— Уединиться? А это мысль.
Понимая, что мой эксперимент над Артёмом сам собой закруглился, направляюсь в сторону машины, на капоте которой развернулся импровизированный пикник.
— Гордеева! — слышу за спиной.
— Чего тебе?
— Я придумал, с кем хочу уединиться.
— Молодец.
«Возьми с полки пирожок» — вслух не говорю.
— И ты даже не спросишь с кем?
— С Кариной? — произношу первое имя, которое приходит на ум, одновременно рыская в спортивной сумке термос.
— Почему с ней?
— У неё самая короткая юбка из присутствующих здесь девушек. Даже я ненароком успела заценить её стринги. Как теперь это развидеть, кто б подсказал, — наливаю горячий чай в кружку. Эта пустая болтовня меня утомила, надо бы взбодриться.
— Ты не угадала. Это не она.
— Маша? — выдаю ещё один вариант, который, как я считаю, лежит на поверхности. — Она больше всех тебе позировала, чтобы грудь и еле сдерживающий её кружевной лифчик, попали в кадр. Ты же оценил Машины старания?
— Оценил, конечно, но опять мимо, — вот уже Артём стоит около меня.
— Динка что ли? А то смотрю, вы с ней нехило зафрендиться успели. Только, чур, её не обижать. За неё и всечь могу.
— Нет, это тоже не она.
— Оу, — салютую ему кружкой с дымящимся чаем, — может ты решил в свои, только что исполнившиеся двадцать два попробовать для себя что-нибудь необычное. Но боюсь тебя разочаровать, наши мальчики вроде как все по девочкам. И на твою симпатичную моську не поведутся. Даже пьяненькие.
— Во-первых, спасибо за симпатичную моську. Я польщён. Во-вторых, я тоже как бы по девочкам. И когда пьяненький. И когда непьяненький. В-третьих, официально двадцать два мне исполнится только, — смотрит в телефон, — через час. И вот с кем бы я хотел уединиться и кого хотел бы пригласить разделить со мной это столь скромное событие… Так это тебя.
— Меня? Что-то ты зачастил со мной уединяться. Это раз. Я тебе физическое удовольствие не окажу, тут уж извините, как-то не входило в мои планы. Это два. Возбуждающей красотой я тоже не блещу. Нет на мне ни стрингов, ни кружевного лифчика. У меня вообще всё скрыто, и любоваться нечем. Это три.
— А я не тобой собираюсь любоваться, а рекой. Внимание, помнишь, мы говорили про внимание? Просто погуляем по мосту. Дождёмся наступления моего дня рождения и свалим. Верну тебя друзьям, а сам уеду домой, чтоб больше не мозолить глаза и не портить своим присутствием твой личный праздник.
— А вдруг, ты меня с этого моста скинешь?
— Ну началось… В случае чего, Дина будет знать, с кем ты уехала, и по какому адресу меня надо искать, пока твоё тело колышется на волнах. Но эта информация никому не пригодится, так как скидывать тебя с моста я не собираюсь. Я лучше на тебя живую посмотрю.
— Зачем?
— Вот ты говоришь, что у тебя всё скрыто. И что на тебе нет ни стрингов, ни кружевного лифчика. И после таких заявлений в мой мозг поступают нервные импульсы, заставляющие его задаваться вопросом: «А, может, ты под слоями свой одежды совсем без белья?».
— Может, но ты этого никогда не узнаешь.
— Вот в этом весь сок девушек с таким стилем одежды. Загадка, будоражащая воображение.
— Стелишь ты, конечно, Сокович… Ой, можно я всё-таки тебя по имени буду называть? С твоей фамилией пока никак не удаётся наладить положительную коммуникацию.
Смотрю на Артёма, он там что-то уже в телефоне строчит:
— Вот, у мамы Дины мы тебя отпросили. Она дала добро. Час у нас с тобой есть. Тем более, там никто не скучает, самые смелые и отважные уже в речку сигают. А мы, как трезвенники-язвенники, явно не оценим их эйфории.
— Пошли уже на твой мост, — нехотя соглашаюсь, мысленно настраиваясь на волну «Похер FM».
Подходим к машине. Меня галантно приглашают на переднее пассажирское. Усаживаюсь. Удобненько. Но есть одно «но».
— Дико извиняюсь, либо тебе пора менять освежитель в машине, либо у тебя такой своеобразный вкус на парфюм, либо… здесь сидела женщина лет за сорок.
Чувствуется, что аромат дорогой, но уж очень едкий.
— А ты проницательная. Только она не сидела, а лежала. Люблю, знаешь, женщин постарше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я зачем-то в красках начинаю всё это представлять. Артём улавливает мою эмоцию:
— А что? Они опытные. Щедрые на подарки.
— То-то и вижу, каким местом ты на свою машину заработал. Уж явно не фотографией. Фу, бяка, выпускай меня из своей грязной тачки, — дёргаю за ручку. Не получается. Когда уже успел заблокировать двери?
— Лиль, я пошутил. Я всего-навсего отвозил маму Тимура к подругам. На их женские посиделки в тесном элитном кругу. Это её духами провонял весь салон. И с Элей, так зовут маму Тимура, у меня ничего не было.
— И зачем ты передо мной оправдываешься?
— Просто хочу, чтобы ты не думала, что я самый плохой мальчик на всём белом свете. С отсутствием каких-либо моральных принципов.
— То есть отношения или разовая интрижка с дамой гораздо старше — это не про тебя?
— Да, не про меня. Но, ты знаешь, жизнь очень интересная штука. И если говорить о личном, то здесь я стараюсь не загадывать и не планировать. Ведь отношения начинают вырисовываться почему-то именно тогда, когда ты гордо заявляешь, что они тебе не нужны, — Артём в этот момент заводит тачку, чуть сдаёт назад и одной рукой плавно выруливает на песчаную дорогу.
До площадки перед мостом, где паркуем машину, едем в полной тишине.
— Знаешь, что меня сейчас раздражает? — выхожу из салона. Замечаю захватывающую дух картину: огни вечернего города с одной стороны, и солнце, светящее над рекой и уходящее в пылающий закат, с другой.
— Что же? — Артём подходит сзади.
— Я. Я раздражаю сама себя.
— Почему?
Оборачиваюсь.
— Я ж тебе не доверяю до конца. А прусь с тобой на этот чёртов мост.
— Ты думаешь, я что-то тебе сделаю?
— Да откуда ж мне знать? Чесать по ушам вы умеете, будь здоров.
А потом: «Расслабься, тебе понравится»
— Кто это «вы»?
— Парни.
— Зачем же всех под одну гребёнку? Вот скажи, что ты думаешь непосредственно обо мне?
— Ты тоже меня раздражаешь.
— Чем? — лицо серьёзное, но глаза улыбаются.
— То, что я скажу, скорее всего, не будет для тебя неожиданностью, тем не менее… Ты в хорошей физической форме. Да и в целом привлекательный. Самоуверенный. В меру. Весь такой завидный жених с квартирой и машиной.
— Да, Америку ты мне не открыла.
— Только таких как ты, в плане отношений, возводят на пьедестал, наделяют какими-то сверхкачествами, а потом разочаровываются. Вот поэтому я тебе и не доверяю.
— Это твоё мнение. И ты имеешь на него полное право. Вот только позволь как-то развеять твои сомнения. Не потому, что я хочу произвести впечатление. Просто мне слегка обидно, что у тебя такое представление сложилось обо мне.
— А тебе не всё равно на моё представление?
— Было бы всё равно, будь это правдой. Может, я не так прост, как кажется на первый взгляд? И за моей внешностью и физической формой скрывается что-то, что и у тебя за широченной одеждой.
— Тело?
Тут должна быть табличка: «Сарказм».
— Душа.
— Вот, пожалуйста. О чём я и говорила. Не может парень с такими данными, как у тебя, задвигать мне про душу без тайного умысла произвести впечатление и залезть в трусы.
— Хочешь доверия? Окей. Обещаю руки не распускать, чтобы не было соблазна залезть тебе в трусы.
— Этого мало.
— Сейчас что-нибудь придумаем.
Направляемся к мосту и ступаем на пешеходную зону. Эффектная подсветка стальной махины и опоры, уходящие ввысь, завораживают. Идём молча, ловя блеск фар проезжающих по встречке автомобилей.
— Придумал, — Артём останавливается. — Расскажи мне какой-нибудь свой секрет. И посмотришь, будет завтра о нём знать весь город или нет.
Подхожу к перилам. Облокачиваюсь. Смотрю с высоты на широкую реку. Охватывает такое чувство, словно паришь над водной гладью.
