Бегемот, имея неважную бойцовскую стать, напрямую в рукопашной почти не участвовал, ограничиваясь метанием в превосходящего числом противника различных предметов кухонной утвари и сбором добычи, в виде кошелей и прочего ценного, на его взгляд, имущества.
После потери африканцев наступление завсегдатаев харчевни иссякло и превратилось в паническое бегство под горестные вопли безутешного хозяина, терявшего на глазах и клиентов, и имущество, и прибыль.
Впрочем, внакладе он, кажется, не остался — добросовестный кот сдал ему все трофеи, изъятые у поверженных врагов, за исключением круглой ермолки ессея, которую победно поместил на своей голове между ушами.
С видимым уважением, оценив приятную тяжесть только лишь одного мешка, захваченного у сборщика пожертвований, хозяин заметно воспрял духом, а получив горсть серебряных денариев от щедрого Азазелло и вовсе залучился счастьем.
Воспылав приязнью к одолевшей в битве троице, он услужливо поведал им, что вот-вот прибудут стражники для задержания нарушителей спокойствия, которым, конечно, уже донесено о случившихся беспорядках бежавшими соглядатаями тайной стражи местного органа власти под названием Синедрион. А, поэтому, лучше победителям убраться отсюда подобру-поздорову. Сам же полез в погреб, прятать в тайник доставшиеся ему деньги и имущество побежденных.
Троица восприняла совет с пониманием, охотно покинула разгромленную харчевню и поспешила на поиски подходящего пристанища.
Появившийся с отрядом стражников человек, к которому хозяин таверны отнесся чрезвычайно почтительно, был явно поражен небывалым для города размахом случившегося побоища. Более двух десятков человек валялись вперемешку с поврежденными предметами мебели и кухонной утвари, ворочаясь и стеная. Все было заляпано и забрызгано. Стоял сплошной винный дух.
— Что здесь произошло? — голос был несколько сипл, будто простужен.
— Поверь, почтенный Маттавия, — ответил горестно хозяин харчевни, — я толком и не разглядел, как это стряслось. Кажется, моряки что-то не поделили с африканцами… я сразу спрятался за очаг и ничего не видел… какие убытки… какие убытки…
Плутоватый толстяк отвечал на вопросы сбивчиво и неуверенно, и начальник прибывших стражников понял, что здесь что-то нечисто. Окинув хозяина заведения недоверчивым взглядом, он, по-кошачьи осторожно, стал обходить арену сражения, хрустя осколками терракотовой посуды и переступая через стонущих и охающих людей.
В одном из поверженных, к крайнему удивлению, он узнал своего самого опытного и способного шпиона, работавшего под личиной ессея, якобы собиравшего средства на строительство храма. Легкие хлопки по щеке привели в чувство мнимого почитателя солнечного божества.
Очухавшийся шпион подробно поведал обо всех перипетиях вечерних событий в харчевне и деталях случившейся баталии. Концовку схватки ему, правда, увидеть не довелось, но описание внешности неизвестных было дано им толково и четко.
— И, ты хочешь сказать, что эти двое уложили… — главный стражник посмотрел на уже поднявшихся и отряхивающихся от пыли и грязи зачинщиков драки, — самого Террибу?
Самый громадный из моряков, стиравший тряпкой жир со звероподобной багровой физиономии, услышал свое имя, с трудом разлепил обожженные глаза и попытался изобразить уважительный поклон в сторону говорящих. Однако его качнуло, и соратники, с трудом поддержавшие громадное тело, усадили его на скамью.
— Трое. Их было трое, — продолжил неудачливый сборщик пожертвований, — с ними был еще здоровенный черный кот, — он показал поднятой ладонью примерный рост животного, — видимо, обученный для цирковых представлений…
— Кот тоже участвовал в свалке?
— По-моему, он швырялся посудой, я не очень-то следил за ним. Меня сразу же заинтересовали эти двое. Несмотря на странный вид, они производят впечатление очень опасных людей, поэтому я к ним и подошел…
— Кто дрался на их стороне?
— Никто. Они вдвоем разметали всех, причем весьма ловко и быстро. Досталось и мне, — рассказчик с опаской дотронулся до своего распухшего кровоточившего уха.
Командир стражей с сомнением покрутил головой, оглядывая поле боя.
— Причем, длинный в клетчатом халате, с виду хлипкий и нескладный, так засветил мне в ухо своим кулаком, что в глазах сделалось темно, и разум сразу покинул меня. Кроме того, пропал мой мешок с деньгами.
Главный стражник подозвал остальных прибывших с ним и велел шпиону еще раз обрисовать незнакомцев.
— Надо их найти и установить за ними слежку, — властно приказал он.
Закончив дотошный опрос остальных участников удивительного сражения, начальник глубоко задумался. Услышанное ему крайне не понравилось. В действиях троицы явно просматривались планомерность, расчетливость и заданность.
Троица, в это время, брела по безлюдной улице, поглядывая по сторонам и гадая, как могут выглядеть местные гостиницы.
— Зря ты начал драку, — с укоризной произнес вдруг Фагот, обращаясь к коту, который, после случившегося, обрел горделивую осанку, — даже поесть, как следует, не успели.
— Я начал? — кот остановился в крайнем изумлении. Хвост его нервно дернулся, а глаза стали совершенно круглыми.
— Ты, — подтвердил и оживившийся Азазелло, — кто спьяну стал швыряться бараньими головами в мирных моряков?
— С утра набанкетился… — осуждающе подхватил Фагот, намекая на выпитый целиком кувшин водоноса.
Кот смятенно и быстро замигал глазами, нос его наморщился, будто он нюхнул перца, зеленые глаза покраснели ободками и наполнились влагой.
— Вечно из-за него влезаем во всякие неприятности, — досадливо заключил Азазелло, — надо просить мессира, чтобы заменил его на Геллу — куда как, спокойнее будет, да и занятней.
— Да, я… — завопил кот, сдирая трофейную ермолку со своей головы, вместе с клочками черной шерсти, и шваркая ей о пыльную дорогу, — да, разве…
— Не самая длинная речь, — язвительно протянул Фагот, — и не самая убедительная.
Друзья дружно и довольно захохотали, Фагот, как бы, тренькая на расстроенной донельзя арфе, Азазелло — раскатисто с переливами, подобно звонкому журчанию речного переката.
Кот, тотчас, к ним присоединился, то ли, приняв розыгрыш за чистую монету, а, скорее, по своему обыкновению, притворяясь и дурачась.
Бегемот был вообще неистощим на различного рода шутки, подковырки и подвохи. Однажды он приколотил тень дремавшего Фагота большим серебряным магическим гвоздем, стащенном из многообразного реквизита Воланда. И, они с Азазелло корчились и задыхались от сдерживаемого смеха, наблюдая тщетные неуклюжие попытки товарища подняться из-за стола. Вид его недоуменной и, без того нескладной фигуры, довел их до состояния икоты, когда уже невозможно было смеяться…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
