— Меня иногда полезно эксплуатировать.
— Да? Я запомню, — выползаю из салона, чуть не ударившись головой. — Всё, Добби свободен. В твоих услугах я больше не нуждаюсь, — непроизвольно улыбаюсь.
— Держи, — Артём передает мне в руки снимок, улыбаясь в ответ.
Через несколько секунд его тачка теряется в темноте дворовой территории. Проводив её взглядом, обращаю внимание на свет в окне нужной мне квартиры. У кого-то вечер продолжится, а у кого-то закончится. Кто-то встретит компанию друзей, а кто-то встретит пустоту квартиры.
Снова смотрю в ту сторону, куда умчалась машина Артёма. И доказательством того, что всё, что между нами сегодня произошло, реальность, служит фото в моей руке. А ничё так получилось. Ракурс удачный. Цвета такие нежненькие. И подпись аккуратным мужским почерком снизу на белом поле: «С днем рождения!». Ой, как трогательно, Артём Сокович.
Подождите, ты же делал два кадра?! Тогда где второй?
Глава 11. «У каждого своё кино»
Артём.
Вечерний сеанс кино. Последний ряд. Французский поцелуй со вкусом карамельного попкорна и колы. Не буду лгать, это немного отвлекает меня от просмотра драматического действа на экране. Но не так сильно, как рука той же самой девушки на моей ширинке. Круговые поглаживания сменяются решительными попытками расстегнуть ловкими пальчиками молнию на джинсах.
Стоп, дорогая. Мы на это не договаривались.
Я, конечно, за спонтанность поступков обеими руками, ногами и другими частями тела. И твою сгенерированною в экстремальных условиях идею похулиганить, с вероятностью быть застуканными, просёк на раз-два. Ещё когда ты развернулась ко мне всем корпусом, при этом откинув назад разделяющий наши места подлокотник.
В большинстве случаев я стараюсь придерживаться правила: «Желание девушки для меня закон». И вроде бы в этот вечер, в данную минуту много факторов, располагающих заняться подобным делом в кинотеатре. К примеру, мы не сидим спереди у всех на виду. И показательно не подсвечиваемся при этом огромным экраном. Чтобы о наших возможных развлекушках впоследствии не узнал бы весь зал, и весь торговый центр. Наоборот, мы занимаем выигрышную позицию — на последнем ряду. Укрытые таинственной, интимной темнотой. Которая при сложении всех звёзд на небе, а главное, при взаимном настрое и согласии, хочешь — не хочешь, может пробудить в нас желание и влечение. И можно даже не включать «беззвучный режим», беспокоясь, что наши вероятные стоны и вздохи смогут нас как-то выдать. Они будут неплохо заглушаться басами звукового сопровождения.
Также мы пришли на сеанс спустя минут десять после начала. В зале уже было темно. Все были увлечены просмотром трейлеров перед основным фильмом. И вряд ли кто-то запомнил наши лица. В случае чего и уйти можно будет раньше финальных титров, сохранив анонимность. И если вдруг кто-то всё-таки станет невольным свидетелем того, чем ты планируешь тут заняться, воспоминание о нашем неподобающем поведении развеется с выходом из зала кинотеатра.
Но даже перспектива получить разрядку, хапнув при этом физиологического коктейльчика, замешанного на тестостероне и адреналине, не даёт мне право считать твою идею уместной.
И дело не в том, что я вижу тебя второй раз в жизни.
Меня смущает несколько моментов. Основной из них: дама через пару свободных кресел от меня очень напоминает мою соседку по лестничной площадке. И, с большой вероятностью, это она и есть. А я ведь только начал устанавливать коннект с заселившимися на мой этаж новыми жильцами. Не хотелось бы, чтобы эта милая женщина, которой я помогал поднимать в квартиру бесконечное количество горшков с фикусами, увидела меня в кинотеатре без штанов и с эрекцией.
Дальше. Твои руки в попкорне. И я считаю не особо сексуальным касаться меня там липкими, масляными пальцами.
Я сегодня во всем чёрном. Сложновато будет как-то скрыть последствия твоих шалостей.
И вообще мастурбация в кино — штука довольно неудобная, хоть местами и приятная.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да и получается, что за предполагаемое удовольствие я уже заплатил ценой в два vip-билета. Или ты думаешь, что так обязана расплатиться со мной за поход в кино? Только я — за безвозмездность порывов и поступков. То есть, если что-то делаю, я не жду от кого-то что-то взамен. Как там кое-кто говорил? «Я за эмоции и ощущения, которые нельзя купить за деньги».
Не вовремя ты, Гордеева, всплываешь в моей голове. Уж явно не сейчас, когда в моём рту язык другой девчонки.
Освобождаюсь из настойчивого, приторного плена попкорно-карамельных губ.
— Маш, — произношу, ощущая в ответку еле слышный вздох разочарования, — это не самая лучшая идея, — накрываю её руку своей, тем самым намекая, что нужно остановиться.
Маша, та самая «девушка в кружевном лифчике» с дня рождения Гордеевой, оглядывается по сторонам:
— Ты считаешь? — и после того как я киваю, отвечая утвердительно на её вопрос, убирает руку и ей же поправляет свою прическу: — Тогда, может, уйдем? Фильм какой-то скучный.
Скучный? Я бы не был так категоричен. Возможно, я не особо слежу за сюжетом, а больше смотрю на экран с профессиональной точки зрения. Кадры, локации фильма могут стать для меня источником вдохновения при подготовке к фотосъёмке. Их можно смело использовать как отдельный реф.
Я сейчас не праздно провожу время, а с пользой. И под пользой имею в виду не только твою компанию и попытки всяческого оказания мне внимания, но и культурную разгрузку своего мозга после тяжелых трудовых будней.
А вот зачем ты здесь, Маша?
Я стоя аплодирую твоей инициативе и настойчивости. Сама нашла где-то мой номер телефона (хотя, догадываюсь, где, точнее, у кого). Сама позвонила. Сама пригласила в кино. Сама меня поцеловала. Сама предлагаешь уйти, явно намекая поехать ко мне. Чтобы реализовать то, на чём я тебя остановил. «И рыбку съесть, и на детородный орган сесть». Если под последним скрывается, ясное дело, со мной переспать. То под «рыбкой»: получить хялявную фотосессию. Ты же не просто так первым делом задала мне вопрос: «А ты, правда, фотограф?».
Существует заблуждение: «Если ты фотограф, то ты просто не можешь не сфотографировать девушку, с которой переспал, и не можешь не переспать с девушкой, которую сфотографировал». Но ведь фотографирование — сложный процесс, в нём необходимо контролировать кучу моментов и держать в голове много разных параметров. И если хочешь ловить кайф от работы и от конечного результата, при этом получать за это неплохие бабки, то работу с личным мешать не стоит. А то ни фотографий нормальных не получится в итоге, ни отношений. И вот если кто-то любит снимать голые попы тюнингованных девушек, то я снимаю настоящих мужиков. Превращая съемку в общение друзей, у одного из которых случайно оказалась камера.
А то, что парни деревянные, зажатые и не умеют фотографироваться — это ещё один тупой стереотип. Который я разрушаю, находя к каждому из них свой подход, стараясь увидеть внутренний мир и рассказать о нём через пойманный кадр в объективе. Как доказательство высокой оценки моей работы: восторженные отзывы, комментарии и рекомендации.
Так что, прости, Маша, но в твоих далеко идущих планах мне придётся тебя обломать.
И, в первую очередь, со мной переспать. В этот вечер, перетекающий в ночь, я планирую окунуться в мир цветокоррекции и детальной обработки фотографий. Мне через три дня сдавать съёмку, а работы непочатый край. Деньги за свои труды получить очень хочется, так как тачка, квартира и предполагаемый в ней ремонт сами себя не оплатят.
Моей моделью тебе, к сожалению или к счастью, тоже не стать. Девчонок я уже лет сто не снимаю. Исключение составила разве что Гордеева. И то, не знаю, можно ли назвать два портретных кадра, снятых даже не на зеркалку, полноценной фотосессией? Вот Лиля меня не просила и не намекала. Тут больше я её упрашивал мне позировать. Хотелось сделать ей приятное. Как-никак день рождения, который по неожиданной случайности совпал с моим. И не нужно быть экстрасенсом, чтобы в застывшем моменте, по фото расшифровать её психологический портрет: закрытая на несколько слоёв одежды, на лице «не влезай, убью», а в глазах усталость и вселенская печаль. Я же говорил, что Гордеева — девочка-шарада, которую в какой-то степени хочется разгадать? Вот только не видел я её почти две недели.
