Подошел к матери, поцеловал, тихо выскользнул из комнаты и, озираясь, чтоб не налететь на Лидию Михайловну и не задеть рухлядь на стенах, выбрался на площадку к лифту, неслышно притворил дверь в табличках, утонувшую в косяке, утыканном разноцветными кнопками звонков.
Холин довез Пашку до дому и с улицы позвонил в итальянский "Банко ди Бари" сеньору Мадзони. Мадзони проурчал в трубку:
- Иф ю вонт... [Если вы хотите]
Холин расценил эти слова, как приглашение заехать.
Мадзони принял Холина в офисе, обставленном неструганной мебелью, многочисленными креслами с никелированными частями и огромным низким столом для совещаний, с поверхностью, напоминающей полированный агат.
- Бон джорно! - Мадзони пошел навстречу, раскинув руки, сели, Мадзони вынул минеральную, зная, что Холин за рулем, раскрыл коробку киви в шоколаде, сказал на достаточно приличном русском:
- Слушаю.
Холин выпил воды, погладил никелированный подлокотник, собрался с духом:
- Из Москвы приехал один человек... - издалека начал Холин.
- Я знаю, - улыбаясь, прервал Мадзони и принялся сыпать извинениями.
- Отделению моего банка... здесь в Цюрихе предстоит проверка... похоже... - вздохнул, - глубокая проверка.
Мадзони сцепил пальцы, оперся о колено, поворачиваясь в такт словам Холина.
- Нам понадобятся деньги... перекрутиться на время проверки... как только человек из Москвы уедет, мы тут же переведем эти деньги обратно.
- Это сотни тысяч? - уточнил Мадзони.
- Нет.
- Миллионы?
- Нет! - Холин выдохнул. - Сотни миллионов.
- Франков? - надежда в голосе Мадзони угасла.
- Долларов! - выпалил Холин и замолчал, он сказал все, что хотел, остальное всецело зависело от похожего на античного бога с загорелым лицом и синими глазами мужчины в великолепно скроенном костюме.
- Конкретно, сколько? - Мадзони дотронулся до шелкового платка в наружном кармашке.
- Триста! - Холин просил с запасом, хватило бы и двухсот, но... с напряжением.
Мадзони не вчера занялся банковской деятельностью:
- Это с запасом?
- Небольшим, - подтвердил Холин.
- Срок? - Мадзони не сводил глаз с начищенных носков черных ботинок.
- Неделя, не более.
- Я подумаю. - Итальянский банкир встал, поднял жалюзи на широченном окне: вдали смутно виднелись горы, вьющиеся по склонам трассы в огнях, гладь озера, мрачно поблескивающая в темноте.
- Оговоренную сумму необходимо перевести на мои счета не позже чем через сутки.
- Это трудно. - Глаза Мадзони превратились в два синих кусочка льда. - Слишком велика цифра, я не принимаю единолично таких решений, мне нужно посоветоваться с правлением и весомыми вкладчиками.
Холин знал, что Мадзони лжет, просто набивает цену. Он смолчал - в его положении не выбирают.
Мадзони перелистал небольшую книжечку в кожаном переплете, сделал несколько пометок. Отложил поминальник, пробормотал:
- Brigandi [бандиты, разбойники (ит.)], - залпом осушил стакан воды.
- Кто? - уточнил Холин, впрочем хорошо понимая о ком идет речь и лишь стараясь поддерживать беседу.
- Ваши... наверху... - любезно пояснил Мадзони, в его глазах сверкнули голубые искры. Холин не мог себе ответить: это гнев или издевка, предпочел не вдаваться в подробности.
- Что потребуется взамен? - тихо и даже пригнувшись к столу, спросил Холин.
- Ничего. - Мадзони подумал и добавил. - Я или помогу... или нет... если не смогу, - развел руками в жесте покаяния.
Итальянский банкир проводил Холина до дверей офиса, замер, глядя в спину спускающемуся по лестнице русскому. Холин слышал - или показалось? как, стоя в проеме дверей, Мадзони бормотал:
- Brigandi!.. Proprio [настоящие (ит.)] brigandi!..
Стрелки часов показывали без трех минут восемь. Из отеля вышел Чугунов, снял очки, протер замшевым лоскутом. Водрузил очки на переносицу: в поле зрения попала очаровательная мулатка с золотистым псом - скорее всего, голден ретривер - на поводке с щадящим ошейником.
Без одной минуты восемь подъехал Холин, раскрыл, склонившись в бок, правую переднюю дверцу сияющей "BMW". Чугунов сел, поправляя полы длинного плаща, кивнул:
- Добрый день.
- Добрый день.
Холин плавно тронул с места, решив заранее не ввязываться в разговоры, надеясь, что утренние улицы центра Цюриха - бесспорно притягательные для глаза - интересуют гостя.
Против ожиданий Чугунов снова занялся очками, выказав полнейшее равнодушие к улицам, домам, витринам и их содержимому. Ревизор дышал на стекла и протирал, протирал и дышал, серьезность этого пустячного занятия казалось столь подлинной, что Холин не сдержал улыбки: так и стекла до дыр протрутся.
Чугунов упрятал замшевый лоскут в карман, очки в футляр, неожиданно заметил, похлопывая по карману с лоскутом:
- Знаете сколько лет этому клочку замши?
- Представления не имею, - искренне признался Холин.
- С институтской скамьи пользую, - не стал томить Чугунов и Холину показалось, что ревизор намекал: ...сам думай, что я за человек, если замшевая тряпица служит мне сто лет.
Поигрывая концом шарфа, Чугунов кажется решил "показать зубы":
- У вас большая недостача?..
Холин непроизвольно нажал на тормоз, машина дернулась, Чугунова резко потащило вперед - удержал ремень.
- Полегче, - миролюбиво предложил ревизор.
- Показалось, что переключился светофор, - соврал Холин, сосредоточенно соображая, что ответить: если Мадзони подведет, то лучше не лгать, если поможет, то трепаться "на голубом глазу".
Казалось, Чугунов забыл о своем вопросе, он ворочался в кресле, менял натяжение ремня, поправлял подголовник и в конце бесплодных поисков абсолютного комфорта еще раз протер очки, как видно, в утешение.
Чугунов снова ожил:
- Расскажите о вашем заместителе...
- Что именно? - уточнил Холин.
- Вы понимаете что, - упирался Чугунов.
Холин не слишком лучезарно рассмеялся:
- Поверьте... не понимаю... обычный мужик... не сизиф, но аккуратен в работе... не теряет бумаг... - подумал, добавил, - и головы не теряет, даже если примет на грудь...
- Вы совершенно разные, - прервал Чугунов.
Холин смолчал, не ухватывая, куда клонит ревизор и более всего опасаясь повторного вопроса о недостаче.
В это же время Цулко, заспанный, с отечной мордой, колдовал над бумагами в офисе советского банка. Пашка перебирал папки вырывал одиночные листы, рвал и отправлял в корзину, отдельно просматривал сшитые телексы и неугодные бумажки пачками летели в машину, размельчающую ненужные документы.
В комнату заглянула промытая до прозрачности девушка, спросила с акцентом:
- Я вам не нужна?
Пашка резко обернулся, пытаясь мощной спиной прикрыть ворох на столе:
- Нет... нет... нет!.. - с раздражением выкрикнул Цулко, и мордашка с изумленными глазами скрылась.
Часы показывали восемь, судя по пустой кофейной чашке и пепельнице, полной окурков, Пашка засел в офисе давно - может, бодрствовал всю ночь...
Бумаг не убавлялось, и Пашка надеялся, что Холин не подведет с вариантом прикрытия...
Чугунов снова возился с пристяжным ремнем. Машина несколько раз дернулась, мотор зачихал. Холин недоуменно взирал на приборную доску, рука водителя скользнула под панель... мотор по-прежнему чихал.
- Не понимаю... - с досадой выдохнул банкир и припарковал машину к бордюру, как раз вблизи знака, запрещающего не только стоянку, но даже остановку.
К машине направился полицейский. Холин выбрался из кабины. Изобразил недоумение, ткнул в капот с вопросом в глазах. Регулировщик улыбнулся, показал жезлом на столбик с трубкой аварийного вызова, Холин что-то объяснил полицейскому, тот пожал плечами, еще взмах - на сей раз жезл уперся в обычный уличный таксофон, Холин благодарно кивнул.
Чугунов наблюдал за суетой сквозь лобовое стекло и без единого помутнения очки.
Холин подошел к телефону, опустил монету:
- Сеньора Мадзони... нет?.. - и нажал на рычаг. Снова опустил монету и набрал номер:
- Сеньор Мадзони... извините... не надеялся, что вы в такую рань на работе... Относительно вчерашней просьбы?.. - не скрывая напряжения, переспросил. - Только в течение дня... грациа... Буду звонить...
Русский вернулся в машину. Чугунов рассматривал проспекты, свернул один в трубочку, постучал по колену:
- Наш Евробанк в Париже... клоака!
Холин попытался возразить:
- Ну отчего же?
- Я проверял его в прошлом году... послали по недосмотру.
- И что же? - Холин нервно барабанил пальцами по рулю, будто прикидывая, что же делать с машиной и слушая вполуха.
- Да, ничего... - Чугунов отстегнул ремень... - Уголовщина! Но... не подкопаешься, там заправляет Пономарев... то ли сын, то ли зять партийного академика... Бэ Пономарева - отца родного братских партий... кандидат в члены пэбэ... там забетонировано наглухо, танком не прошибешь...
- Зачем вы мне это рассказываете? - нервы подводили банкира.
- Зачем? - Чугунов постукивал свернутым в трубочку проспектом по костлявому колену. - Вы - Холин. Так? Не Пономарев?.. Согласны. Вот и вся разница.
