— Какую? — Варриэн повернулся.
— Что в Нифелеме скоро будет королева.
Гурий застыл. Сам он об этом не подумал.
— Мы с Валентиной поддержим тебя, хотя и надеялись раньше, что ты выберешь одну из нашей семьи. Но каким бы ни был твой выбор — он твой, и мы примем его.
— Ещё слишком рано говорить об этом, — ответил Гурий. — Но спасибо тебе и твоей сестре.
Варриэн двинулся обратно. «Королева Нифелема... — думал он с ухмылкой. — Это как раз то, что нужно, чтобы выманить заговорщиков». Михаил подал ему прекрасную идею относительно того, как раскачать власть имущих в своём городе, заставив показать своё истинное лицо. Четыре семьи: Валени, Татиари, Михалионы и Николари, — все они так привыкли к своему положению, что могут пойти на все ради укрепления и расширения своего влияния, даже на свержение правителя. Того, кто их создал. Того, кому они клялись служить. Аристократы города все чаще вмешивались в его правление. Все больше решений Гурия было им не по душе, ведь Варриэн поддерживал бедных и защищал слабых, принимая соответствующие законы, чем гневил тех, кто был богат и хотел богатеть ещё. Они не станут убивать его, а вот сковать могут попробовать. Правда, для этого им понадобится поддержка кого-то из Гурий. Братья на это не пойдут. Если его вампиры обратятся к ним за помощью в чем-то подобном, то, возможно, будут казнены на месте. Это если никто из братьев не захочет получить Нифелем как трофей. Но Варриэн больше думал о своих сёстрах, с которыми у него в последнее время были натянутые отношения. Он не мог дать им того, что они хотели. Также было и с его знатью. Он не мог взять и возвысить одних над другими, для Варриэна все четыре семейства были равны. Женившись на представительнице одного из этих родов, он нарушил бы это равновесие.
Да и сам факт того, что они начали требовать от него выбрать себе королеву, сильно раздражал. Слишком часто они вели себя как избалованные дети. Но как существо высшего порядка Варриэн возвышался над ними, ведь он их родитель, а родители не убивают своих детей за то, что те требуют большего. Другое дело предатели. Ведь кто-то же настраивал подданных против него. Кто-то плёл интриги. Если начать выяснять это в открытую, можно сгоряча покарать невиновных, чего Варриэн не хотел. Не хотел он и войны. За долгое время скитаний он увидел достаточно побоищ, чтобы понимать, это лишь мясорубка, переминающая всех подряд без разбора. Война поставила бы под угрозу все то, чего он достиг. Для урегулирования конфликта Варриэну и нужны были Странники. Союз с ними дал бы ту самую поддержку, в которой он сейчас нуждался. Он мог бы попросить у них помощи, случись что. Однако пошел бы на это только в самом крайнем случае. Варриэн понимал, что так поступают лишь плохие правители, не способные договориться со своим собственным народом, но другого выхода не видел. Понимал он так же и то, что был слишком мягок со своими последователями, и теперь, обнаглев, они полезли ему на голову, будучи искренне убеждены, что имеют право диктовать ему условия. Но все шло не по плану из-за Евы. Из-за Ловца, которая расшатывала лодку, выбивала землю у него из-под ног... можно было найти ещё множество метафор, описывающих его чувства.
Переодевшись, Варриэн в обществе Евы и Холлор направился в вагон, где их ждал ужин. Все уже собрались. Тут были по два представителя от каждой семьи и их прислуга. Варриэн и Ева сели во главе стола. Холлор молча стояла за их спинами, готовая выполнить любой приказ. Беседы сидящих за столом сводились к обсуждению трудностей пути. Говорили о том, что движущийся поезд кого-то убаюкивает, а у кого-то вызывает тошноту. О том, что скоро они пересекут порог и въедут в край вечной зимы. Там, где живёт Нетария, всегда зима. Вахчи не боятся холода, но они переживали за своих слуг, некоторые из которых были люди. Вампиры более низких уровней попросту могли застыть при таких температурах. Это относилось и к Холлор. Но хозяева надеялись на их выдержку и обсуждали за столом, почему каждый из них взял именно этого слугу. Варриэн молчал, замечая, что Ева опять не ест. Она стеснялась своего открытого наряда, и в этом Варриэн видел иронию. Он и сам чувствовал себя обнажённым рядом с ней. Может быть, именно поэтому и заставлял её так одеваться. Все же любование открытыми участками её тела приносило ему ни с чем не сравнимое удовольствие. В понимании Варриэна, Ева была не просто красива внешне. Она гордо держала осанку, обладала манерами, достойными любого из аристократов в его окружении. И, наблюдая за ней, он ловил себя на мысли, что рядом с ним редкое сокровище, настоящий самородок. И она в его руках. Почти в его власти. Из сладких мыслей о ещё не состоявшейся любовнице Варриэна вырвали вопросом:
— Господин, какова на самом деле цель этой поездки? — спросил Виктор Михалион, и все замолчали, обратив все своё внимание на Гурия.
— Разве я неясно сказал, что это дипломатическая миссия с целью завершить холодный конфликт?
— Ты взял нас всех с собой просто, чтобы помириться с сестрой? — спросила Кристина. — Это единственная причина?
— Ещё, как вы знаете, — добавил Варриэн, — мне нужна булава Серебряного Короля.
— Зачем она тебе? И почему именно сейчас? — Наталья не сводила с него глаз.
— Чтобы бить тех, кто задаёт много вопросов.
Эта шутка разрядила обстановку. Послышались смешки.
— Это свадебный подарок, — уточнил Гурий.
За столом воцарилась гробовая тишина. Все, включая Еву, смотрели на Варриэна. Ева занервничала. Она не понимала, что тот задумал, ведь артефакт, согласно договора, должен был достаться именно ей. Она обязана доставить его Странникам.
— Что? — Варриэн улыбнулся. — Разве не вы все настаивали на том, что мне нужно жениться? Что в Нифелеме должна быть королева? Не ваши слова?
Варриэн пристально осматривал каждого по отдельности, переводя взгляд с одного на другого. Ева разгадала задумку вампира, хоть и до конца, но решила довериться.
— И кто же твоя избранница? — задала вопрос Кристина, когда Варриэн посмотрел на неё.
— Разве не очевидно? — Варриэн склонил голову в сторону Евы.
Ей понадобились все силы, чтобы скрыть смущение. Она была не просто удивлена. Ева практически оторопела в душе. Такого поворота событий она не ожидала.
— Ты женишься на ней? — почти прошипела Кристина, пытаясь скрыть злобу. У неё плохо получалось. — Ты обратишь её и коронуешь?
— Да, — ответил правитель Нифелема.
Это слово повисло в воздухе. Никто не решался задать вопрос, высказать своё негодование. Все страшились навлечь на себя гнев бога. Кроме Валентины и Михаила. Эти двое сидели спокойно, принимая решение господина. Наталья широко открыла глаза, обводя взглядом присутствующих, оценивая реакцию каждого. Лицо Кристины менялось. Она переходила из состояния злобы в холодную агрессию. Наконец, собравшись с духом, она хладнокровно заговорила, нарушая уже ставшую гнетущей тишину:
— Господин. Ты всегда радовал нас своими любовными играми... — Она не скрывала усмешки. — Но Еву почему-то прячешь от нас так долго... А нам всем так хотелось бы увидеть, насколько она хороша... Может быть, ты порадуешь нас сейчас?
— Она твоя будущая королева. — Лицо Варриэна стало жестким.
— Пока что она только твоя наложница, — поддержала подругу Наталья.
— Раз уж ты женишься, — сказал Виктор, прежде чем Варриэн успел ответить, — мы больше никогда не увидим подобного. Порадуй нас. В последний раз.
Варриэн осмотрелся. Все слуги стояли с каменными лицами, как им и полагалось. Его подданные смотрели с ожиданием и надеждой. А ведь он никогда не отказывал им в подобном. Он никогда не был сдержан с наложницами и любую из них мог поиметь прямо при них. Его последователи наблюдали это так часто и так долго, что это вошло в привычку.
Они едва ли не обиженно смотрели на своего правителя, подозревая, что он откажется. Гурий взглянул на Ловца, ничего от неё не ожидая. Он не мог её об этом просить. Никакие договорённости, никакие цели не могли заставить Варриэна потребовать от Евы то, о чем просили его подданные. Это было для неё унижением похлеще того, что она уже пережила. Но девушка была спокойна. Ни одна мышца не дрогнула на её лице, когда она, пристально смотря в глаза Варриэну, скользнула под стол. Когда он понял, что та собиралась сделать, его охватило такое желание, которого он не испытывал уже давно.
