– Да, от прошлого так легко не отделаешься, – с горечью сказал он.
Внезапно до Лиссы – и до меня, соответственно, – дошло, как трудно это может быть для Кристиана. Люди по большей части обращались с ним так, словно он вообще не существует. Словно он призрак. Не разговаривали с ним или о нем. Просто не замечали его. Позорное клеймо преступления родителей отбрасывало тень на всю семью Озера.
Тем не менее прежде ему удавалось вывести ее из себя, и теперь она не была склонна сочувствовать ему.
– Постой… теперь ты жалеешь себя?
Он рассмеялся, почти одобрительно.
– Вот уже год, как я предаюсь этому здесь.
– Извини, – фыркнула Лисса. – Я приходила сюда еще до того, как сбежала. У меня больше прав.
– Какие права могут быть у сквоттеров?[3] Кроме того, я должен постоянно держаться как можно ближе к церкви, чтобы люди знали, что я не стал стригоем… пока.
И снова в его тоне прозвучала горечь.
– Раньше я всегда видела тебя на службе. Это единственная причина, почему ты ходишь в церковь?
Стригои не могут ступать на освященную землю. Еще одно следствие их тяжкого греха.
– Конечно, – ответил он. – А зачем еще туда ходить? Ради души, что ли?
– Не важно. – Лисса явно придерживалась другого мнения, но не хотела спорить. – Тогда я уйду и оставлю тебя в покое.
– Постой, – снова сказал он, казалось, ему не хочется, чтобы она уходила. – Давай заключим сделку. Можешь тоже приходить сюда, если расскажешь мне одну вещь.
– Что еще?
Она оглянулась на него через плечо.
Он наклонился вперед.
– Среди всех этих разговоров, которые я слышал о тебе сегодня, – и, поверь, я слышал немало, даже если никто ничего непосредственно мне не рассказывал, – одна тема совсем не возникала. Они разбирали все остальное: почему ты ушла, что там делала, почему вернулась, история со специализацией, что Роза сказала Мие, ля-ля-ля. И при этом никто, ни один, ни разу не поставил под сомнение идиотский рассказ Розы о людях из низших слоев общества, которые якобы давали тебе свою кровь.
Она отвернулась, и я почувствовала, как щеки у нее вспыхнули.
– Тут нет ничего идиотского.
Он негромко рассмеялся.
– Я жил среди людей. Моя тетя и я держались особняком после того, как родители… умерли. Найти кровь совсем нелегко. – Она ничего не ответила, и он снова засмеялся. – Это Роза? Она «кормила» тебя.
Возродившийся страх пронзил и ее, и меня. Никто в школе не мог знать об этом. Кирова и присутствовавшие при нашем с ней разговоре стражи знали, но они, конечно, держат язык за зубами.
– Ну, если это не дружба, тогда уж и не знаю, какое слово употребить.
– Не рассказывай никому! – выпалила она.
Для нас это было совершенно необходимо. Как я уже говорила, у «кормильцев» развивается эффект привыкания к укусам вампиров. Мы принимали это как часть жизни, но все равно смотрели на них сверху вниз. Для любого другого – в особенности дампира – давать свою кровь морою считалось… ну, почти непристойным. Фактически это рассматривалось как сексуальное извращение, почти порнография – если дампир во время секса позволял морою пить свою кровь.
У нас с Лиссой, конечно, не было секса, но мы обе очень хорошо понимали, что будут думать все остальные, узнав, что я «кормила» ее.
– Не рассказывай никому, – повторила Лисса.
Он сунул руки в карманы куртки и уселся на один из ящиков.
– Кто я такой, чтобы рассказывать? Слушай, иди, сядь снова на сиденье у окна. Можешь приходить сюда, когда пожелаешь. Если, конечно, не боишься меня.
Она заколебалась, вглядываясь в его лицо. Он выглядел мрачным и угрюмым, губы искривлены в усмешке типа «вот я какой, непокорный»; но слишком опасным он не выглядел. Не выглядел стригоем. Она с настороженным видом вернулась на сиденье, неосознанно потирая от холода руки. Кристиан заметил это, и спустя мгновение воздух в комнате заметно потеплел. Лисса встретилась с ним взглядом и улыбнулась, удивляясь тому, что никогда раньше не обращала внимания, какие у него льдисто-голубые глаза.
– Твоя специализация – огонь?
Он кивнул и поставил ровно сломанное кресло.
– Теперь у нас роскошное убежище.
Внезапно сцена перед моим внутренним взором померкла.
– Роза? Роза?
Мигая, я сфокусировала взгляд на лице Дмитрия. Он был совсем рядом, обхватил меня за плечи. Мы не шли, мы стояли посреди двора, окруженного зданиями старших классов.
– С тобой все в порядке?
– Я… Да. Я была… Я была с Лиссой. – Я приложила руку ко лбу, никогда у меня не было такого долгого и ясного опыта переживания этого ощущения. – Я была в ее голове.
– В ее… голове?
– Да. Это часть связи.
Как? Почему? Я и сама до конца не понимала этого.
– С ней все хорошо?
– Да, она…
Я заколебалась. Действительно ли с ней все хорошо? Кристиан Озера только что пригласил ее посидеть с ним. Ничего хорошего. Мы же собирались «ни во что не ввязываться», и потом, он, так или иначе, имеет отношение к темной стороне. Однако чувства, проникающие в меня через нашу связь, больше не несли в себе ни страха, ни огорчения. Она была почти довольна, только все еще немного нервничала.
– Ей не угрожает опасность, – закончила я, надеясь, что так оно и есть.
– Можешь идти дальше?
Несгибаемый воин-стоик внезапно исчез – сейчас он выглядел обеспокоенным. Искренне обеспокоенным. Когда я поняла это, взглянув ему в глаза, внутри все затрепетало – ужасная глупость, конечно, для которой не было никаких оснований, кроме того, что этот человек слишком уж хорош собой. В конце концов, если верить Мейсону, он – необщительный бог, перед которым поставлена задача всячески терзать меня.
– Да. Со мной все хорошо.
Я пошла в раздевалку гимнастического зала и переоделась в тренировочный костюм, который кто-то в конце концов удосужился дать мне, после того как я целый день тренировалась в джинсах и футболке. Продолжающееся общение Лиссы с Кристианом беспокоило меня, но я отложила эти мысли на потом, чувствуя, как ноют мышцы, явно не жаждущие никакой новой нагрузки. Ну, я и сказала Дмитрию, что, может, на сегодня хватит? Он засмеялся, и, черт побери, никаких сомнений – смеялся он надо мной.
– Что тут такого забавного?
Его улыбка погасла.
– Ну, это прозвучало так серьезно.
– Еще бы! Я и говорю серьезно. Послушайте, я не спала двое суток. Почему нужно начинать прямо сейчас? Я хочу в постель. Хотя бы на часок.
Скрестив руки на груди, он разглядывал меня. Прежняя обеспокоенность исчезла. Сейчас его волновало только дело. Долой всякие нежности.
– Как ты чувствуешь себя? После предыдущей тренировки?
– Все тело болит.
– А завтра утром ты будешь чувствовать себя еще хуже.
– Ну и что?
– А то, что лучше начать сейчас, пока тебе… не так уж плохо.
– Где тут логика, интересно? – взвилась я.
Однако спорить перестала. Он повел меня в зал и показал грузы, которые я должна поднимать, после чего развалился в углу с растрепанной книжкой в руках.
Когда я закончила, он подошел ко мне и показал несколько упражнений на растягивание, долженствующих охладить разгоряченное тело.
– Как получилось, что вы стали стражем Лиссы? – спросила я. – Несколько лет назад вас здесь не было. Вы учились в этой школе?
Он немного задержался с ответом, как будто не хотел говорить о себе.
– Нет. Я посещал ту, что в Сибири.
– Ничего себе! Говорят, это единственное место хуже Монтаны.
Проблеск чего-то – может, улыбки? – мелькнул в его глазах, но он не поддержал шутки.
– Закончив школу, я был стражем лорда Зеклоса. Недавно его убили. – Улыбка Дмитрия увяла, лицо приобрело мрачное выражение. – Меня прислали сюда, потому что в здешнем кампусе не хватает стражей. Когда принцесса нашлась, меня назначили к ней, поскольку я имею опыт.
Меня заинтересовало кое-что в его словах. Какой-то стригой убил парня, к которому он был приставлен стражем.
– Этот лорд погиб, находясь под вашей охраной?
– Нет. Он был со своим вторым стражем. Я тогда отсутствовал.
Он замолчал, углубившись в свои мысли. Морои многого ожидают от нас, но не осознают, что стражи – более или менее – всего лишь люди. Ну, стражи получают плату и имеют отпуска, как на любой другой работе. Некоторые истовые стражи, вроде моей мамы, отказываются от отпусков, поклявшись никогда не покидать своих мороев. Глядя на Дмитрия сейчас, я испытала чувство, что он, наверно, один из таких. Если он находился где-то в другом месте на законных основаниях, то с какой стати осуждать себя за случившееся с тем парнем? Тем не менее он, похоже, воспринимал печальное событие именно так. Впрочем, я тоже осуждала бы себя, случись что-нибудь с Лиссой.
Внезапно у меня возникло желание малость развеселить его.
– Вы участвовали в составлении плана нашего возвращения? Потому что это было здорово проделано. Грубая сила и все такое.
Он дугой выгнул бровь. Круто. Я всегда хотела освоить это искусство.