пит, сходи-ка принеси нам чего-нибудь пожрать". Ну я и говорю, мол, ладно, и пошел. А когда вернулся, он уже его убивал".
- Кто его убивал?
Тишина. Джек сидел, уставившись на диктофон. Его шея и плечи покрылись мурашками. Было мучительно слышать эти голоса из прошлого. Он взял чашку с виски и сделал большой глоток, но на этот раз алкоголь не помог ему снять напряжение.
- Он его ел.
- Он ел Тони?
- Как будто всасывал.
- Куда всасывал?
- В себя.
- Погодите, давайте сначала. Кто это был?
- Малыш Тони.
- Да нет, черт возьми, другой. Вы узнали его?
Какие-то хрюкающие звуки.
- А узнали бы, если бы снова увидели?
- Я не видел его лица.
Раздраженный вздох молодого Джека.
- И что же вы хотите от меня?
- В полиции меня даже слушггь не стали. Им насрать на Малыша Тони.
- Ну, знаете ли...
Тогда Джеку это показалось единственным достойным ответом.
- Оно его съело.
- Оно?
Медленный, огорченный вздох. Джек вдруг поймал себя на том, что сидит не дыша. Очень осторожно он выпустил воздух из легких.
- Я, пожалуй, пойду, - тихо сказал на пленке Пит Ти, наверное, давно уже умерший и всеми забытый.
- Одну минутку. Подождите. Если, как вы говорите, это был не человек, то кто же?
- Вампир!
- Господи, Боже! - сказал Джек с отвращением.
- Его съел вампир, - повторил Пит Ти.
Щелчок и тихое шуршание пустой пленки. Джек не стал выключать диктофон, так же как не выключил его после этих слов двадцать лет назад. Но все-таки он пошел с Питом в переулок, чтобы своими глазами посмотреть, что к чему. Они не нашли никаких признаков того, что Малыш Тони вообще когда-либо существовал на этом свете, ни малейшего намека - и Джек потерял к Питу всякий интерес.
Но он навсегда запомнил его страх. Страх - одна из постоянных составляющих этого мира, и ему всегда можно верить. Пит был очень напуган. Саймон Бабич тоже напуган, и его история так похожа на историю Пита, что можно подумать, будто он подслушал ее двадцать лет назад.
И что же это значит?
Да, Джек, крутой репортер Джек, что это значит? Что это значит?
Это значит, что существо, из-за которого двадцать лет назад исчез никому не известный бродяга, до сих пор бродит по темным переулкам, и из-за него до сих пор пропадают люди, которых никто не хватится. Связанные вместе, эти два исчезновения становились поистине ужасными и намекали на то, что за двадцать лет одному только Богу, или лучше сказать Дьяволу, известно, сколько еще пропало никому не нужных, всеми позабытых людей. А почему они пропадали? "Оно его съело", - сказал испуганный и растерянный Пит Ти. "Оно его съело", - двадцать лет спустя повторил испуганный и растерянный Саймон Бабич. Вампир?
Джек засмеялся, но тут же умолк и потянулся за бутылкой. В конце концов смешного в этом довольно-таки мало.
5
В субботу, в семь тридцать вечера, Ричард Карниш позвонил секретарше и попросил ее подняться к нему в кабинет, чтобы обсудить его предстоящую поездку. Мисс Коломбо, которая вот уже пять лет была его личным секретарем, сказала, что явится незамедлительно. При обычных обстоятельствах она, разумеется, не находилась бы у него дома субботним вечером, но эта поездка не была спланирована заранее, и поэтому ей пришлось делать все необходимые приготовления в последний момент.
Когда мисс Коломбо говорила "незамедлительно", она и имела в виду "незамедлительно"; и не прошло и минуты, как он услышал стук ее каблучков по коридору, ведущему в его личные комнаты. Потом раздался стук в дверь. Карниш, который стоял у окна, глядя, как последние отблески дневного света исчезают с неба, повернулся и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
