— Ты допросил этих людей?
— Задал им пока лишь пару вопросов. Мне хотелось, чтоб вы сами на них взглянули. Пригласить их к вам?
Лапуэнт вел себя как-то таинственно, словно он готовил Мегрэ сюрприз.
— Ладно.
Мегрэ ждал, сидя за столом, и, будто талисман, держал в кармане разноцветный шарик.
— Мосье Жан Гийо, — объявил инспектор, вводя первого из посетителей.
Это был мужчина лет сорока, среднего роста, довольно изысканно одетый.
— Мосье Ардуэн, чертежник, — снова возвестил Лапуэнт.
Чертежник был высок ростом, худощав и на несколько лет моложе Гийо. Мегрэ сразу же заметил, что он заикается.
— Садитесь, господа. Как мне сообщили, один из вас — владелец красной машины марки «Пежо»? Жан Гийо не без гордости поднял руку.
— Это моя машина, — сказал он. — Я купил ее в начале зимы.
— Где вы живете, мосье Гийо?
— На улице Тюрен, недалеко от бульвара Тампль.
— Ваша профессия?
— Страховой агент.
Ему было явно не по себе. Еще бы! Ведь он оказался в Сыскной полиции и его допрашивает не кто иной, как сам комиссар. Но тем не менее он не казался испуганным и даже с любопытством оглядывал все вокруг, чтобы потом подробно рассказать о происшедшем приятелям.
— А вы, мосье Ардуэн?
— Я-я… жи-живу в-в т-том же доме.
— Этажом выше, — помог ему Гийо.
— Вы женаты?
— Хо-хо-холост.
— А я женат, у меня двое детей, мальчик и девочка, — не дожидаясь очереди, добавил Гийо.
Лапуэнт стоял у двери и загадочно улыбался. Казалось, эти двое — сидя на стульях, каждый со шляпой на коленях — исполняют какой-то странный дуэт.
— Вы друзья?
Они ответили одновременно, насколько это позволяло заикание Ардуэна.
— Близкие друзья… — Вы знали некоего Франсуа Келлера? Они удивленно переглянулись, словно услышали это имя впервые. Потом чертежник спросил:
— К-к-кто это?
— Он долгое время был врачом в Мюлузе.
— Да я сроду там не бывал! — воскликнул Гийо. — А он утверждает, будто со мной знаком?
— Что вы делали в понедельник вечером?
— Как я уже говорил вашему инспектору, я не знал, что это запрещено.
— Расскажите подробно, что вы делали в понедельник.
— Около восьми вечера, когда я возвратился домой после объезда клиентов — мой участок в западном предместье Парижа, — жена отозвала меня в уголок, чтоб не слышали дети, и сообщила, что Нестор… — Кто такой Нестор?
— Наша собака, огромный датский дог. Ему как раз исполнилось двенадцать лет. Он очень любил детей, ведь они, можно сказать, родились на его глазах. Когда дети были маленькими, Нестор ложился у их кроваток и даже меня едва подпускал к ним.
— Итак, ваша жена сообщила вам… Господин Гийо невозмутимо продолжал:
— Не знаю, держали ли вы когда-нибудь догов, но обычно они почему-то живут меньше, чем собаки других, пород. В последнее время стали поговаривать, будто доги подвержены всем человеческим болезням. Несколько недель назад Нестора разбил паралич, и я предложил отвезти его к ветеринару и усыпить, но жена не захотела. Когда я в понедельник возвратился домой, то мне сказали, что у собаки началась агония, и, чтобы дети не видели этой тяжкой картины, жена побежала за нашим другом Ардуэном, и он помог перенести Нестора к себе… Мегрэ посмотрел на Лапуэнта, тот подмигнул ему.
— Я сейчас же поднялся к Ардуэну, чтобы толком разузнать, что с собакой, — продолжал господин Гийо. — Бедняжка Нестор был безнадежен. Я позвонил нашему ветеринару. Мне ответили, что он в театре и вернется не раньше полуночи. Мы провели более двух часов возле околевающей собаки. Я сел на пол и положил ее голову к себе на колени.
Слушая рассказ господина Гийо, Ардуэн то и дело кивал головой, а потом даже попытался вставить слово:
— Он… он… — Нестор испустил дух в половине одиннадцатого, — прервал его страховой агент. — Я зашел домой предупредить жену. Пока она ходила в последний раз взглянуть на Нестора, я оставался в квартире вместе со спящими детьми. Помню, я что-то наспех съел, так как в тот день не успел пообедать. Признаюсь, чтоб немного приободриться, я выпил две рюмки коньяку, а когда жена вернулась, отнес бутылку к Ардуэну — он был взволнован не меньше моего.
В общем, маленькая драма переплелась с большой.
— Вот тогда-то мы и задумались, как быть с трупом собаки. Я где-то слышал, что существует специальное кладбище для собак, но место там, наверно, стоит дорого, и, кроме того, я не мог потратить на эту церемонию целый рабочий день. Жена тоже была занята.
— Короче говоря… — прервал его Мегрэ.
— Короче говоря… — Гийо запнулся, потеряв нить повествования.
— М-мы… мы… мы… — снова вмешался Ардуэн.
— Нам не хотелось бросить Нестора где-нибудь на пустыре… Вы представляете себе дога? Когда собака лежала на полу в столовой Ардуэна, она казалась еще больше и внушительнее. Короче говоря…
Господин Гийо словно обрадовался, найдя оборванную было нить рассказа.
— Короче говоря, мы решили бросить пса в Сену. Я взял мешок из-под картошки, но он оказался мал — не умещались лапы… Мы с трудом снесли труп по лестнице и засунули его в багажник машины.
— В котором часу?
— Было десять минут двенадцатого.
— Откуда вам известно, что было именно десять минут двенадцатого?
— Консьержка еще не спала. Она увидела нас, когда мы спускались по лестнице, и спросила, что случилось. Я ей все объяснил. Дверь в швейцарскую была открыта, и я машинально взглянул на часы: они показывали десять минут двенадцатого.
— Вы сказали консьержке, что собираетесь бросить собаку в Сену? Вы сразу же поехали к мосту на набережной Селестэн?
— Да, так было ближе всего…
— Чтобы добраться туда, вам потребовалось лишь несколько минут, не больше… Полагаю, вы не останавливались в пути?
— Когда ехали к Сене? Нет… Мы выбрали кратчайший путь и затратили на него минут пять… Вначале я не решался спуститься по откосу на машине, но так как на берегу не было ни одной живой души — все-таки рискнул.
— В половине двенадцатого?
— Ни в коем случае! Сейчас вы поймете почему. Мы с Ардуэном подняли мешок и, раскачав, бросили в воду.
— И по-прежнему никого не видели?
— Нет… — Но ведь поблизости стояла баржа?
— Совершенно верно. Мы даже заметили внутри свет.
— А человека на палубе?
— Нет… — Значит, до моста Мари вы не доехали?
— Нам незачем было ехать дальше. Мы бросили Нестора в воду близ того места, где стояла машина… Ардуэн все время согласно кивал головой. Иногда он открывал рот, тщетно пытаясь что-то добавить, но тут же вынужден был смириться и промолчать.
— Ну, а потом?
— А потом мы уехали. Очутившись…
— Вы хотите сказать, на набережной Селестэн?
— Да. Мне стало как-то не по себе, и я вспомнил, что в бутылке не осталось ни капли коньяку… Н-да, вечер выдался на редкость тяжелый… ведь Нестор был все равно что член нашей семьи… На улице Тюрен я предложил Люсьену выпить по стаканчику вина, и мы остановились перед кафе на углу улицы Фран-Буржуа, совсем рядом с площадью Вогезов.
— Опять пили коньяк?
— Да… В кафе на стене висели часы, и я невзначай взглянул на них. Хозяин предупредил меня, что они минут на пять спешат. Было без двадцати двенадцать.
И Гийо снова с сокрушенным видом повторил:
— Клянусь, я не знал, что это запрещено. Войдите в мое положение. Я ведь поступил так только из-за детей: хотел избавить их от грустного зрелища… Дети еще не знают, что Нестор умер, мы им сказали, что он убежал, что, может быть, его еще найдут…
Мегрэ, сам не зная почему, вынул из кармана стеклянный шарик и принялся вертеть его между пальцами.
— Полагаю, вы сказали мне правду?
— А зачем мне лгать? Если нужно уплатить штраф, я…
— В котором часу вы возвратились домой?
Мужчины смущенно переглянулись. Ардуэн раскрыл было рот, но господин Гийо перебил его:
— Поздно, около часа.
— Разве кафе на улице Тюрен было открыто до часа ночи?
Мегрэ хорошо знал этот квартал. Там все закрывалось в полночь, если не раньше.
— Нет, кафе закрылось… и мы пропустили по последней рюмке на площади Республики.
— Вы были пьяны?
— Вы же знаете, как это бывает? Выпьешь стаканчик, чтобы успокоиться… Потом второй… — Вы снова проехали по набережной? Гийо недоуменно посмотрел на товарища, как бы прося подтвердить его показания.
— Конечно, нет, нам нечего было там делать. Мегрэ обратился к Лапуэнту:
— Проводи господ в соседнюю комнату и запиши показания. Благодарю вас, мосье. Нет надобности разъяснять вам, что все вами сказанное будет проверено.
— Клянусь, я говорил только правду.
— Я-я-я-я… т-тоже.
Это походило на фарс. Мегрэ остался в кабинете один. Стоя у открытого окна, он машинально вертел стеклянный шарик и задумчиво смотрел на Сену, бегущую за деревьями, на проходившие мимо суда, на светлые пятна женских платьев на мосту Сен-Мишель. Потом сел за письменный стол и позвонил в больницу.
