— Есть что-то еще, — сказала она, тихонечко вдыхая воздух. — Слабый запах. Не живое существо. Но... ты не чувствуешь запах? Что-то вроде грязи, но не совсем. Что-то вроде... оранжевое...
— Хм..., — тактично сказал Кэррот. — У кого-то из нас нет твоего носа.
— Я обоняла это и раньше, где-то в этом городе. Не могу вспомнить где... Сильный запах. Перебивает остальные. Запах грязи.
— Ха, ну, на этих улицах.
— Нет, это не... совсем грязь. Острее. В три раза.
— Знаешь, иногда я завидую тебе. Хорошо наверно быть волком. Только не надолго.
— В этом есть свои недостатки. «Например, блохи», — подумала она, пока они запирали музей. — «И еда. И постоянное раздражающее чувство, что надо носить три лифчика одновременно».
Она продолжала убеждать себя, что все было под контролем, определенным образом так оно и было. Она бродила по городу лунными ночами, хорошо, были случайные куры, но она всегда помнила, где была, и возвращалась туда на следующий день, чтобы просунуть деньги под дверь.
Тяжело быть вегетарианкой и выковыривать мясо из зубов по утрам. Хотя, она, определенно отлично держалась.
«Определенно», — еще раз она заверила себя.
У нее был разум Ангуа, а не волка, когда она бродила по ночам. Она была полностью уверенна в этом. Волк не остановится на курице, не выдержит.
Она содрогнулась.
Кого она обманывала? Легко быть вегетарианкой днем. Все силы уходили на то чтобы не стать людоедкой ночью.
Часы начали отбивать одиннадцать, когда карета Ваймза выбралась из пробки и добралась до дворца патриция. Ноги коммандера Ваймза подкашивались от усталости, но он вбежал по пяти лестничным пролетам и рухнул в кресло в комнате ожидания.
Минуты проходили.
Никто не стучится в двери патриция. Он вызывает в естественной уверенности, что человек уже пришел.
Ваймз сидел, наслаждаясь моментом ничегонеделанья.
Что-то внутри пиджака пропищало:
— Бинг-бинг-бинги-бинг!
Он вздохнул, вытащил обтянутую кожей шкатулку размером примерно с книгу и открыл.
Дружелюбное, но немного взволнованное лицо взглянуло на него из решетки.
— Да? — спросил Ваймз.
— 11.00. Встреча с лорд-мэром.
— Да ну? Уже пять минут двенадцатого.
— Э... Так вы уже встретились, не так ли? — спросил джинчик.
— Нет.
— Мне продолжать напоминать вам об этом или как?
— Нет. В любом случае ты не напомнил мне о колледже гербов в десять.
Лицо джинчика в панике исказились.
— Сегодня вторник, не так ли? Могу поклясться, что сегодня вторник.
— Уже прошел час.
— Ой, — джинчик выглядел подавленным. — Э. Хорошо. Извините. Ох. Эй, я могу сказать, который сейчас час в Клатче, если хотите. Или Генуе. Или Ганг-Ганге. В любом из этих мест. Только назовите.
— Мне не нужно знать который час в Клатче.
— А вдруг, — безнадежно сказал джинчик. — Подумайте только, какое впечатление вы произведете на людей, если, во время тусклой беседы, вы скажете: «Между прочим, Клатч отстает от нас на час по времени». Или Бес-Пеларджик. Или Эфеб. Спросите меня. Не стесняйтесь. Я не возражаю. В любом из этих мест.
Ваймз внутренне вздохнул. У него была записная книжка. Он туда все записывал. Это всегда было удобно. А затем Сибил, да благословят ее боги, купила ему этого джинчика с пятнадцатью функциями, которые включали много чего еще, хотя насколько он понял, по меньшей мере, десять из них состояли из извинений за неисправную работу оставшихся пяти.
— Ты мог бы записать мемо? — сказал Ваймз.
— Ух-ты! Правда? Черт! Хорошо. Сделаю. Никаких проблем.
Ваймз прочистил горло:
— Увидеться с капралом Ноббсом. Тема: трудовая дисциплина; также тема: графское происхождение.
— Э... извините, это и было мемо?
— Да.
— Извините, сначала вам надо сказать «мемо». Я уверен, что это написано в руководстве.
— Хорошо, это было мемо.
— Извините, вам придется повторить его еще раз.
— Мемо: Увидится с капралом Ноббсом; тема: трудовая дисциплина; также тема: графское происхождение.
— Принято, — сказал джинчик. — Вы хотите, чтобы я напомнил о нем в какое-то определенное время?
— По местному времени? — издеваясь, спросил Ваймз. — Или по времени, скажем, Клатча?
— По правде говоря, я могу сказать который сейчас час в...
— Я думаю, я лучше запишу это в записную книжку, если ты не возражаешь.
— О, ну, если вы предпочитаете. Я могу распознавать почерк, — с гордостью сказал джинчик. — Я довольно-таки продвинут в этих вопросах.
Ваймз вытащил записную книжку и показал ее джинчику.
— Например это, — сказал он.
Джинчик скосил глаза на секунду.
— Да, — сказал он. — Это почерк, я уверен. Завитки, крючочки, все соединено. Да. Почерк. Я сразу узнал его.
— А ты не мог бы мне сказать, что тут говорится?
Джинчик осторожно спросил:
— Говорится? Это создает какой-то шум?
Ваймз убрал книжку и захлопнул органайзер. Откинулся назад и стал ждать.
Кто-то очень умный, много умнее чем тот, что обучал джинчика, установил часы в комнате ожидания патриция. Они тик-такали как и все часы. Но каким-то образом, против всех обычных правил часовщиков, тик-так был нерегулярен. Тик-так-тик... и потом явная задержка на долю секунды дольше, чем до того... так-тик-так... и потом тик на долю секунды раньше, чем человеческий разум ожидает. Эффект был сильным, после десяти минут ожидания, мыслительные способности даже самых выдающихся падали до нуля. Патриций наверно хорошо заплатил часовщику.
Часы прозвонили четверть двенадцатого.
Ваймз подошел к двери и, вопреки обычаю осторожно постучался.
Из-за двери не было ни звука, ни бормотания отдаленных голосов.
Он попробовал ручку. Дверь не была заперта.
Лорд Ветинари всегда говорил, что пунктуальность — вежливость королей.
Ваймз вошел.
Веселинка старательно соскреб осыпающуюся белую грязь и потом принялся за изучение трупа отца Тубелчека.
Анатомия была важным предметом изучения в Гильдии Алхимиков, из-за древней теории, утверждающей что человеческое тело представляет собой микрокосм вселенной, хотя когда видишь вскрытое тело трудно представить какую часть вселенной символизирует маленькая и красная штучка, которая делает бум-бум когда тыкаешь в нее. Но, в любом случае, все время приходится практиковаться в анатомии, а иногда даже соскребать ее со стен. Когда новенькие студенты начинают свои первые попытки в опытах, их попытки часто бывают удачными, если говорить в терминологии взрываемости. В результате часто получается синтез игр под названием «Полный ремонт лаборатории» и «Найди-вторую-почку».
Человек был убит серией ударов по голове. Это все что можно было сказать. Каким-то очень большим тупым предметом [9].
Он внимательно осмотрел все тело. Нигде больше не было заметных следов насилия, хотя... было несколько пятен спекшейся крови на пальцах. Но, вообще-то, кровь была повсюду.
Пара ногтей была содрана. Тубелчек боролся, или, по меньшей мере, пытался защититься руками.
Веселинка внимательно осмотрел пальцы. Что-то было под ногтями. Там проблескивало что-то восковое, похожее на жир. Он не мог понять, чем это могло быть, но может его работа и заключалась в том, чтобы узнать это. Он со знанием дела вытащил конверт из кармана, соскреб массу из под ногтей в него, запечатал конверт и поставил номер.
Потом он вытащил из ящика иконограф и подготовился снять рисунок трупа.
Пока он занимался этим, что-то привлекло его внимание.
Отец Тубелчек лежал с одним открытым глазом, который ему открыл Ваймз и смотрел в пустоту.
Веселинка посмотрел ближе. Он думал, что ему показалось. Но...
Даже сейчас он не был уверен. Разум иногда играет шуточки.
Он открыл маленькую дверку иконографа и заговорил с джинчиком внутри.
— Ты можешь нарисовать его глаз, Сидней? — спросил он.
Джинчик взглянул на него сквозь линзы.
— Только глаз? — пропищал он.
— Да. Как можно большого размера.
— Вы спятили, хозяин.
— И заткнись, — сказал Веселинка.
Он установил ящик на столе и присел. Из ящика слышались ших-ших от мазков кистью. В конце концов послышался шум от поворачивающейся ручки и слегка сырой рисунок вылез из щели.
Веселинка подтянул его. Потом постучал в ящик. Люк открылся.
— Да?
— Крупнее. Большой — на весь лист. Фактически..., — Веселинка скосил взгляд на рисунок в руках, — нарисуй только зрачок. Точка в середине глаза.
— На всю бумагу? Вы тронулись.
Веселинка пододвинул ящик ближе к трупу. Послышались щелчки от рычагов, когда джинчик выдвигал линзы наружу, и затем несколько секунд усердной работы кистью.
Вылез еще один сырой рисунок. Он показывал большой черный диск. Ну... в основном черный.
Веселинка посмотрел ближе. Там был намек, только намек...
Он постучал в ящик снова.
— Да, мистер Тронутый Гном? — отозвался джинчик.
