Потрясенно открыв рот, я отдернула руки. Мне не раз приходилось видеть моройскую магию в действии, но такого… Нет, никогда.
– Что… Что вы сделали?
Она снова улыбнулась мне этой своей загадочной улыбкой.
– Возвращайся к себе, Роза. Здесь, снаружи, происходят скверные вещи. Никогда не знаешь, кто преследует тебя.
Я по-прежнему таращилась на свои руки.
– Но…
Я подняла на нее взгляд и только тут заметила шрамы у нее на лбу, по обеим сторонам. Как будто процарапанные ногтями. Она подмигнула мне.
– Я не донесу на тебя, если ты никому не расскажешь обо мне…
Я резко вернулась в настоящее, встревоженная воспоминаниями о той странной ночи. Оказывается, Джесси говорил мне о вечеринке.
– Сорвись с поводка сегодня вечером. Около восьми тридцати мы встречаемся на том месте в лесу. Марк раздобыл «травку».
Я с тоской вздохнула; неплохо бы развеяться, а заодно избавиться от гнетущего чувства, возникшего при воспоминании о госпоже Карп.
– Ничего не получится. Я буду со своим русским тюремщиком.
Джесси отпустил мою руку и с разочарованным видом провел по своим бронзовым волосам. Да. Не иметь возможности встретиться с ним – чертовски досадно. Как-то надо будет все устроить.
– Может, тебя когда-нибудь все же отпустят за примерное поведение? – пошутил он.
Я одарила его чарующей – как хотелось надеяться – улыбкой и уселась на свое место.
– Конечно, – бросила я через плечо. – Если когда-нибудь стану хорошей девочкой.
Шесть
Встреча Лиссы с Кристианом беспокоила меня, но она же подала мне на следующий день идею.
– Привет, Кирова… простите, госпожа Кирова.
Я стояла в дверном проеме ее офиса, не потрудившись записаться на прием. Она подняла взгляд от каких-то бумаг, с явным раздражением при виде меня.
– Да, мисс Хэзевей?
– Означает ли мой домашний арест, что я не могу посещать церковь?
– Прошу прощения?
– Вы сказали, что если я не в классе и не на тренировке, то должна сидеть в своей комнате. А как насчет церкви по воскресеньям? По-моему, это несправедливо – не позволять мне удовлетворять свои религиозные… ммм… нужды.
Или лишать меня еще одной возможности увидеться с Лиссой, не важно, в какой скучной обстановке и как ненадолго.
Она кончиком пальца сдвинула очки на переносицу.
– Вот не знала, что у вас есть религиозные нужды.
– Пока мы отсутствовали, я обрела Иисуса.
– Разве ваша мать не атеистка? – скептически спросила она.
– А отец, скорее всего, мусульманин. Но у меня своя дорога. Вы не должны мешать мне следовать ею.
Она издала что-то вроде сухого смешка.
– Нет, мисс Хэзевей. Не должна. Прекрасно. Можете посещать воскресную службу.
Эфемерная победа, конечно, поскольку в церкви, где я оказалась спустя несколько дней, царила такая же тоска, как и раньше. Хорошо хоть, удалось сесть рядом с Лиссой, что создало ощущение, будто я все-таки чего-то добилась. В основном я просто изучала людей. Посещение церкви для учеников необязательно, но при таком обилии восточноевропейских семей многие ученики – правоверные христиане, либо потому, что искренне верили, либо подчинялись воле родителей.
Кристиан сидел через проход от нас, делая вид, будто он такой благочестивый, как говорил. И хотя я сильно недолюбливала его, такая притворная вера заставила меня улыбнуться. Дмитрий сидел сзади, его лицо утопало в тени, как и я, он не причащался. Казалось, он глубоко ушел в свои мысли, даже невольно возникал вопрос: а слышит ли он вообще службу? Лично я то включалась, то отключалась.
– Следовать путем Господа – дело нелегкое, – говорил священник. – Даже у святого Владимира, покровителя школы, бывали трудные времена. Он был так исполнен духа, что люди со всех сторон стекались к нему, желая послушать его или хотя бы побыть рядом. Согласно древним источникам, он мог даже исцелять больных. И все же, несмотря на все дарования, многие не уважали его, насмехались над ним, заявляли, будто он заблуждается и идет неверным путем.
Последнее в мягкой форме намекало на то, что его считали безумным. Это знали все. Он был одним из моройских святых, поэтому священник обожал говорить о нем. Я уже много раз слышала все это раньше. Просто замечательно. Похоже, меня ожидает бесконечная череда воскресений, когда придется снова и снова выслушивать одну и ту же историю.
– …и то же самое относится к «поцелованной тьмой» Анне.
Я вскинула голову, понятия не имея, о чем говорит священник, поскольку какое-то время не слушала его. Однако эти слова врезались в память. «Поцелованная тьмой». Я уже давно не слышала их и тем не менее хорошо запомнила. Я подождала, надеясь на продолжение, однако священник перешел к следующей части службы. Проповедь закончилась. По окончании службы, когда Лисса собралась уходить, я кивнула ей.
– Подожди меня. Я скоро.
Я протолкалась сквозь толпу к священнику, которого обступили несколько человек, и терпеливо ждала, пока он закончит с ними разговор. Наталья тоже была здесь, спрашивала его, какую работу могут выполнять добровольцы. Тьфу! Получив ответ, она ушла, приветливо кивнув мне по дороге.
Увидев меня, священник вскинул бровь.
– Приветствую, Роза. Рад снова видеть тебя.
– Да… Я тоже. Я слышала, вы рассказывали об Анне. О том, что она была «поцелована тьмой». Что это означает?
Он нахмурился.
– Точно не знаю. Она жила очень, очень давно. Так часто делается – людям присваивают что-то вроде прозвища, отражающего некоторые их черты. Может, слова свидетельствуют о ее силе.
Я изо всех сил попыталась скрыть разочарование.
– А-а… И кто она была?
Он нахмурился еще сильнее, но уже с оттенком неодобрения.
– Я множество раз говорил об этом.
– Ах, ну, я, наверно, прослушала.
– Подожди минутку.
Он отвернулся, и даже спина его выражала неодобрение. Потом он исчез за дверью рядом с алтарем, той самой, через которую Лисса проникла на чердак.
Я подумала: «Может, сбежать? Нет. Вдруг Бог накажет меня?»
Меньше чем через минуту священник вернулся с книгой и протянул ее мне. «Моройские святые».
– Почитай о ней здесь. При следующей встрече хотелось бы послушать, что ты усвоила.
Я с хмурым видом направилась к выходу. Замечательно. Теперь еще священник будет давать мне домашние задания. Сразу за дверью Лисса разговаривала с Аароном. Она улыбалась и, судя по ее чувствам, испытывала радость, хотя и не влюбленность.
– Шутишь! – воскликнула она.
– Нет.
Она повернулась ко мне.
– Роза, ты в жизни этому не поверишь. Помнишь Эбби Бадику? И Ксандера? Их страж хочет уйти со службы и жениться на другом страже. Женщине, конечно.
Теперь это стало самой захватывающей новостью. Скандал, скандал.
– Серьезно? Они, типа, сбегут вместе?
Она кивнула.
– Они купили дом. Планируют работать с людьми, надо полагать.
Я взглянула на Аарона, который внезапно оробел передо мной.
– И как Эбби и Ксандер к этому относятся?
– Нормально. Растеряны. Считают, что это глупо. – Потом до него внезапно дошло, с кем он говорит. – Ох, я не хотел…
– Оставь. – Я натянуто улыбнулась. – Это действительно глупо.
Ничего себе! Я была потрясена. Мятежная часть мой души с восторгом воспринимала любой рассказ о людях, которые «борются с системой». Вот только в этом случае они боролись с моей системой, той, верить в которую меня учили всю жизнь.
Между дампирами и мороями заключено странное соглашение. Дампиры первоначально появлялись на свет от браков мороев и людей. К несчастью, дампиры не могут рожать детей, вступая в связь друг с другом – или с людьми. Вот такой генетический фокус. С мулами, я слышала, дело обстоит точно так же, хотя меня не слишком радует подобное сравнение. Вот дампиры и морои могут иметь детей, и, благодаря еще одному генетическому фокусу, их дети становятся образцовыми дампирами, имея половину вампирских, половину человеческих генов.
Поскольку морои единственные, с кем дампиры могут воспроизводить себя, мы должны оставаться рядом и смешиваться с ними. Равным образом для нас чрезвычайно важно, чтобы морои попросту выживали. Без них исчезнем и мы. Учитывая, как стригои охотятся на мороев, выживание последних стало нашей главной заботой.
Вот каким образом развилась система стражей. Дампиры не владеют магией, но из нашей среды вышло немало выдающихся воинов. Вампирские гены дали нам обостренные чувства и рефлексы; человеческие – силу и выносливость. К тому же мы не нуждаемся в подпитке кровью и не боимся солнечного света. Конечно, мы не так могущественны, как стригои, но много тренируемся и вырабатываем навыки, позволяющие обеспечивать безопасность мороев. Большинство дампиров готовы пожертвовать жизнью ради того, чтобы наш род не угас.
Конец ознакомительного фрагмента.
