Глава 7
Дженни
Я не узнавала Кона, но животный инстинкт заставил меня отшатнуться от двери, прежде чем я успела подумать. Дверь внезапно распахнулась, подпрыгнув на петлях и с грохотом врезавшись в стену. Я громко ахнула от испуга. Кон стоял в дверном проеме, дыша быстро и тяжело. Странно, но, хотя он только что вышиб дверь, мой приступ страха внезапно улетучился. В Коне не было ничего от холодного, отстраненного мужчины, который сидел напротив меня внизу, настаивая на заключении брака. Предлагал мне все, что угодно, кроме того, чего я хотела. И нес весь этот бред, что я могу влюбиться в другого мужчину… Кон для меня был единственным мужчиной и всегда им будет. Однако он не слушал, и это тоже причиняло боль. Потому что раньше он всегда слушал.
Я не желала злить его, но было что-то захватывающее в том, чтобы противостоять Кону и выводить его из себя. Его идеальные черты были жесткими от ярости, зубы стиснуты, черные глаза полны огня. Я видела этот огонь раньше только один раз: в саду той ночью.
Кон шагнул ко мне и, прежде чем я успела пошевелиться, схватил меня за плечи своими длинными пальцами, довольно болезненно.
— Никогда больше не запирай передо мной дверь!
Его глаза вспыхнули. Кон был таким высоким, таким сильным. Но я его не боялась. И мне нравилось это несдерживаемое проявление эмоций. Потому что он никогда не позволял себе терять контроль так, как сейчас. Кроме той ночи в саду…
Я посмотрела в его горящие глаза и поняла, что, несмотря на гнев, Кон тоже напуган. Игнорируя его ярость, я протянула руку и нежно коснулась его щеки.
— С тобой что-то не так, — прошептала я.
Его взгляд вспыхнул, затем Кон крепче сжал мои плечи и, прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, наклонился и поцеловал меня.
Не могу сказать, что я не ожидала этого и не стремилась к этому каждой клеточкой своего существа. Поцелуи, которые он подарил мне той ночью, я не забуду никогда, даже если потом для меня не было ничего, кроме унижения. До этого я ни с кем не целовалась…
Сейчас он снова целовал меня с дикой страстью, его язык проник в мой рот, исследуя меня с отчаянной интенсивностью, с которой я не могла бороться. Я вздрогнула, дрожа, когда он отпустил мои плечи и запустил пальцы в мои волосы, оттягивая мою голову назад.
Я должна оттолкнуть его, сказать ему «нет», сказать, что он не может убедить меня таким образом. Но… Кон выглядел испуганным. И отчаяние, которое я почувствовала в его поцелуе, подсказывало, что с ним что-то не так. Ему было больно, и я хотела успокоить его, как делала всегда, облегчить его боль. Я не знала, что сделать, чтобы помочь. Все, что я могла сделать, — это положить руки на его широкую грудь и прижаться к нему. Дать ему знать, что я рядом и что он может взять у меня все, что захочет, — все, что угодно.
На мгновение этот горячий ослепляющий поцелуй поглотил мой мир. Затем Кон резко оторвался от меня, повернулся, направился к двери и вышел, не сказав ни единого слова.
В моей голове не укладывалось все, что произошло за последний час. Кон заявил мне — как и три месяца назад, — что не любит меня, но чем в таком случае можно объяснить этот гнев, вышибленную ногой дверь и горячий поцелуй?
Можно было бы предположить, что это такая попытка склонить меня к браку, какая-то странная манипуляция… Но это было совершенно не в духе Кона. К тому же я слишком хорошо знала его, чтобы быть уверенной: эмоции в его глазах были искренними.
И все же этого мало для того, чтобы выйти за Кона замуж. Мое детство было безрадостным, хотя мне не следует сердиться за это на маму. Мама не виновата, что была такой. Она была молода, когда родила меня, и мой отец бросил ее, как только узнал, что она беременна. После моего рождения она жила впроголодь на пособие матери-одиночки, пока не узнала, что отсутствие квалификации или опыта работы не является препятствием, когда дело касается мужчин. У меня было одинокое, неустроенное детство, и я не хотела этого для своего ребенка.
Дом, в котором прошли первые годы моей жизни, пришлось покинуть, потому что маму бросил очередной мужчина, и нам пришлось искать квартиру подешевле. Мне приходилось спать, подперев дверь стулом, потому что очередной мамин бойфренд был опасным типом — я его боялась.
Кон мог бы обеспечить мне безопасность. Но было правдой и то, что я сказала ему внизу: безопасность — это нечто большее, чем деньги, больше, чем хороший дом и охрана. Мама переходила от мужчины к мужчине, от папочки к папочке — якобы из-за денег, но я знала, что на самом деле деньги — это не то, чего мама хотела. Она хотела любви. Я не собиралась превращать свою жизнь в такую же, как у мамы, и я знала, что именно это произойдет, если я выйду замуж за Кона. Только это было бы еще хуже. Ведь я люблю его, а он меня — нет, в конце концов, эта затея с браком обернулась бы горечью и разочарованием для нас обоих. Поэтому, как бы сильно часть меня ни хотела сдаться и сказать Кону, что я согласна, я не собиралась этого делать. Мне нужно быть сильной.
Я взяла свою сумочку с маленького кресла у окна и достала телефон. Думаю, Кон не сообщил моей матери о том, что происходит, значит, она волнуется. К тому же мне надо предупредить приют, где я работаю, — им и так не хватает работников, а если я пропаду без предупреждения, это будет очень нехорошо.
Но, стоило мне найти мамин номер телефона, я обнаружила, что сеть не ловит. Отлично. Кон увез меня на край света, а я никому не могла сообщить, что со мной.
К противоречивым эмоциям, захватившим меня, добавился гнев, но, прежде чем у меня появился шанс разобраться в них, раздался тихий стук в дверь. Я оторвала взгляд от телефона и увидела миссис Маккензи, стоящую в дверях с серебряным подносом. На нем был завтрак, который я оставила внизу.
— Мистер Сильвер подумал, что вы, возможно, предпочтете позавтракать в своей комнате.
Голубые глаза миссис Маккензи сияли — она искренне улыбалась мне.
— Давай, лапочка, — сказала она, входя и деловито ставя поднос на маленький столик, —
