И тут инспектор спустился с высокого стула, и под яркими лампами, освещавшими стол для баккара, я ясно разглядел его лицо. Пергаментно-белое, словно за годы работы в кондиционированной атмосфере казино все красные тельца в его крови обесцветились. Он поднял прозрачную руку и произнес только одно слово: «Хватит».
Все застыли. Инспектор наставил костлявый палец на грудь Чича.
— Чич, не двигайся. Тебе не избежать серьезных неприятностей. Поверь мне. — В его глуховатом голосе не слышалось никаких эмоций.
Калли уже подталкивал меня к воротцам в ограждении. Я не сопротивлялся. Но реакция некоторых действующих лиц меня озадачила. Молодому крупье разбили нос. Да, хлынула кровь, но он вполне мог дать сдачи. Я же видел, что он не испугался, да и травма была не такой уж тяжелой. Однако он даже не поднял руку на Чича. И другие крупье не пришли к нему на помощь. Они лишь в ужасе смотрели на Чича, причем в этих взглядах читался не страх, а жалость.
Калли тянул меня за собой сквозь толпу, заполнявшую игорный зал. Сотни игроков роились вокруг рулеточного колеса и столов для блэкджека. Наконец мы оказались в относительной тишине большого кафетерия.
Мне нравился здешний кафетерий, с зелеными и желтыми столами и стульями. Нравились и молоденькие симпатичные официантки в золотистой униформе с короткими юбочками. Сквозь стеклянную стену открывался прекрасный вид на зеленый газон, бассейн с голубой водой и высокие пальмы. Калли усадил меня в одну из специальных больших кабинок на шестерых, оборудованную телефонами. Похоже, он имел на это право.
Мы уже пили кофе, когда мимо прошел Джордан. Калли мгновенно вскочил и схватил его за руку:
— Эй, приятель, выпей кофе со своими коллегами по баккара.
Джордан покачал головой, потом увидел, что я сижу в кабинке, как-то странно мне улыбнулся и передумал. Сел рядом.
Вот так мы и встретились: Джордан, Калли и я. В тот день, когда я впервые увидел Джордана, выглядел он очень даже неплохо, несмотря на белые волосы. Его словно ограждала стена отстраненности, пугавшая меня, но Калли ее не замечал. Калли принадлежал к тем людям, которые могли схватить за рукав папу римского, чтобы пригласить его на чашечку кофе.
Я все играл наивного простака.
— А чего Чич так завелся? — спросил я. — Господи, я думал, что мы все отлично проводим время.
Джордан вскинул голову, впервые он обратил внимание на происходящее вокруг. И улыбнулся, как бы соглашаясь со мной. А вот Калли, похоже, придерживался другого мнения.
— Послушай, Малыш, инспектор оказался рядом с тобой через две секунды. Для чего, по-твоему, он сидит так высоко? Чтобы ковырять в носу? Или таращиться на фланирующих телок?
— Да, согласен, — кивнул я. — Но никто не может сказать, что вина моя. Чич вел себя некорректно. Я — как джентльмен. Ты тоже должен это признать. Ни у отеля, ни у казино нет повода пожаловаться на меня.
Вот тут Калли заулыбался.
— Да, ты все сделал как надо. Видать, парень ты умный. Чич ничего не понял и угодил в ловушку. Но одного ты не учел: Чич — опасный человек. Поэтому я хочу, чтобы ты собрал вещи и улетел из Вегаса первым же рейсом. И что это у тебя за имя, Мерлин?
Я ему не ответил. Задрал подол рубашки спортивного покроя, чтобы показать голые грудь и живот. Их пересекал длинный, отвратительного вида лиловый шрам. Я улыбнулся Калли, прежде чем спросить:
— Ты знаешь, что это такое?
Он весь подобрался, насупился. Я ему все объяснил:
— Я был на войне. Меня прошило автоматной очередью, и то, что осталось, собирали по частям. Неужели ты думаешь, что я испугаюсь какого-то Чича?
Ни мои слова, ни шрам не произвели на Калли должного впечатления. Джордан по-прежнему улыбался. Я говорил правду, пусть и не всю. Я был на войне, участвовал в боевых действиях, но меня ни разу не зацепило. А шрам остался после операции по удалению желчного пузыря. Врачи пробовали на мне новый разрез, который и оставил столь внушительный шрам.
Калли вздохнул.
— Малыш, ты, возможно, крутой парень, хотя по тебе этого не видно, но все равно недостаточно крут, чтобы иметь дело с Чичем.
Я вспомнил, с какой быстротой вскочил Чич после моего удара, и встревожился. У меня даже возникло желание последовать совету Калли и улететь первым же рейсом. Но я покачал головой.
— Послушай, я только стараюсь помочь, — гнул свое Калли. — После того что произошло, Чич будет искать тебя, а ты не в его лиге, можешь мне поверить.
— Это почему? — спросил Джордан.
Калли бросил на него короткий взгляд.
— Потому что Малыш — человек, а Чич — нет.
Дружба у мужчин завязывается по-всякому. В тот момент мы еще не знали, что станем близкими вегасскими друзьями. Более того, где-то мы даже злились друг на друга.
— Я отвезу тебя в аэропорт, — предложил Калли.
— Спасибо тебе большое, — ответил я. — Ты мне очень нравишься. Мы неплохо сыграли в баккара. Но если ты еще раз скажешь, что отвезешь меня в аэропорт, то очнешься в больнице.
Калли загоготал.
— Да перестань. Ты без помех врезал Чичу, а он тут же вскочил на ноги. Так что удар у тебя не поставлен. Признавайся.
Тут и мне пришлось рассмеяться, потому что он не грешил против истины. Махать кулаками я не любил.
— Ты показал мне шрамы от пуль, но такие шрамы не делают человека крутым. Они говорят о том, что ты стал жертвой крутого парня. Вот если ты покажешь мне человека, в которого всадил автоматную очередь, этим ты произведешь на меня большее впечатление. И если бы Чич после твоего удара не вскочил, как отлетевший от пола мяч, это тоже произвело бы на меня впечатление. Слушай, я хочу оказать тебе услугу. Без всяких шуток.
Я, собственно, в этом и не сомневался. Но его намерения, добрые или злые, не имели ровно никакого значения. Не хотел я возвращаться домой к жене, детям, неудачной жизни. Вегас меня вполне устраивал. Казино устраивало. Азартные игры устраивали. Устраивала возможность побыть одному, не чувствуя одиночества. И всегда вокруг происходило что-то интересное. Я действительно не был крутым парнем, но Калли упустил одно важное обстоятельство: в тот конкретный период времени я практически ничего не боялся, потому что мне было без разницы, куда вывезет меня кривая, именуемая жизненным путем.
— Да, ты прав, — ответил я Калли. — Но в ближайшие несколько дней я не могу уехать.
Вот тут он пристально всмотрелся в меня. Пожал плечами. Взял чек, подписал, поднялся из-за стола.
— До встречи, — и оставил меня вдвоем с Джорданом.
Мы оба чувствовали себя неловко. Ни одному из нас не хотелось оставаться в компании другого. Мы каким-то шестым чувством поняли, что приехали в Вегас с одной целью — спрятаться от реального мира. Но и грубить никому не хотелось. Джордана вообще отличала мягкость и интеллигентность. Обычно мне не составляло труда уйти от человека, но тут меня что-то удерживало. Джордан как-то сразу мне понравился, и не хотелось обижать его, оставив одного.
— И как пишется ваше имя? — спросил Джордан.
Я произнес его по буквам. Увидел, что он спросил для проформы, улыбнулся.
— Так же, как у моего очень древнего однофамильца.
Улыбнулся и он.
— Ваши родители рассчитывали, что вы вырастете магом? У стола для баккара вы демонстрировали свои таланты?
— Нет, — покачал я головой. — Мерлин — моя фамилия. Я ее изменил. Мне не хотелось быть королем Артуром и не хотелось быть Ланселотом.
— У Мерлина были свои проблемы.
— Да, — кивнул я. — Но он не умирал.
Вот так я и Джордан стали друзьями, во всяком случае, с этого началась наша скоротечная дружба.
* * *
Следующим утром я написал ежедневное письмо жене, в котором сообщал, что задержусь еще на несколько дней. Потом спустился в казино и увидел Джордана за столом для игры в кости. Усталого и осунувшегося. Я коснулся его руки, он повернулся, и его лицо осветила искренняя улыбка, которая так мне нравилась. Возможно, потому, что только мне он так легко улыбался.
— Давай позавтракаем, — предложил я. Мне хотелось, чтобы он хоть немного отвлекся и отдохнул. В том, что он играл всю ночь, сомнений у меня не было. Джордан тут же собрал фишки и последовал за мной в кафетерий. Письмо я еще держал в руке. Он взглянул на него, и я пояснил: — Я каждый день пишу жене.
Джордан кивнул, заказал завтрак. Плотный, как принято в Вегасе. Дыня, яичница с беконом, гренки, кофе. Но съел совсем ничего, сразу перешел к кофе. Я остановил свой выбор на стейке с кровью. По утрам его подавали только в Вегасе.
Пока мы ели, подошел Калли с пригоршней красных пятидолларовых фишек.
— На сегодня окупил все расходы. — Голос его переполняла самоуверенность. — Просчитал «башмак» и вовремя поставил сотню. — Он подсел к нам, заказал дыню и кофе. — Мерлин, у меня хорошие новости. Тебе не надо покидать город. Вчера вечером Чич допустил серьезную ошибку.