- Бесшумно... - хохотнул Сановник, - и есть возможность дотронуться до приятного партнера. Не хотите суси? - Придвинул блюдо. Женщина ловко управлялась с палочками.
- Вы здесь бывали? - между прочим, едва разжав зубы, уточнил Сановник.
- Не раз. - Женщина разрезала кусок сырой рыбы и отправила в рот.
Сановник на миг погрустнел, тут же снял с жаровни подрумянившийся кусок мяса, положил женщине:
- У вас кончился соус. - И подтолкнул треугольную бутылочку с соевой жидкостью. Еще раз выпили, чокнувшись по-партийному.
- Вас не назовешь болтушкой...
Женщина взяла деревянную палочку с нанизанными крошечными кусочками куриного шашлыка:
- Слушать интереснее...
- И полезнее, - добавил Сановник. - Кстати, Марь Пална, вы давно знаете человека, познакомившего нас... вы сами признались, что давно... давно, значит хорошо... не могли бы вы нам рассказывать приватно о важном на ваш взгляд в жизни, в поведении, в привычках этого человека, только не отказывайтесь сразу...
- Я и не думала отказываться. - Марь Пална обворожительно улыбнулась. - Я догадываюсь... иногда так важно дать понять человеку, что его секреты чуточку и ваши...
- Вот именно! - рассмеялся Сановник, - очень точно... чужие секреты чуточку и ваши.
Немцы шумно покинули ресторан.
Японка бесплотно возникла перед единственными гостями, осведомилась, не надо ли чего... Она бесшумно исчезала и являлась, умудряясь совершенно незаметно уносить пустые блюда, приносить новые и менять посуду.
- Значит, договорились?
- Значит, договорились, - в тон ответила Марь Пална.
- Вы на удивление располагающая, приятная женщина. - Сановник сжал тонкое запястье своей дамы.
- Мне тоже с вами легко и... не скучно. - Женщина улыбнулась.
Сановник заглянул ей в глаза:
- Единственно, что меня мучает, искренни ли вы со мной?
- С умными людьми я всегда искренна... умным врать глупо.
- Значит я умный, по-вашему? - не без ноток фанфаронства вопросил хозяин стола.
Господи, подумала Марь Пална, до чего все кобели одинаковы, и провести их проще простого, играя лишь на одном тщеславии, но вслух подтвердила:
- Вы умный человек... это очевидно...
Сановник нагнулся, поцеловал руку женщине, на макушке склоненной головы Марь Пална разглядела плешь и прыснула.
- Вы о чем? - встрепенулся Сановник.
- Так... вспомнила смешное... когда-то казалось смешным, а теперь, если подумать, вовсе не смешно...
Расплатился Сановник кредитной карточкой. Японка долго кланялась уходящей паре. Пить кофе в баре Сановник отказался, а когда вышли на улицу и сели в машину, неожиданно признался:
- А вот у вас, если можно, я бы покофейничал.
- Разумеется можно, - ответила Марь Пална, ей показалось, что возникла неловкость и, чтобы уничтожить и намек на непонимание, добавила. - Я сама хотела вам предложить.
Черная "чайка" понеслась к "дворянскому району" в центре, где обреталась все понимающая Марь Пална.
Черкащенко прибыл на работу после полудня, как и обещал, прошел мимо секретарши, у дверей обернулся, вгляделся в красивое, беспутное лицо с явными следами ночного загула.
- Зайди, - обронил не зло и слишком отрывисто.
Секретарша вошла через несколько минут, дав шефу расположиться.
Предправления включил кондиционер, закурил "беломорину" и вместе с дымком выпустил изо рта протяжное - да-а!
Марь Пална знала все способы начальника нагонять страх и знала о его трюках такое, чего он и сам не знал. Женщина подошла к боевому подоконнику, полуприсела, отодвинула горшочек с кактусом, погладила мясистые листья бесплодного, но вполне зеленого лимона.
- Да-а! - запустил еще один пробный шар предправления, но подготовка Марь Палны к любым канцелярским баталиям оказалась выше всяческих похвал.
- Ты что? - не выдержал Мастодонт.
Марь Пална горько улыбнулась - переиграла, всегда приятно:
- Лимон жалко!
- Что? - не понял Мастодонт и уронил столбик пепла на полировку.
- Пустоцвет, - пояснила женщина, - вот и жалко.
- Маш! - хрипанул предправления. - Что ж я, по-твоему, совсем идиот? Старый идиот?!
- Я этого не говорила. - Марь Пална сложила руки поверх возмутительно короткой юбки, как школьница-отличница поверх белого передника.
- Спасибо, - поддел начальник.
- Пожалуйста.
Кротость Марь Палны в этот миг могла соперничать с ее привлекательностью.
- Ладно! Устроила... оперетту! - предправления впал в гнев, и жертва видела, что не наигранный. - Что ж я узнаю, Маш! Ты "двоишь"! Мне стучишь? На меня стучишь?
- Врут, - спокойно ответила Марь Пална и огладила подоконник любовно, как истинного гаранта ее благополучия.
- Что-о-о!.. - задохнулся Мастодонт.
- Врут, - с неподражаемой убежденностью повторила секретарша и забралась на подоконник поглубже, чуть раскинув ноги, не вызывающе, но... недвусмысленно.
- Агент-двойник в моем предбаннике! - сокрушался предправления. Доверенное лицо... помощник... исповедник... - Мастодонт покачал головой, попросил скорбно и достойно. - Объясни... как это?
Марь Пална разыгрывала обиду не хуже, чем невиновность и другие, часто необходимые для укрощения строптивых, человеческие чувства. Поджала губы, увлажнила глаза, создав ощущение этакого предслезья, прикинула не случится ли перебор в праведном гневе и начала, балансируя на тонкой грани, отделявшей стремительную атаку от столь же энергичного отступления:
- Двойник! Скажете тоже... А предположим... двойник! Но этого никак нельзя знать наверняка, только догадки. - Насупилась. - А догадка - родная дочь оговора!
- Я тебя вышибу к чертям и все догадки, и возьму другую. - Мастодонт, едва не присовокупил, что умение елозить по кабинетному подоконнику, по его наблюдениям, вряд ли редкостное, но... подумав, воздержался - рвать не время, слишком многое связывало его с секретаршей, если б только подоконник...
- Другая... - Марь Пална не торопилась, давно усвоила: медленно, с паузами роняемые слова, оставляют у собеседника необъяснимое ощущение значительности говорящего, рождают подозрения в скрытой силе, хотя женщина множество раз убеждалась, что на деле такие прикидки частенько не срабатывают. - Другая... а разве о другой можно знать наверняка? И о третьей... и о четвертой?.. У нас вербуют влет, только прознали, что имярек метят на путное место, еще анкету не подвез, а его уже - бац! Не согласитесь ли поспособствовать?.. "Добровольный" вы наш помощничек?! Присных менять - пустые хлопоты, я-то хоть человек проверенный... от мне, если что просочится, только хорошее, только вам на пользу! Если я им кое-что о вас не поведаю, то и вам от них ничего не перепадет. Не "подвоишь" - не прознаешь. Разве я вас хоть раз подставила?
- Нет, - честно и мужественно признал Мастодонт.
- А те, кто меня заложили... насчет "России" и прочего, может, как раз ваши недруги?.. И желают вашими руками выбросить на улицу вашего доброхота.
Мастодонт насупился, поставил на попа пачку "Беломора":
- Логично.
- Между прочим, я не "двойник", - примирительно сообщила Марь Пална, - а "тройник", может и "четверник"... я уж запуталась... не подбросишь доверительно сведений-дровишек, разве разожжешь костерок доверия и приязни. Одно знайте - я ваш друг... если не больше... - глаза Марь Палны подернула пелена любовного безумия или чего-то чрезвычайно похожего, - у меня свои представления о порядочности...
- О порядочности?.. - не верил собственным ушам Мастодонт, настроение улучшилось, как раз предправления был в состоянии оценить величественность, тончайшую продуманность разыгранного на его глазах спектакля, и еще раз убедился: с одной стороны верить нельзя никому, с другой - секретарша не лжет - играть против шефа для Марь Палны все равно, что против себя, а Мастодонт не встречал в жизни проходимцев, сознательно загоняющих самих себя в угол.
- Мы не слишком разболтались? - Марь Пална обвела стены, быть может, а скорее наверняка приютившие микрофоны-"клопы".
- Не слишком, - успокоил Мастодонт. - Холин прислал чудную штуку генератор стираний, пусть нас хоть сто магнитофонов пишут, кроме бу-бу-бу ничего не запишется.
- Здорово! - Марь Пална погладила мясистые листы лимона-пустоцвета, будто желая поделиться с растением радостью обретения генератора стираний.
- С агентурной жизнью ясно. - Мастодонт вытряхнул из пачки папиросу, размял табак в мундштуке, ковшиком ладони сбросил крошки на пол. - С кем куролесила, душа моя?.. - Без злобы поинтересовался предправления, по давней договоренности, ни ревности, ни покушениям на личную свободу другого в их отношениях места не находилось.
Откровенность Марь Палны в этот день сверкала пенной, брызжущей, тугой струей, как при открытии теплого шампанского:
- Сегодня ночью "троила", - призналась Марь Пална и присовокупила, не дожидаясь уточнений, - между прочим, ваш куратор!
- Господи! - утратив игривость, выдохнул Мастодонт и по лицу его скользнула тень досады и растерянности. Неловко прикурил, закашлялся, стал суетливо выгребать из ящиков бумаги, пытаясь хотя бы приблизительно вспомнить, что они означают и зачем написаны.
